Навеки твой. Прощай (СИ) - Резник Юлия

- Ты боишься отца? – наконец выпалил он на одном дыхании. Лера открыла рот, удивленная… или смущенная таким вопросом. Опустила ресницы и нервным движением распрямила край футболки.

- Он бьет маму,  – едва слышно прошептала она.

На тот момент Таиру такое сложно было даже просто представить. Он воспитывался совершенно иначе. В уважении к женщине и с четким пониманием правильного. Он никогда не слышал, чтобы его родители ругались. До той страшной аварии его детство было абсолютно безоблачным и счастливым.

- А тебя?

Лера отрицательно затрясла головой. Таир перевел дух. Каким бы смелым и правильным мальчиком тот ни был, в силу возраста он слабо представлял, как в случае чего станет защищать Лею. И потому обрадовался, что этого от него пока не требуется.

Да, она сама представилась ему Леей. Но теперь он не должен был звать ее так!

Тряхнув волосами, Лера бросила сухо:

- Господин Уваров… Спасибо, что нашли время в вашем плотном графике, чтобы быть здесь.

Дежурные слова, которые она говорила каждому присутствующему в этом зале, на этот раз дались ей с большим трудом.

- Мне это в радость.

Сердце подпрыгнуло и что есть силы ударило по ребрам. Вышибая дух… и пару-тройку рвущихся изнутри вопросов. Например, какого черта он пришел. И связан ли его приход с ее разводом? Но задав их, она бы выставила себя полной дурой! Поэтому сдержалась.

- Паша! Как хорошо, что ты нашел время к нам заглянуть.

- Ты же знаешь, что я ни за что бы это не пропустил, дорогая.

Прежде чем она успела отстраниться, Павел оттеснил Таира и со значением коснулся ее щеки. Скользнул ладонью дальше, по шее. И крепко, до боли сжал, впиваясь ногтями в кожу. Наполненный бешенством взгляд обжигал.

Никто не мог видеть того, что Исаев делает. Спадающие на спину волосы скрывали все. Но Таир, будто что-то почувствовав, напрягся.

- Убери от нее свои поганые руки, - тихо заметил он, растянув губы в холодной улыбке.

К их тройке были прикованы сотни заинтересованных взглядов. Ей нужно было держать лицо… Всем им нужно. И Лера честно пыталась, но в этот раз у нее не выходило. Широко распахнув глаза, она смотрела на Таира и не понимала… Что вообще сейчас происходит? Что он имел в виду, когда сказал это странное «убери от нее свои поганые руки»…

Она пыталась объяснить его слова тем, что Уваров просто не понимал, чем рискует. Откуда ему было знать, что ее муж имеет проблемы с контролем и может взорваться в любой момент, устроив безобразный скандал, который в преддверие выборов абсолютно никому из них не был нужен? Но все же кое-что она ну никак не могла понять… Какого черта он влез в это в принципе? Зачем? Какие цели преследовал?

Уж не специально ли он провоцировал Павла, чтобы выставить его в некрасивом свете?

- Боже мой, какие люди! Неужто ты нашел, наконец, время посетить этот балаган? – сквозь звон в ушах донесся прокуренный голос. Дмитриевна задрала вверх тощие с обвисшей старческой кожей руки и, будто делала это тысячу раз, обняла послушно наклонившегося Таира за шею.

- Я не мог отказаться от вашего приглашения.

- Чушь собачья. Ты только и делал, что отказывался, мой мальчик. Впрочем, сейчас кое-что изменилось, не так ли?

Дмитриевна смерила Исаева брезгливым взглядом. Отчего Лера, которая было решила, что та к ним подошла, чтобы как-то разрядить накалившуюся до предела атмосферу, испуганно замерла. Теперь она бы и под страхом смерти не смогла ответить, как ей вообще взбрело в голову, что невыносимая старуха на это пойдет. Ведь раньше она не упускала случая вывести Павла из себя. Сколько раз они ругались по этому поводу – не сосчитать.

- Извините, кажется, я вижу… я вижу… кое-кого вижу, – пролепетала Лера, чувствуя, что еще чуть-чуть, и ее просто вырвет от напряжения. Один бог знает, чего ей стоило это все выдержать. Когда она шла мимо сбившихся в стайки пираний, которые только и ждали крови, когда она улыбалась им, казалось, ее ноги засасывает в пол. Словно там, под ними, был не натертый до блеска паркет, а вязкие зыбучие пески.

