Ребекка Донован - Любить – значит страдать
– Что происходит? Ради бога, скажите, что с ней все в порядке! Сара! – всхлипывала я.
– Эмма! – послышался ее хриплый голос.
Похоже, она была там, за дверью. Но полицейский поднял руку, и меня оттащили назад.
– Мисс, пока ее не вынесут, вам следует оставаться здесь.
– Что?! – растерялась я. – Что вы имеете в виду?
И тут на пороге показались санитары и пожарные с носилками.
– Нет! – захлебываясь слезами, простонала я. – Нет!
Но потом увидела, что у лежавшей на носилках женщины волосы темные, а не огненно-рыжие, как у Сары.
Я стояла и смотрела немигающими глазами, как Рейчел перекладывают на каталку и надевают на лицо кислородную маску. Я ошеломленно смотрела на нее, чувствуя странную пустоту в душе.
– Эмма! – крикнула выскочившая из дома Сара. Лицо у нее было красным и зареванным.
– Сара! – обняла я подругу. Я понимала, что сломанные ребра потом дадут о себе знать, им и так сегодня досталось, но я не чувствовала боли. Сара рыдала, уткнувшись в мое плечо. И только сейчас я поняла, что Эван рядом. Он помогал полицейскому удерживать меня на месте. – Сара, что случилось?
– Я нашла Рейчел в ее комнате, – задыхаясь, сказала Сара. – Дверь была открыта, а она лежала на полу. Там были таблетки и бутылка водки. Она не шевелилась. А потом перестала дышать. – Сара судорожно вздохнула и прошептала дрожащим голосом: – Эмма, я пыталась. Я действительно пыталась.
– Все хорошо, – попробовала успокоить я Сару. Ее отчаяние разрывало сердце. – Все хорошо.
А потом ко мне постепенно пришло осознание случившегося. Я продолжала твердить: «Все хорошо», но уже плохо понимала к кому обращаюсь. Все стало происходить как в замедленной съемке. Я смотрела на происходящее словно издалека.
Полицейские попросили нас пройти в дом, чтобы ответить на некоторые вопросы. Я что-то объясняла, хотя плохо понимала, что именно. Похоже, я была не совсем адекватна, и весь допрос прошел будто во сне. Они что-то там говорили насчет «скорой» и больницы, но я так толком ничего и не поняла.
– Благодарю вас, – услышала я голос Эвана и увидела, что полицейские возвращаются к своим машинам.
Вокруг подъездной дорожки толпились какие-то люди. Это на бесплатное представление собрались соседи. Вот такие дела. Меня снова загнали в ловушку нескончаемых кошмаров. Я слышала чьи-то голоса, пыталась вглядеться в чьи-то лица.
– Эмма, нам пора, – сказал Эван, и я машинально кивнула. – Хочешь поехать с нами? – Это он обращался уже к Саре, а я все кивала и кивала, как китайский болванчик.
– Эмма? – Сара, по-прежнему продолжавшая хлюпать носом, взяла меня за руку. – С ней все будет хорошо. Обязательно будет.
«С кем?» – хотела спросить я, не понимая, о чем это она. А потом поняла. И когда мой мозг обработал обрушившийся поток информации, мне словно дали под дых.
– Нет, – отрезала я, и Сара с Эваном удивленно на меня посмотрели. – Нет. Я не хочу ехать в больницу.
– Что? – спросила в замешательстве Сара. – Но ведь твоя мама наглоталась таблеток…
– Знаю, – перебила я Сару. – Не желаю ее видеть.
– Неужели тебя совсем не интересует, как она себя чувствует?
– Нет, – честно призналась я. – Не хочу ее видеть. Она сделала это мне назло. Но я не позволю ей причинять мне боль. Не позволю.
– Эмма, о чем ты говоришь?! – возмутилась Сара.
Но Эван присел передо мной на корточки и заглянул в глаза.
– Ты уверена? – спросил он и, когда я кивнула, пристально посмотрел на меня. – Ладно. Мы никуда не едем.
– Эван, ты соображаешь, что говоришь?! А что, если она… – начала Сара.
– Сара, – оборвал он ее на полуслове. – Ведь тебя с нами тут не было. И ехать в больницу сейчас не самая удачная идея. В любом случае нам нужно отвезти тебя домой. У тебя тоже выдалась совершенно сумасшедшая ночь.
– Ничего не понимаю, – растерянно покачала головой Сара.
– Я тебе позже все объясню, – сказал Эван. – Пошли, Эмма.
Мне так и не удалось выйти из заторможенного состояния. Я взяла его за руку и покорно пошла за ним. Они с Сарой выключили свет возле дома, а потом Эван нашел нужный ключ в моей связке и запер дверь. Мы сели в мою машину: я – впереди, Сара – на заднее сиденье. И в гробовой тишине поехали к Саре.
Анну мы застали в невменяемом состоянии. Ей уже звонили из полиции, поскольку там знали, кто Сарин отец. Не успели мы войти в дом, как она бросилась целовать и обнимать нас с Сарой, пристально всматриваясь в наши зареванные лица. Эван, единственный, кто не потерял хладнокровия, вкратце описал ситуацию.
Ужасно болело все тело, а сломанные ребра буквально горели огнем. Разговаривать не хотелось. А тем более слушать. Я мечтала только об одном: поскорее лечь и укрыться теплым одеялом. Наконец, когда Карл с Анной получили необходимую информацию, нас отпустили наверх.
Эван сидел со мной до тех пор, пока позволяли приличия. А когда он ушел, Сара, которой так и не удалось заснуть, забралась в мою постель. Мне тоже не спалось. Я смотрела в потолок пустыми глазами, периодически проваливаясь в темноту.
– Это я виновата, – уже на рассвете призналась я Саре, которая, естественно, ничего не поняла и недоуменно заморгала. – Сказала ей, что она может принять хоть целый пузырек, мне пофиг. Она так и сделала.
– Эмма! – ошеломленно выдохнула Сара, с трудом осознав сказанное. – Ты не могла заставить ее это сделать.
– Но я не уверена, что стала бы ее останавливать, – прошептала я.
– Не смей так говорить! Ты не должна.
– Сара, я ненавижу ее, – сказала я, чувствуя, что сейчас разревусь. – Ты даже не представляешь, как я ненавижу ее. – Мой голос дрогнул, словно правда комом встала в горле. По лицу ручьем потекли слезы, капая на подушку. – Я не хочу ее видеть, потому что… потому что мне все равно, умрет она или нет.
– Ох, Эмма! – всхлипнула Сара. Ее голубые глаза затуманило болью. – Я тебе не верю. Конечно, ты сейчас очень зла на нее. Но я не верю, что ты желаешь ей смерти.
Больше я не сказала ни слова. Мы лежали и молча страдали, пока не забылись беспокойным сном.
Я чувствовала себя виноватой в том, что втянула Сару в эту историю. Но не раскаивалась в своих жестоких словах, опрометчиво брошенных Рейчел. Мне действительно было все равно, умрет она или нет.
* * *– Ты уверена, что не хочешь туда поехать? – взяв сумку, спросила Сара.
Я как раз наклонилась, чтобы поднять с пола засохший помидор.
