Лола Карлайл покажет всё (ЛП) - Гибсон Рэйчел

Охрипнув от лая, Крошка сдался и вскочил Лоле на колени. Она поправила его шипованный ошейник, погладила мех до самого хвоста. Он был таким хорошим мальчиком на протяжении всего этого сурового испытания. Как только их спасут, она отведет его в его любимое место, «Спа и Лапы», где его будут баловать, и он сможет почувствовать себя немецким догом. Как только они окажутся дома, себя она тоже побалует. Травяным обертыванием для тела и глубоким массажем мышц.

Она взяла бинокль и зеркало в одну руку, собаку в другую, поднялась по лестнице к мостику и огляделась в поисках своих сандалий. Одну она нашла в углу, половину другой около штурвала: пятка и носок полностью сгорели. Лола оставила их там, где они лежали, и подняла бинокль к глазам.

Перед глазами простиралось только синее небо и открытое море. Она так долго и пристально всматривалась в бинокль, что Крошка покинул ее. Пот катился по вискам и шее, и она вытирала их рукой. Лола ненавидела потеть, и она подозревала, что плохо пахнет. Ничто из этого не улучшило ее настроения, пока она выискивала малейший намек на землю или пятнышко лодки или судна. Девушка ничего не видела, а через некоторое время уже не могла сказать, где кончается небо и начинается океан.

Человек действия, она не привыкла просто сидеть, уставившись на горизонт и ждать, пока хоть что-нибудь произойдет. И все же у нее не было другого выбора. Она ощущала беспокойство и тревогу, но ничего не поделаешь, и она оставалась на мостике с биноклем и зеркалом.

Она пропала менее двадцати четырех часов назад. Нужно быть терпеливой и верить, что ее спасут. Проблема в том, что у нее никогда не было большого запаса терпения, и не было веры ни во что, кроме собственных способностей. Хотя, несколько раз в жизни случались ситуации, когда неплохо было бы иметь рядом сильное плечо, на которое можно опереться. Когда было бы замечательно свалить свои проблемы на некоего умелого мужчину и позволить ему позаботиться обо всем. Лола такого мужчину никогда не встречала, и, так или иначе, сомневалась, что позволит ему заботиться о ней.

Лола не знала, сколько времени она провела на мостике, но только после того, как у нее заболела голова, а в животе заурчало, она оставила свой пост.

Она нашла Макса на кормовой части палуба, сидящим на раскладном стуле; удочка всунута в ручку стула, в руке пиво «Дос Эквис». Он был похож на расслабившегося человека, как будто у него не было более срочного дела, чем покончить с пивом. Его влажная футболка и джинсы, высыхая, висели над задней частью лодки, так же как и угольно-серые боксёры-брифы из ребристого хлопка с карманом – кенгуру. Она боялась взглянуть и увидеть, во что он одет или не одет, опасаясь, что увидит нечто большее, чем удочку. И все же, она посмотрела.

Пара морских нейлоновых шорт с эластичным поясом плотно облегали его чуть ниже пупка. Он снова обернул бинт вокруг талии, тонкие белые полосы вокруг широкой груди. Банка копченого лосося покоилась на его бедре, и он клал кусочек на крекер, затем совал его в рот. Вот он опустил пальцы в банку и кинул маленький кусочек рыбы собаке, сидящей у его левой ноги.

Крошка открыл пасть и проглотил не жуя. Если Макс решил, что путь к сердцу Малыша лежит через желудок, он оказался прав, но только до определенной степени. Кроха был рабом своей страсти к запрещенным удовольствиям, но он был абсолютным пленником своего комплекса Наполеона[56]. Его не отвлечь от миссии восторжествовать над большими собаками несколькими кусочками копченого лосося.

– Я думала, что вы ненавидите мою собаку, – произнесла она.

Макс поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.

– Так и есть, – ответил он, не глядя на нее. – Просто я пытаюсь откормить его, вдруг потом придется его съесть.

Лола не была уверена, что он шутит.

– Пойдем, Крошка. – Входя в лодку, она показала собаке жестом следовать за ней, но Крошка отказался повиноваться, приняв решение остаться с человеком, который его кормит.