Перед глазами плыли яркие круги. И дело было вовсе не в елочных гирляндах, которые весело подмигивали с огромной установленной в центре зала ели. Дурманящий аромат хвои, который у Леры всегда ассоциировался с праздником, теперь вызывал тошноту.

- Ничего-ничего… Ничего ведь не случилось, – бубнила себе под нос, оставшись одна в гулких коридорах театра. Постепенно стихли все звуки. Музыка, смех, голоса… Она забрела куда-то, где никогда прежде не была. Коридор оказался тупиковым. Лера отвернулась к узкому вытянутому окну. Коснулась лбом блаженно-прохладного стекла. И на секунду зажмурилась. А потом почувствовала это… И недоверчиво обернулась.

Таир стоял, загораживая проход, свет...

Когда они расстались (если это можно так назвать), Лера еще росла. Да и он, видимо, тоже. Теперь он стал выше, мощнее. Совсем не таким, как она его помнила. Черты его лица обострились, обозначились четче. Ничего детского в нем не осталось и в помине. Никакой мягкости. Он весь был будто высечен из камня, да так и не отшлифован. Нос, скулы, брови и силуэт подбородка… Резкие контуры лацканов смокинга и острые стрелки на брюках. Сплошные линии. Ломаные и прямые. Углы… А волосы с возрастом, как это ни странно, стали светлее.

За время, проведенное в детстве рядом, они столько сказали друг другу… А сейчас она не находила слов. И Таир не спешил прийти ей на помощь, будто его целиком и полностью устраивала эта душная, отбирающая кислород тишина.

- Как ты меня здесь нашел?

Его широкие плечи медленно поднялись вверх и опустились.

- Сам не знаю. Очевидно, как делал это всегда.

В детстве их сонастройка воспринималась как должное. А сейчас… осознание того, что с тех пор ничего не изменилось, было слишком… Чересчур. Больше, чем она могла вынести, убедив себя, что между ними ничего не осталось. Ведь так было безопасней. Для сердца, которое по какой-то нелепой причине продолжало биться, даже разбившись вдребезги.

А его голос? Живьем он цеплял Леру гораздо больше, чем по телевизору. Или все дело было не в том, как он теперь говорил, а что?

- Не знала, что вы так хорошо знакомы с Элеонорой Дмитриевной.

- Она – фантастическая.

Вот именно. Только это мало кто понимал. Леру охватило чувство странной ревности. Она злилась, как если бы Уваров тайком выведал одной ей известный секрет. Так глупо.

- Как твой отец? – резко сменила тему.

- Ничего. Стареет. А твой?

- Без понятия. Сейчас он то ли в Замбии, то ли в Замбези. В общем, в какой-то глуши, где нет связи и интернета. К старости в нем проснулась непреодолимая страсть к путешествиям в дикой природе.

- Ты решилась на развод, потому что он далеко?

Что? Какого черта?! Что он себе позволяет?

Лера отошла от окна, мужественно пересекла разделяющее их пространство и хотела, обойдя Уварова по дуге, вернуться в зал, но тот не позволил. Небрежным жестом вытянув руку, он уперся в стену, преграждая ей путь. Со стороны это выглядело так, будто он так встал для удобства, но она-то все понимала. И в то же время нет…

- Чего ты от меня хочешь? – спросила непривычно зло.

- От тебя? Ничего. Скорее это я хочу тебе кое-что дать.

- Ты? Мне? Дать? Это что же? Очередное обещание, которое не собираешься выполнить?

Господи… Господи! Прошло столько лет, а у нее до сих пор звенит голос. Потому что нет никаких сил справиться со слезами в нем. Смешно.

- Нет. Свою руку.

И он действительно протянул ей ладонь. Медленно, как той ощенившейся собаке, приручая. Давая привыкнуть. Лера удивленно уставилась на длинные смуглые пальцы.

- Это что, такая шутка? Думаешь, я не понимаю, как тебе на руку мой развод с мужем? Или что я поверю, будто ты действуешь от души?

К счастью, на этот раз ее голос звучал спокойно. И за это Лера была благодарна всем богам.

- Я не настолько наивен.

Таир мягко улыбнулся. Вот правда! Растянул губы в широкой белозубой, обаятельной до невозможности улыбке. Заставляя ее кипеть…