Подаренная ему. На грани - Маша Драч
— Зато ты в моем и этого достаточно, — произнес Амирхан и обхватив второй рукой мою щеку, вжался грубым глубоким поцелуем в мои губы.
Влажный горячий язык беспрепятственно проник в мой рот. Агрессивно и с какой-то невероятной жадностью. Его много… Этого поцелуя… И прикосновений… И Амирхана. А еще слишком много эмоции во мне. Растерянность, все возможные оттенки злости, капля протеста и… еще чего-то такого пряного. Кажется, это уже и не эмоции вовсе. Губы твёрдые и горячие. Немного горчат. Кофе. Или что-то в этом роде. Не знаю. Но сердце в грудной клетке начинает сокращаться быстрей.
Это не поцелуй. Так нормальные люди не целуются. Амирхан, будто сожрать меня решил. Моим пальцам пришлось вжаться в твёрдые предплечья Амирхана, скрытые под тканью пиджака и рубашки. Я вжалась так крепко, как только могла. Надеюсь, это хотя бы чуть-чуть, но причинит ему боль.
Вообще-то следовало бы его оттолкнуть, только эту «гору» вряд ли получиться сдвинуть хотя бы на сантиметр. Амирхан закрыл собой и солнце, и чистое летнее небо. Его много. Этого человека всё еще было слишком много. Его поцелуй вгрызался в меня. Жадно. Горячо. Беззастенчиво. Я не знала, что именно ощущаю. Всё и одновременно ничего. Мне стало не по себе.
— Амирхан! — послышался откуда-то из вне, сиплый сильный голос, что явно принадлежал мужчине.
Амирхан оторвался от меня неторопливо и немного лениво. Его глаза горели. А на покрасневших губах отчётливо прорисовались контуры от моего недавнего укуса.
Амирхан взглянул на мужчину поверх моей головы, я тоже обернулась. Это был тот самый усач, который сидел на террасе, когда я ворвалась на нее, точно бушующий смерч. Это человек и впрямь очень крупный. Примерно одного роста с Амирханом, но намного шире в плечах и плотней. Он неодобрительно посмотрел на меня, затем вперил взгляд в своего друга и что-то заговорил на иностранном языке. И вряд ли что-то хорошее, потому что голос пришельца был крайне недовольным.
— Хасан! — вдруг гаркнул Амирхан.
Этот Хасан быстро перевел взгляд в мою сторону. Я поёжилась. Этот тип пугал. Потому что его определенно звериное начало никакой костюм и никакой дорогущий смартфон, зажатый в одной руке, не скроют. Хасан что-то недовольно добавил, развернулся и пошел прочь.
— В дом, — приказал мне Амирхан.
Ослушаться я не осмелилась, и быстрым шагом направилась по указанному маршруту.
Глава 7
Несколько следующих дней я провела в компании Айлы. Кажется, она сумела выбить у бабушки согласие на то, чтобы иметь возможность беспрепятственно приходить ко мне. По началу я была раздражена, потому что чаще предпочитала одиночество, чем чью-то компанию. Моя прежняя жизнь с бабушкой и дедушкой была размеренной. Я привыкла к ней настолько, что абсолютно ничего не хотела менять. Хотя, пожалуй, стоило бы. Всё-таки, когда тебя двадцать три, а у тебя прежде никогда не было никаких серьезных отношений — это, как минимум, странно. Вернее, так считают окружающие. Ну да, будто с наступлением восемнадцатилетия бегать по парням — это куда уж лучше и престижней.
Всё же я в больше одиночка. У меня не было ни братьев, ни сестер. Ни родных, ни двоюродных. Я была одна. Всё внимание сосредоточивалось на мне. Границы моего личного пространства почти никогда не нарушались. Поэтому наличие ребенка меня знатно напрягало. Это мои проблемы. Айла здесь была совсем ни при чём.
Но как-то ночью поразмыслив о том, что в одиночку я точно тут свихнусь, моя раздражительность немного ослабла. Амирхан куда-то укатил вместе с этим пришибленным Хасаном, что конечно же не могло не радовать меня.
— Бабушка у меня старых порядков, — как-то призналась Айла.
Мы сидели в крупной комнате, расположенной на первом этаже. Ее оборудовали под домашний кинотеатр. Здесь были большие глубокие кресла. Благодаря нескольким кнопкам, что встроены в подлокотник, эти кресла раздвигались, и на них можно было удобно лежать. В воздухе витал сладкий приятный аромат попкорна. В небольшой комнатке, примыкающей к кинозалу, был установлен специальный аппарат для приготовления попкорна. Долунай настойчиво хотела, чтобы его готовкой занялся кто-нибудь из кухни, но мы с Айлой смело взяли это дело в свои руки.
Нажарив попкорна, мы ушли в зал, попутно прихватив несколько бутылок воды. Я жила в обычной двушке в хрущёвке. Поэтому наличие личного кинозала, естественно, меня поразило. Живут же люди! Конечно, это поражало мой голодный к роскоши взгляд, но я всё равно не могла и не хотела себя ассоциировать с этими декорациями. Но в то же время я была рада, что Айла вытянула меня из спальни. Смена обстановки была полезной.
И вот, когда мы посмотрели простенькую комедию, до отвала наевшись попкорна, Айла выдала такое вот признание.
— Но дядя современный, поэтому я смогу в будущем самостоятельно выбрать ту профессию, которая мне интересна.
— И кем же ты хочешь стать? — задала я вполне логичный вопрос.
— Доктором, — Айла поковырялась в остатках своего покорна, что был насыпан в небольшое бумажное ведерко.
— Почему?
— Чтобы спасать людей. Женщин. Чтобы они не умирали, когда рожали детей. Детки, которые остаются без мамы — это плохо, — Айла взглянула на меня, и даже в полутьме кинотеатра я отчётливо увидела в ее больших тёмно-карих глазах почти взрослую серьезность и даже какую-то мудрость.
Мне вдруг так тоскливо стало на душе. Ведь я тоже выросла без матери.
— Я с тобой согласна. Но это очень высокая и серьезная планка — стать доктором. Надеюсь, что ты ее достигнешь, — мои пальцы сами собой потянулись к ладошке девочки. Мне почему-то вдруг захотелось ее как-то поддержать, обозначить свою веру в то, что у Айлы всё получится.
Странный порыв. Очень странный. Но до жути приятный. Я убрала руку и сжала ее в кулак. Пришлось, пожалуй, уже в сотый раз себе напомнить, что меня всё это не касается. Ни животные в вольере, ни мечты Айлы, ни этот чертов кинотеатр. Мне всё равно. Рано или поздно я всё равно вернусь домой.
Богатые мужчины могут себе позволить всё, что угодно. Любую игрушку. Любой подарок. Но затем это непременно наскучит. Так случится и со мной. В этом я даже не сомневалась. Поэтому у меня нет ни единой причины, чтобы считать себя подругой Айлы и хоть как-то проникаться к ней симпатией.
— А ты? Кем мечтала стать ты? — кажется, девочка даже не заметила моей внутренней борьбы. Мы давно перешли на «ты». Я предложила.
— Балериной, — вдруг честно выпалила я. — Но не срослось. Училась на
