Наваждение (СИ) - Кира Малёк

Рома кивает на что-то, что говорит мой отец, как будто у него была какая-то трансплантация личности. Может, он ударился головой, когда я столкнула его в озеро.

Я чувствую что-то на своей ноге и чуть не выпрыгиваю из кожи. Я ловлю взгляд Громова, и он подмигивает.

Это его нога.

Я дергаю ногу, глядя на него.

— Вы знаете,— говорит Рома, — Я думал о предвыборной кампании, переоценивая свои приоритеты на лето.

— Рома… — шипит Милана. Думаю, она не настолько глупа, чтобы попасться на это. Она достаточно умна, чтобы знать своего сына.

— Мила, — говорит мой отец, заставляя ее замолчать, накрывая ее ладонь своей, — Пусть говорит. Может быть, он понял, что это именно то, что ему нужно.

Её лицо бледное, и она делает глоток из своего бокала. Она многозначительно смотрит на Рому, — Да. Может быть, он понял, что на карту поставлены важные вещи.

Я уверена, что его мать пытается тонко угрожать ему и я надеюсь, что он не настолько глуп, чтобы играть в какую-то игру с моим отцом.

— И я хочу внести свой вклад в политическую кампанию, — продолжает он, — я думаю, что хотел бы попробовать создать небольшую структуру, которая позволит вам выиграть на выборах, — Громов снова скользит ногой по моей ноге, и я убираю её.

— Да, конечно, можешь попробовать, — отвечает мой отец, — Видишь Милан, твой сын растёт на глазах.

Он переводит взгляд на меня и спрашивает, — Катюш, а ты чего сегодня такая тихая?

— Я просто очень устала, жара выматывает, — говорю я.

— Ты ходила плавать сегодня? — спрашивает мой отец.

— Нет, вода еще слишком холодная для меня. Но Рома пошел искупаться в озере, не так ли, Ром? Озера здесь могут быть такими освежающими.

Мой отец смотрит на Рому, — Ты приехал сюда только сегодня днем, — говорит он, — И уже не удержался от купания?

Громов улыбается и пожимает плечами, — Я просто не мог устоять перед таким искушением.

— Я не думала, что тебе нравится купаться, — говорит Милана.

— Мила, это же озеро, — говорит отец, — Это отличается от всяких бассейнов.

— Вы знаете, — говорит Рома, — Купание в озере было именно тем, что мне было нужно, чтобы остыть. И я просто хочу сказать, что Катя сделала все возможное, чтобы я чувствовал себя здесь как дома. Как будто мы уже семья. Закадычные друзья.

Я давлюсь водой, вызывая насмешливый взгляд отца, — Не в то горло, — выдыхаю я, — Извините.

— Иди, иди, — прогоняет меня отец, — Роман, я рад слышать, что ты… Его голос замолкает, когда я выхожу из комнаты и поднимаюсь по лестнице.

Плюхнувшись на кровать, я думаю о том, как я переживу это лето. Я уже могу сказать, что буду постоянно пребывать в состоянии раздражения.

Раздражение и сексуальная неудовлетворенность.

Кристина не совсем поверила, когда я сказала, что он раздражает меня.

Она поворачивается, чтобы посмотреть на него, как он выбрался на причал, стягивает рубашку и встряхивает волосами, зная, что мы смотрим на него, и я отворачиваюсь, — Я бы переспала с ним, — говорит она.

— У тебя вообще то парень есть.

— Не будь скучной, Кать. Он такой горячий, — говорит она, — Кроме того, у него явно есть к тебе что то.

— Ты смеёшься? Между нами нет ничего и не может быть.

Она поднимает брови, — Я вижу, как он смотрит на тебя. И ты себя ведёшь рядом с ним странно.

Я качаю головой, — Абсолютно нет. Он отвратительная свинья, которая думает, что женщины существуют только для того, чтобы он мог трахать их. Разве ты не видел, как он трахал тебя глазами?

Кристина смеется и склоняет голову набок, — Нет, — ответила она, — А ты много уделяла внимания тому, где были его глаза.

— Я не об этом, — настаиваю я.

— Я просто рассуждаю, — она идет к своей старенькой машине, — Держу пари, он великолепен в постели.

— Крис! — мой голос резкий. Мы стоим перед моим домом, где любой может подслушать. Но она только усмехается и пожимает плечами.

