Проект "Стокгольмский синдром" (СИ) - Волкова Ольга
— Да, — одно короткое слово, но значащее многое для меня. Она наклоняется и дарит мне свой поцелуй, закрепляя наше согласие на брак. — Да, Лёнь!
Я встаю и подхватываю пушинку, кружа в объятиях, был так рад, что казалось вот-вот мое сердце в буквальном смысле выскочит из груди в ее руки. Музыканты довольные новой ситуацией подобрали самую необыкновенную, тонкую и милую мелодию, заполняя веранду необыкновенной атмосферой волшебства. Словно сон. Этот вечер был нашим первым во всех смыслах. Переступив порог моего временного дома после ужина, я не хотел отпускать от себя свою девушку, потому сразу увез к себе. Оля была совершенно не против такого поворота событий, но все же отправила своей матери сообщение о своем местонахождении. Как только она оправила его, телефон весь вечер без умолку трезвонил, соревнуясь с музыкой, которая стояла на входящих звонках, и оповещениями о смс-сообщениях. Пушинка призналась, что такой расклад не понравится ее родителям, но ей все равно, потому что чувствует, что влюблена в меня до неприличия. А мое временное отсутствие только еще раз доказало нам обоим, что мы не можем друг без друга. Вот она — судьба, столкнула лбами и теперь делает все возможное, чтобы две половинки соединились в одно целое. Моя будущая жена подарила мне свою невинность, чем еще сильнее привязали к себе. И не потому, что это ответственность, которая ложится весомым грузом на плечи, а искреннее уважение, что девушка верила в настоящие чувства и просто ждала того, кто будет достоин.
Сквозь сон прорывается голос стюардессы, которая легонько толкает меня в плечо, пробуждая. Нехотя раскрываю глаза, понимая, как я скучаю по своей пушинке и тем ощущениям, которые испытываю только рядом с ней. И моя прежняя жизнь подобна призрачному существованию, от которого я никак не могу избавиться, будто застрял в тартаре с его лабиринтами, выход которого еще не скоро покажется моему взору.
— Сэр, — девушка мило улыбается, а я обращаю внимание на то, что моя соседка все еще спит мертвым сном, даже грудная клетка не шевелится. — Самолет скоро зайдет на посадку, капитан просил передать вам слова благодарности за проявленную бдительность. Дети этой милой женщины уже объявили в розыск, потеряв ее несколько дней назад.
— Постойте, — я обрываю стюардессу, показывая на пожилую женщину. — Кажется, она не дышит. — Девушка мгновенно напряглась и стала по стойке смирно, понимая, что во время разговора нас никто не прерывал. Я мгновенно взял влажную салфетку, которые лежали в подстаканнике, разорвав пакетик, вынимаю его и протираю свою руку, скорее подставляя спящей женщине под нос, проверяя таким образом дыхание. Его нет. Теплое дыхание не обдало мою влажную ладонь, и я устало плюхнулся обратно на свое место. Провожу сухой ладонью по лицу, затем подзываю стюардессу, которая начала приходит в себя, наконец, соображая, что я только что делал. Показываю жестом, чтобы не поднимала панику, а сам гляжу на часы, приблизительно высчитав время нашего полета и того момента, как дама приняла свои лекарства. Осторожно покинув свое место повел бледную девушку обратно в их отсек и попросил набрать капитана самолета, чтобы поговорить с ним лично.
— Капитан, — вторая стюардесса тоже была шокирована произошедшем. — С вами хочет поговорить тот пассажир, что просил о бригаде. — Она внимательно слушает речь мужчины, а потом передает мне трубку, и обе девушки выходят из отсека, оставляя меня наедине с самим собой и телефонной трубкой.
— Слушаю, — в телефоне слышен жесткий мужской голос.
— Я психиатр, — объясняю мужчине всю ситуацию. — Приблизительное время около пяти часов с момента приема препаратов, но какой категории, сказать не могу, капитан. Женщина находилась не в себе.
— Ясно, господин Островский, спасибо, что не поднимаете шум в самолете. Стюардессы пересадят вас на свободное место, а пока пусть женщина останется на своем месте, иначе это вызовет множественные подозрения у остальных пассажиров.
— Согласен, — киваю в пустоту, будто мужчина может услышать меня.
Спустя два с половиной часа, мы, наконец, прибыли в Москву. Наш самолет встретили две бригады скорой помощи, и одна патрульная машина. Оставив все свои контактные данные полицейскому, я прошествовал по переходу через турникеты. Выйдя на улицу, вдохнул свежий воздух своего родного города, а чуть дальше, среди толпы, расслышал свое имя.
