Дж. Редмирски - По дороге в вечность

– Натали хочется видеть меня чокнутой? Пусть. Это ее право.

Я выскакиваю из-под одеяла, путаюсь в нем и роняю на пол. Подойдя к Кэмрин, я обнимаю ее за талию:

– Ходить к психотерапевту еще не значит быть чокнутым. Возможно, тебе действительно стоит пойти. Выговориться.

Мне обидно, что Кэмрин не хочет выговариваться мне, но сейчас главное – помочь ей выйти из тупика.

– Эндрю, я обязательно приду в норму. – Кэмрин поворачивается ко мне, ласково улыбается и дотрагивается до моего подбородка. Потом целует в губы. – Обещаю. Я понимаю: вы все тревожитесь за меня. Ты, мама, Натали. Я понимаю вашу настороженность. Но к психотерапевту я не пойду. Это просто смешно. – Она снова поворачивается к шкафу и снимает с вешалки блузку. – Психотерапевтам глубоко наплевать на своих пациентов. Главное – выписать лекарство и забыть о нашем существовании. Я не собираюсь принимать никакие психотропные средства.

– Речь не о психотропных средствах. Если бы ты смогла выговориться перед кем-то, это помогло бы тебе справиться.

Кэмрин не поворачивается ко мне. Ее руки опущены, и в одной зажата блузка. Она вздыхает, потом расправляет плечи, поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза.

– Лучший способ справиться со случившимся – это забыть о нем, – говорит она, и каждое ее слово рвет мне сердце. – Я быстро приду в норму, если мне не будут каждый день напоминать об этом. Чем больше вы все будете убеждать меня в необходимости выговориться, чем дольше я буду видеть на ваших лицах это выражение тихой печали – а я его вижу постоянно, – тем дольше я не смогу ничего забыть.

Такое невозможно просто взять и забыть. Кэмрин не права, но сейчас я не могу ей это сказать.

– Хорошо, я же не настаиваю… – Я бреду обратно в кровать. – Тогда другой вопрос: сколько мы еще пробудем здесь? Только не думай, что мне надоело это место и я тебя тороплю.

У меня на языке вертится еще несколько вопросов, но я стараюсь действовать осмотрительно. Все мои разговоры с Кэмрин в течение этих двух недель велись с крайней осторожностью.

– Я не собираюсь возвращаться в Техас, – легкомысленным тоном произносит Кэмрин и сдергивает с вешалки джинсы.

Опять осторожность. Любое невпопад сказанное слово может все испортить.

– Ну и замечательно, – говорю я, почесывая в затылке. – Тогда я съезжу туда за вещами. Ты пока побудешь с Натали и присмотришь нам квартиру. Выбор за тобой. Все, что хочешь. – Осторожно улыбаюсь. Я хочу, чтобы она была счастлива, и ради этого готов сделать что угодно.

Лицо Кэмрин светлеет. Неужели она мне подыгрывает? Если да, то я поддался ее игре. Но может, она улыбается совершенно искренне? Пока у меня нет ясности.

Кэмрин подходит ко мне, упирается ладонями в грудь и толкает меня в сторону кровати. Я смотрю на нее. В другое время мы бы уже лежали в постели и занимались сексом, но сейчас мне это кажется неправильным. Я знаю, она хочет близости со мной. По крайней мере, мне так кажется… Но с самого момента ее выкидыша боюсь притрагиваться к ней.

Она садится на меня, оседлав мои бедра. Я боюсь дотрагиваться до нее, но инстинктивно прижимаюсь к ней. Руки Кэмрин ложатся на мои плечи. Она пристально смотрит на меня. Я закусываю губу и закрываю глаза. Она наклоняется, чтобы меня поцеловать. Отвечаю на ее поцелуй, наслаждаясь сладостью ее губ и втягивая в себя ее дыхание. Но потом отстраняюсь. Нежно обнимаю ее за талию, пресекая попытки усесться на меня:

– Детка, я не думаю…

Мои слова ошеломляют ее.

– О чем ты не думаешь? – спрашивает она, склонив голову набок.

Я не знаю, как лучше сформулировать то, что хочу сказать, и говорю первое, что приходит на ум:

– Прошло всего две недели. Ты, наверное…

– Хотел спросить, продолжаются ли у меня кровотечения? – подсказывает Кэмрин. – Нет. Болей тоже нет. Я прекрасно себя чувствую.

Это только слова. Я вижу, в каком она состоянии. Но если я попробую ее разубедить, весь огонь обрушится на меня.

Черт побери, ну и ситуация! Может, мне все-таки нужно решиться и поговорить с Натали?

Кэмрин слезает с меня и встает. Я тоже встаю, обнимаю ее и прижимаю к своей голой груди. Потом зарываюсь лицом в ее еще влажные волосы.

– Ты прав, – говорит она и тоже отстраняется, чтобы видеть мои глаза. – Мне нужно… В общем, мне нужно возобновить прием противозачаточных таблеток. Было бы глупо снова рисковать. – Она отходит.

Я имел в виду совсем другое. Возможно, она по-своему права. Нам действительно нужно проявлять осторожность, помня, через что она прошла. Но если уж быть совсем честным, я бы прямо сейчас уложил ее в постель и трахнул без всяких таблеток, чтобы она снова забеременела. Конечно, если бы она этого хотела и если бы попросила сама. Я не жалею, что однажды уже сделал ее беременной, и готов повторить. Но желание должно быть обоюдным. Я боюсь даже заикаться об этом, чтобы не сделать хуже. Чего доброго, Кэмрин начнет испытывать еще и чувство вины. Вобьет себе в голову, что потеряла не нашего ребенка, а мою Лили. Тогда желание снова забеременеть будет откликом на мое желание иметь детей. Она подумает, что мне это необходимо для большей уверенности в жизни и все такое.

Кэмрин снимает халат, бросает на край кровати и начинает одеваться.

– Если ты считаешь, что нужно возобновить прием таблеток, я целиком тебя поддерживаю.

– А ты сам что считаешь? – спрашивает она, заглядывая мне в глаза.

«Осторожно, Эндрю! – напоминаю я себе. – Похоже, это вопрос-ловушка».

– Я соглашусь с любым твоим выбором, – киваю я. – Хочу, чтобы ты была здорова, и считаю, что ты решила правильно.

Ее глаза непроницаемы. Я ничего не могу в них прочесть, и это меня заводит.

Наконец она тоже кивает и отводит взгляд. Натягивает джинсы и начинает рыться в шкафу, разыскивая подходящие носки.

– Если меня примут без записи, я сегодня же пойду к врачу.

– Отлично, – говорю я.

Такое ощущение, что между нами не было тяжелого и довольно угнетающего разговора. Кэмрин подходит ко мне и чмокает в губы.

– И тогда ты снова станешь сам собой, – говорит она.

– Как это понимать?

– Не притворяйся. Ты все понял. С тех пор как это случилось, ты даже не пытался заняться со мною сексом. – Кэмрин улыбается, затем начинает внимательно разглядывать мою грудь. – Должна признаться, я скучаю по своему Эндрю Пэрришу, помешанному на сексе. В последние три дня я активно сама себя удовлетворяла. – Она наклоняется к моим губам, потом к уху, осторожно берет зубами мочку и шепчет: – Совсем недавно я делала это в душе. Жаль, ты не видел.