Она не права насчет Громова. Он определенно не имеет ко мне никакого отношения, если только это не связано с попыткой как можно сильнее меня разозлить. Или снова засунуть его член в меня.

Образ его члена вспыхивает в моей голове, и я пытаюсь отодвинуть его в сторону. Он был разовой сделкой, говорю я себе. В этом весь смысл секса на одну ночь, вам больше никогда не придется видеть этого человека.

Я говорю себе перестать фантазировать о Громове. Но я ничего не могу с собой поделать, даже сейчас, зная, что он прямо внизу разговаривает с моим отцом. Тот факт, что он внизу, делает его еще более неотразимым и захватывающим.

Расстегивая пуговицу на джинсах, я натягиваю их на бедра и просовываю руку между ног. Мой палец прижимается к клитору, посылая тепло по моему телу. Мои соски твердеют под тканью лифчика, и я просовываю другую руку под рубашку, просовывая палец между кружевной чашечкой лифчика и кожей.

Я клянусь, что трах с ним что-то сделал с моим мозгом. Я чувствую себя полностью поглощенной сексом. Как будто мои гормоны зашкаливают. Интересно, это то, что происходит, когда все теряют девственность, или это связано только с ним?

Я просовываю руку под подушку на кровати и тянусь к вибратору, который сегодня утром засунула в наволочку. Стягивая джинсы ниже по ногам, я провожу вибратором по своему клитору, пока пустота между ног не становится слишком невыносимой.

Я дразню вход игрушкой, пока вибрации пульсируют во мне. Он легко скользит внутрь, чему способствует моя влажность, и я наклоняю его, чтобы попасть в точку G, место, в котором Громов, казалось, был таким экспертом в достижении. Не обращая внимания на жужжание вибратора, я представляю, что это он внутри меня, что его губы у меня на груди, что кончик его члена прижимается к стенкам моей вагины.

Я представляю, что он шепчет мне на ухо, — Она такая влажная и теплая, такая чертовски тугая, как она сжимает мой член.

Это представление о его грязных разговорах доводит меня до крайности, и я быстро кончаю, мои мышцы сжимаются вокруг игрушки. Я закусываю губу, сдерживая вырывающийся крик удовольствия, и откидываюсь назад, положив голову на подушку.

Я все еще настолько поглощена своими мыслями, что стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Вот чёрт. Высунув вибратор из-под ног и засунув его под подушку, я натягиваю штаны. Я уже знаю, что это не мой отец, который уходит в свой офис, работая допоздна после ужина, независимо от того, какой сегодня день. Когда я подхожу к двери, мое сердце все еще громко стучит в груди.

— Добрый вечер, сестричка, — Рома стоит перед дверью с ухмылкой на лице, и мое сердце замирает. Я тут же высовываю ногу, чтобы дверь не распахнулась дальше, и скрещиваю руки на груди.

— Чего ты хочешь? — мое сердцебиение кажется мне практически оглушительным, совпадая с пульсацией между ног, напоминая о том, что я только что делала и о ком именно я думала минуту назад.

— Я не мешаю? – спросил он. Как долго он там стоит? Я представляю, как он стоит у моей двери и слушает, это просто пиздец, — Ты заболела? У тебя всё лицо красное.

О Боже, он всё слышал. Если я не покраснела, когда открывала дверь, то сейчас точно была как помидор, — Я чувствую себя хорошо. Но спасибо за заботу, — говорю я с сарказмом, — Кстати, неплохой поступок за ужином. Надеюсь, я не слишком сильно ударила тебя ногой?

— Спасибо за беспокойство, — ухмыляется он, — Я в полном порядке. Я уверен, ты будешь рада узнать, что не причинила мне никакого вреда.

— Это утешает, — говорю я, — Я бы не хотела, чтобы ты был травмирован.

— Если бы ты причинила мне вред, тебе пришлось бы вылечить меня.

Я закатываю глаза, — Тебе бы не повезло, врач из меня просто никакой.

Громов наклоняется вперед, его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, — Я не знаю, может тебе бы понравилось, чтобы я был твоим пациентом.

Я резко вдыхаю, у меня почти кружится голова от вожделения. Я не отталкиваю его. Я не говорю ему уйти. Он так близко ко мне, что я думаю, что он чувствует запах секса во мне.