Наваждение (СИ) - Кира Малёк

Я выдыхаю. Конечно. Грязь, — Она супер… эффектная и красивая.

— Красивая, — ровно повторяет Кристина.

— И без кофеина, — говорю я, — Она вообще не пьёт кофе, а вместо него пьет какую-то болотную жижу.

— Я ее уже ненавижу, — подытожила подруга.

Теперь я не могу не улыбаться, — Рома назвал её коктейли тиной из аквариума.

Уши Кристины навострились при звуке его имени, и я тут же пожалела, что упомянула его. Я никому не говорила, что мы с ним переспали. Он останется моим грязным маленьким секретом.

Я возьму его с собой в могилу. Может быть, даже в буквальном смысле, если он продолжит вести себя как придурок.

Я знаю, что Кристина смотрит на меня, ее очки снова сдвинуты на кончик носа, она смотрит поверх них, изучая меня, как своего рода образец, — Рома? — невинно спрашивает она. Она вытягивает его имя, позволяя ему слететь с языка.

Я закатываю глаза и громко фыркаю, переворачиваясь на живот, главным образом для того, чтобы избежать зрительного контакта с ней. Боюсь, если я посмотрю на нее, она сможет прочитать мои мысли. Я придаю своему голосу небрежность, которой определенно не чувствую, хотя мне не нужно изображать отвращение, которое естественным образом просачивается в мой тон, — Рома. Ее сын.

— Да, точно, — говорит она, — Чуть не забыла. У нее есть сын.

Не может быть, чтобы Кристина, с ее склонностью к бульварным журналам и сплетням, почти забыла, что у Громовой Миланы есть сын. Она умирает от желания спросить, я знаю. Должно быть, она видела нашу фотографию, которую миллион раз перепостили в сети. Но я раздражена и определенно не хочу говорить с ней о нём.

Она перекатывается на бок и опирается на руку, положив локоть на причал, — Расскажите мне все.

Я открываю рот, намереваясь высказать ей то же пренебрежительное, усеченное дерьмо, что и об Милане, но вместо этого вырывается поток слов, словно что-то вне моего контроля,— Он такой… придурок, — говорю я, — Он думает, что он главный, понимашь? С его пирсингом и татуировками. Без обид, я имею в виду… — я смотрю на вишневые цветы Кристины, и она смеется.

— Продолжай, — говорит она.

— И его дурацкое непрерывное курение. Это отвратительно. Он дунул мне в лицо. Моя мать умерла от рака, черт возьми. У него напрочь отсутствует чувство приличия.

— По твоим словам он просто дьявол како то, — говорит она.

— Вот именно. Он просто высокомерный, нахальный придурок. Он грубый и отвратительный, и он практически переспал с каждой девушкой в городе, — я закатываю глаза, — Они бросаются на него. Как будто он лучший хрен в городе.

— Или он вроде какая-то знаменитость? — дразнит меня подруга.

—Он ни черта не знаменитость. Он сын знаменитости. Есть большая разница. Он ничем не знаменит. Это все равно, что называть меня депутатом.

Кристина морщит нос, — Разве он не участвовал в каком-то реалити-шоу?

— Он? Разве будет сам Громов участвовать в реалити-шоу? Это не похоже на него. Думаю, он счел бы это ниже своего достоинства. Но кто, черт возьми, знает о нём. Он непредсказуем. Свободный как ветер.

Кристина уклончиво пожимает плечами, — Может быть это был другой парень, за которым следила съемочная группа, когда он был в реабилитационном центре. Это не имеет значения. Но то что ты его терпеть не можешь, это очевидно.

— Да уж, — твердо говорю я.

Образ того, как он смотрит на меня, спрятав лицо между моих ног, вспыхивает в моей голове, и мне становится жарко.

— Значит, ты ненавидишь своего нового сводного брата? — спрашивает она.

— Заткнись. Он мне не сводный брат, — говорю я.

— Твой отец женится на его матери. Это делает его твоим сводным братом. Понимаешь, по определению.

— Нет не понимаю, — говорю я, повышая голос. Я знаю, что начинаю защищаться, и говорю себе успокоиться, но не могу, — Я его совсем не знаю. Мы не брат с сестрой.

— Ты взвинченная, тебе нужно переспать с кем ни будь, а то кидаться скоро начнёшь, — засмеялась она.

