Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) - Моника Мерфи
И мне так больше нравилось.
Класс полон, все парты заняты, за исключением пары в самом конце комнаты. Я несусь к ним, не обращая внимания на то, куда иду, когда спотыкаюсь о рюкзак прямо на своем пути, отчего растягиваюсь на земле.
Такое чувство, что весь класс стал свидетелем моего грехопадения и разразился смехом.
Мгновение я лежу, прижавшись щекой к прохладному полу, колени пульсируют от моего жесткого приземления. Прохладный воздух касается задней части моих бедер, и я понимаю, что моя юбка задралась, обнажая мои черные шорты, за которые я чертовски благодарна, что надела их вместо нижнего белья.
Учитель бросается вперед. Я слышу его скрипучие шаги по полу.
– С тобой все в порядке? - спрашивает он меня.
Аудитория немного успокоилась, но я все еще слышу смех. Яростный шепот, все они говорят обо мне. Парень прямо спрашивает: “Кто она, черт возьми, такая?”
Я быстро беру себя в руки, поднимаюсь на колени, убираю волосы с лица. Я слышу, как кто-то судорожно втягивает воздух, словно в шоке, и когда я смотрю налево, я понимаю, что буквально стою лицом к лицу с падшим ангелом моей мечты.
Дьявол из моих кошмаров.
Уит Ланкастер. Который смотрит на меня так, словно увидел привидение.
Крепко сжимая лямку рюкзака, я встаю, отворачиваю голову и сажусь на ближайший пустой стул.
Прямо за спиной Уита.
Блядь.
Учитель посылает всем строгий взгляд, фактически заставляя их замолчать, прежде чем он начнет говорить, но я понятия не имею, что он говорит. Я ничего не слышу из-за учащенного биения моего сердца. Оно ревет у меня в ушах, в крови, и я пытаюсь задержать дыхание. Пока я не могу больше этого выносить и не выдыхаю струйку мятного дыхания, благодаря жевательной резинке, которую я жевала в библиотеке.
Боже, я надеюсь, он не заметит.
Я смотрю вниз на пол перед собой, морщась. Я споткнулась о чертов рюкзак Уита. Конечно, я так и сделала. Я сижу там, словно в трансе, все мое тело дрожит, колени болят от падения. Я смотрю на свой стол, боясь поднять голову, боясь, что обнаружу, что он наблюдает за мной. Когда я, наконец, осмеливаюсь поднять глаза…
Я смотрю на его затылок.
Когда еще один прерывистый вздох покидает меня, я достаю папку и блокнот вместе со своим любимым механическим карандашом, мои руки все еще дрожат. Полностью готовые делать заметки, хотя учитель стоит, прислонившись к передней части своего стола, скрестив руки на груди, и рассказывает о себе и о том, чего он ожидает от нас в этом году.
Он раздает учебный план, и мое сердце грозит выскочить из груди. Уиту придется повернуться, чтобы передать мне программу. Я жду, мои руки липкие, ноги стучат друг о друга, и когда мой ряд начинает передавать копии программы обратно, я наблюдаю, как маленькая стопка доходит до Уита.
Но он не отдает мне мой экземпляр. Он держится за оба, его плечи расправлены, его внимание направлено на учителя. Меня переполняет раздражение, и мне хочется ткнуть его карандашом в спину и потребовать учебную программу.
Вместо этого моя рука взлетает в воздух.
– Да? - учитель приветствует меня добрыми глазами.
Я уверена, что он сожалеет о моем предыдущем падении.
– Я не получила учебную программу. -
Он хмурится. – Ну, это странно. Я их пересчитал. - Схватив со стола дополнительный листок, он подходит ко мне и протягивает единственный лист бумаги.
– Спасибо, - говорю я ему.
Учитель бубнит до конца урока, но я не слушаю. Я не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме того факта, что Уит сидит прямо передо мной, намеренно игнорируя меня, слава Богу. Я чувствую его запах. Теплый, пряный и по своей сути мужской. Я изучаю его волосы. Они темно-русые, почти каштановые, но не совсем. Короткие, аккуратно подстриженные и немного длинноватые на макушке. Они выглядят мягкими. Я уверена, что если бы я провела по ним пальцами, пряди прилипли бы друг к другу.
Наконец раздается звонок, возвещающий об окончании урока — конце дня. Я сижу там, обездвиженная, пока все вокруг меня собирают свои вещи и практически выбегают из класса. Здесь проводятся тренировки по всем осенним видам спорта. За обедом они сделали объявление. Я пытаюсь переждать Уита, чтобы уйти после него, но он тоже медлителен.
Например, он медленно поворачивается ко мне лицом.
– Какого хрена ты здесь делаешь? - Его голос низкий, взгляд острый.
– Я хожу сюда, - говорю я, задыхаясь.
– Какого хрена ты делаешь, - парирует он, отстраняясь от меня. Как будто, если он подойдет еще ближе, я могу заразить его чумой.
Я ненавижу его. Но меня тоже тянет к нему. Притяжение есть, оно притягивает меня ближе, и мне интересно, чувствует ли он это тоже.
– Я зачислена, - говорю я, хватая свой рюкзак и убирая свои вещи. – Нравится тебе это или нет.
Он свирепо смотрит на меня.
Я тоже так думаю.
Наконец он заговаривает первым.
– Хорошее падение. Приземляться вот так на колени, должно быть, было больно. ‐ Он ухмыляется. – Хотя я уверен, что ты привыкла стоять на коленях.
Его оскорбление режет меня, как нож, разрезая на части. – Пошел ты, - говорю я, поднимаясь на ноги.
Уит тоже встает, преграждая мне путь. Он гораздо более грозен, чем был более трех лет назад. Выше. Шире. Сильнее. Но я отказываюсь позволять ему пугать меня.
– Я уверен, тебе бы понравилось, если бы я трахнул тебя, - говорит он низким и насмешливым голосом. Я не знаю, как учитель не слышит, но мужчина, должно быть, ничего не замечает. – Ты дешевая шлюха, как и твоя мать.
Я уворачиваюсь от него в последнюю секунду и убегаю, не оглядываясь назад. Я слышу, как его смех преследует меня всю дорогу по коридору, и только когда я полностью выхожу из здания, я понимаю, что это только в моей голове.
Моих мыслях.
Наполненных его смехом. Напоминая мне, что да, я дочь своей матери.
Ничего, кроме дешевой шлюхи.
4 глава
Саммер
Первые две недели в школе проходят почти так же. Я изучаю свое расписание, пытаюсь понять своих учителей и то, чего они от меня хотят. Каждый вечер я делаю домашнее задание, хотя это не слишком сложно. Они всегда облегчают нам программу в начале семестра. В каждой