— Лёнька! — Власов радостно зовет меня, и машет руками в разные стороны. Затем начинает отплясывать, показывая весь свой скрытый потенциал актера-клоуна. Я рассмеялся. На душе вроде отлегло при встрече друга, и похлопав друг другу по плечам, крепко, по-братски, обнялись. — Ну ты даешь, — Степан все еще не может поверить своим глазам, что я стою перед ним, спустя полтора года отсутствия.
— Да, — устало выдыхаю, но искренне рад, что Степка нашел время и встретил меня, потому как время нещадно, и новый вихрь воспоминаний запросто овладеет мной, изнутри выжирая сомнениями. — Сам еще не до конца осознал, что вернулся. А ты, друг в своем репертуаре, держишь планку!
— Естественно, — он играет бровями, внимательно смотрит на меня и продолжает: — Ну так чего мы стоим? — Степан подхватывает мой чемодан. — Вперед домой! — Согласно киваю другу, и мы оба выходим из аэропорта.
Глава 4
Время. Оно беспощадно над нами и нашими жизнями. Последний раз я был в родном городе более трех лет назад, но, кажется, что никогда не уезжал отсюда. Город по-прежнему стоит на своем месте, конечно, теперь его украшает еще больше построек и новшеств, но это не портит его внешний вид, а, наоборот, придает ощущение, что в нем есть душа, и она постепенно разрастается. Степан молчит, дает мне немного личного пространства для размышлений, чтобы скорее привык к картинке, что теперь красуется за окошком. Машины, одна за одной, обгоняют нас, и я понимаю, что Власов едет неспеша, помогает своему другу привыкнуть к новому режиму и обстановке.
— Как у тебя дела, Степ? — задаю вопрос Власову, прерывая гнетущее ощущение, которое образовалось с момента выезда из аэропорта. Степан улыбнулся, искренне рад, что мы встретились. Хотя я вспоминаю, что последний раз это было чуть больше полугода назад, Степан прилетал в Америку на стажировку по повышению квалификации, но, увы, встретиться нам фактически не представлялось возможным.
— Я бы сказал, что нормально, но ты все равно поймешь — это не так, — с выдохом отвечает, крепко сжимая баранку руля. — Много воды утекло, Лёнь, очень много. И знаешь, — он поворачивается ко мне, а в глазах грусть, — приходится жить с тем, что имеем.
— Это всегда так, — констатирую очевидное. — Как Ирина? — Степка напрягся, и все его тело будто передернулось, стоило произнести имя его жены. Я внимательно уставился на друга, словно пытался прочитать, что с ним происходит в данную секунду. — Вы развелись? — вопрос сам по себе соскочил с языка, заставив Власова еще больше сдавить руль до треска кожаной оплетки. — Ясно, — киваю, и не настаиваю на ответе. Несколько минут мы ехали в идеальной тишине, не считая шума вне машины, ведь внешнее нам не под силу остановить, чтобы действительно вкусить настоящую жизнь города.
— Да, Островский, разошлись, как в море корабли — отвечает Степан, стараясь шутить, но вышел не совсем тот эффект, затем останавливает машину перед светофором. Загорелся красный свет, давая возможность передохнуть и спокойно поговорить, не отвлекаясь на дорогу. — После пропажи Оли, Ирина совсем ушла в себя. Чувствовала себя виноватой, что не могла разглядеть в своей подруге волнение, — Степан жмет плечами, словно до сих пор не может принять факт ухода своей жены. — Потом работа, — продолжает он. — Это сложно, Лёнь, психика не выдерживает изо дня в день проводить вскрытия тел, видеть мертвых людей и изучать их внутреннее содержимое, чтобы понять, как они вели свой образ жизни. А знаешь, что самое удивительное? — Он смотрит мне в глаза, потому что я с интересом слушаю его и в уме делаю пометки. Чертова профессия не оставляет меня, даже, когда речь идет о друзьях и родных. Отпечаток накладывается сильно, и от своей сущности уже не сбежишь. Я киваю на его вопрос, безмолвно прося об ответе, так как мне стало любопытно, что Власов открыл для себя в своей работе анатома. — Наше тело хранит в себе гораздо больше ответов на вопросы здоровья или образа жизни, который ведем как попало, чем сам человек может сказать о себе, будь он на приеме, например, у тебя.