Я тут же думаю о Громове, и мое лицо краснеет. Пожалуйста, не позволяй моим щекам быть ярко-красными, я тихо молюсь.

— А что насчет парня, с которым ты встречалась? — спрашивает Кристина, — Его звали Паша?

Я хихикаю, — Это был не Паша.

Она пренебрежительно машет рукой, — Да все равно как его зовут.

Мы встречались три месяца, хотя я почти сразу поняла, что он полностью одержим политикой. И мой отец. Мой Бог. И все разговоры только о политике. Он был утомительным.

— Ну так что, с ним ты переспала? – выуживает информацию подруга.

Я покачал головой, — Ни за что. Думаю, он хотел переспать с моим отцом больше, чем со мной.

Она рассмеялась, — Значит, весь год никого не было?

Никого. Кроме Громова. Мой новый сводный брат. Кто спал практически со всеми. И которого я хочу задушить каждый раз, когда он смотрит на меня.

Так что, по сути, у меня чертовски феноменальный вкус на мужчин, — Никого, — отвечаю я.

— А Рома горячий парень? — спрашивает она, словно может читать мои мысли.

— Ч-что? — я спотыкаюсь на этом слове и переворачиваюсь на спину, сажусь и подтягиваю колени к груди.

Кристина следует моему примеру, перекатываясь на спину, — Он горячий? — повторяет она, — Я имею в виду, да, он мудак, но он распутный мудак, верно?

— Я терпеть его не могу, — отвечаю я высоким тоном.

— Значит, он идеальный парень для секса, — говорит она как ни в чем не бывало. Как будто она знает все на свете и именно она должна давать советы. За последние два года у Кристины была череда дерьмовых парней, а также драматические расставания. Она последний человек, которого мне нужно слушать о парнях, с которыми я должна трахаться. Меня сразу раздражает ее заявление.

— Рома Громов, последний парень на земле, которого я когда-либо подпущу к своей вагине, — громко лгу я. Слишком громко.

— Вот почему он идеально подходит для того, чтобы впустить его, — настаивает она, смеясь, — Я имею в виду, что он спал со многими девушками, так что он знает, что делает. У него огромный опыт в этих делах.

— Некоторые люди ждут момента, когда потеряют девственность с любимым человеком, — властно говорю я.

— Ммм, — говорит она, — Я просто говорю, что он был бы идеальной парой на одну ночь.

— Ну, если ты считаешь, что он идеален для секса на одну ночь, — говорю я, — тогда ты можешь его заполучить.

Она смотрит на меня, и я не вижу ее глаз, закрытых солнцезащитными очками, — Ну, может быть, я попробую, — ответила она.

Все мое тело напрягается от ее заявления, и, клянусь, мое сердце просто останавливается. Просто Кристина, есть Кристина, говорю я себе. И вообще, какого черта меня это должно волновать? Однажды у нас с ним был секс. Это была всего одна ночь и совершенно бессмысленная.

Но мысль о ней и Громове вместе практически приводит меня в ярость. Я прочищаю горло, готовясь сменить тему, но Кристина спасает меня от этого, переводя на другую тему.

Глава 7

Водитель подъезжает к дому, и я ненавижу его с первого взгляда. Это огромный белый фермерский дом, какое-то чудовище. Единственное слово, которое я могу придумать, чтобы описать это, — пиздец. Я закатываю глаза при мысли о том, как отец Кати проводит экскурсию по городу для репортеров, ловя каждое его слово, когда он говорит о важности семейных ценностей в наше время. Тем временем он отправляет свою дочь подальше от себя, чтобы не иметь с ней дел, и женится на модели, которая может финансировать его кампанию. Очевидно, он чем-то руководствуется, но это не семейные ценности.

Экономка говорит мне, что моей матери и Логинова еще нет. Она проводит меня в мою комнату и уходит, но не раньше, чем кидает на меня взгляд, будто чувствует запах испорченного молока.

Комната, конечно, выглядит как из журнала по дизайну пляжного домика. Судя по всему, я получил мужскую версию комнаты для гостей, с деревенской деревянной кроватью, антикварным угловым столом, бело-голубым стеганым одеялом на кровати и кораблем в бутылке на полке у стены. От всего этого у меня болит голова.