Чувствуя себя преданной, Лола проверила свое нижнее белье в ванной, обнаружила, что оно просто немного влажное вдоль резинки, и надела его. В камбузе она поискала что-нибудь на обед: хотя часов у нее не было, она предположила, что уже время поесть. В герметичном контейнере в холодильнике она нашла круг сыра Бри. Девушка схватила его вместе с гроздью винограда и бананом. Так как Малыш решил остаться снаружи, Лола была вынуждена присоединиться к нему, чтобы проследить, что он не съест слишком много жирного лосося, иначе заболеет.

Она нашла место между влажными штанами и футболкой Макса, уселась и открыла контейнер с сыром. Ей нужно было что-то, чтобы отрезать кусочек Бри, и Макс, как будто прочитав ее мысли, вручил ей нож для рыбы, вложенный в чехол.

– Вы забыли это, – сказал он, когда она взяла нож.

Лола открыла было рот, чтобы поблагодарить его, но не сделала этого. Она бы вообще не нуждалась в ноже, если бы не он. Девушка отрезала кусочек сыра и съела его вместе с двумя виноградинами. Макс пододвинул к ней коробку крекеров, и она взяла горку «Rye Crisps» в руку.

– Пожалуйста, больше не кормите Крошку рыбой. Он заболеет.

Макс не ответил, но с оставшимся лососем покончил самостоятельно. Он ничего не предложил ей, и Лола подумала, как это грубо – но она ведь и не ожидала от него вежливого поведения. Она очистила свой банан и оглядела океан, смотря куда угодно, только не на него. Она ненавидела признаваться, но он все еще заставлял ее нервничать – всё из-за его разбитого лица и твердых мускулов. Она откусила банан и заметила свою зубную щетку, торчащую из держателя для удочки на корме.

– Почему моя зубная щетка в держателе?

– Я воспользовался ею.

Она посмотрела прямо на него, в покрытое синяками лицо и голубые глаза. И проглотила банан.

– Для чего?

– Чтобы почистить зубы.

– Скажите, что разыгрываете меня.

– Нет.

– Вы украли мою зубную щетку?

Он покачал головой.

– Реквизировал.

– Это отвратительно!

– Сначала я прополоскал ее в роме, чтобы убить ваши микробы.

– Мои микробы? – Ее рот открылся, она уставилась на него: на небольшую опухоль под левым глазом, на черно-фиолетовую скулу и белые полоски стери-стрип на лбу. Она устала, ей жарко, и она вспотела, и незнакомый мужчина использовал ее зубную щетку. – Это – просто ужасно … и … и, – бормотала она, поднимаясь, нож в одной руке, банан в другой. Контейнер с сыром упал на палубу, и Крошка набросился на него. Лолу это не заботило; у нее была другая цель для атаки. – И отвратительно!

Его пристальный взгляд переместился с ее лица на нож в ее руке.

– Я же не чистил ей задницу.

– Это почти то же самое!

– Чего вы так сердитесь? – спросил он. Он тоже поднялся и жестикулировал пивной бутылкой. – Я воткнул ее в держатель для удочки, так что солнце ее простерилизует.

Она не могла поверить, что он серьезен.

– Вы похищаете меня, потом мы дрейфуем посреди Атлантики, вы используете мою зубную щетку и спрашиваете, почему я сержусь? Да что с вами? Краски в детстве наелись?

Макс не ответил на ее последний вопрос, а вместо этого заметил:

– Расслабьтесь. Вы не похищены, и это из-за вас мы дрейфуем.

Но Лола была не в том настроении, чтобы взять на себя вину.

– Что вы собираетесь делать дальше – украдете мое нижнее белье?

Его пристальный взгляд скользнул по ее платью, по груди, и вниз по животу. Он сделал медленный глоток пива, рассматривая красные вишенки на ткани на ее промежности.

– Не знаю, – нарочито растягивая слова, произнес он, – трусики все еще висят в ванной, или мне придется с борьбой снимать их с вас?

– В ванной их больше нет, – сообщила она ему, поджав губы.

Он снова посмотрел ей в лицо и улыбнулся, сверкнув хорошими, белыми, недавно почищенными зубами.

– Валяйте, берегите их. Розовый не мой цвет.

Осознав, что он, вероятно, трогал ее нижнее белье, она обнаружила, что задалась тем же вопросом, что и прошлой ночью. Нет, она не способна вонзить нож в горло человека, потому что, если бы она была способна, то уже убила бы «старого доброго Макса». С удовольствием.