Простить и поверить (СИ) - Вера Эн
— Папка! — с совершенно братовой интонацией бросилась Аришка в отцовские объятия, едва самокат притормозил. Дима подхватил ее на руки и подбросил в воздух, выражая и свою радость от встречи. Лена, заглядевшись на них, заулыбалась тепло и растроганно.
Дочь у них родилась копией папы: не только внешностью, но и совершенно бесшабашным характером, — но тем сильнее Лена ее любила, всегда с особым удовольствием заглядывая в темные любопытные глазищи и раз за разом ловя в дочкиных повадках Димкины привычки. Аришка росла настоящей Корниловой, и ее любили абсолютно все, кто знал.
Но и к Кириллу Лена испытывала ничуть не менее нежные чувства. Шесть лет назад она назвалась его матерью, и ни разу об этом не пожалела. Он был чудесным сыном, и Лена гордилась не столько его успехами, сколько тем, что сумела завоевать его уважение и любовь. И сейчас она перевела взгляд на сына ровно с той же доброй материнской улыбкой, с которой только что смотрела на дочь.
— Не успевал за Аришкой, вот и взял, — неопределенно объяснил Кирилл свое появление на электросамокате. — А они гуляли как раз, и она увидела меня на нем…
— Надо было позвонить, я бы сама ее забрала, — проговорила Лена. — Мы не знали, что у тебя сегодня дела.
Кирилл передернул плечами. Он уже вымахал ростом с отца и, кажется, не собирался на этом останавливаться. Аришка не доставала ему даже до пояса и всегда смешно задирала темноволосую голову, чтобы посмотреть на брата. А Кирилл присаживался на корточки, чтобы во время разговора оказаться с ней на одном уровне.
Удивительное у них все-таки было взаимопонимание и взаимообожание.
— Я обещал забрать, мам, значит, должен был это сделать, — возразил Кирилл в вечной своей серьезности и ответственности, в которых Лена вопреки всем исследованиям о генах узнавала себя. — К тому же сегодня ваша годовщина: имеете право отдохнуть от нас и заняться только собой.
А вот это уже было истинно отцовское, и Лена, рассмеявшись, взъерошила его и без того растрепанные волосы.
— Это наш семейный праздник, Кир — напомнила она. — И без тебя сегодня нечего было бы праздновать.
Он снова по-отцовски усмехнулся и подошел к Диме поздороваться. Аришка между тем с восторгом рассказывала о своей поездке на электросамокате и требовала от отца подарить ей такой же на день рождения. Дима слушал с улыбкой, а сам явно судорожно придумывал, как отказать неугомонной дочери в столь опасном подарке: на Аришке и так все пять лет не успевали заживать синяки и ссадины. Пацанка!
— Только после того, как ты согласишься надеть шлем и защиту на руки и ноги, — наконец заявил он, отлично зная, с каким отвращением дочь относилась к подобным вещам, считая, что они выставляют ее трусихой. — И никак иначе! — добавил он, увидев, как Аришка наморщила носик и свела брови домиком.
— Кирюша без шлема ездит! — резонно заметила дочь и осмотрела брата с ног до головы, словно ища подтверждения своим словам. Шлема на Кирилле действительно не было. — И без защиты! Я должна, как он!
Слово «должна» означало, что никакие доводы дочь принимать не собирается, и она тут же это продемонстрировала, немедленно отпарировав отцовские слова о том, что Кирилл уже взрослый, что он мальчик, а она девочка и что он очень торопился и именно поэтому не подумал о безопасности.
— Это нечестно! — безапелляционно заявила Ариша, и Кирилл с Леной просто покатились от абсолютного Диминого проигрыша. Он бросил на них предупреждающий взгляд, обещающий самую страшную месть, и присел перед дочерью.
— А давай Кирюху поколотим за то, что он не соблюдает правила безопасности, да еще и тебя без шлема возит? — предложил он, и Аришка даже подпрыгнула от возмущения.
— Папа! Кирюшу нельзя колотить!
Дима сделал недоуменное лицо.
— Это еще почему?
Ответ просто убил.
— Потому что он твой сын! Сына колотить нельзя!
В отличие от хрюкающих Лены и Кирилла Дима сохранял невозмутимость.
— А если он безобразничает? — притворно сурово спросил он. Аришка несколько раз порывалась что-то ответить, даже набирала в грудь воздуха и открывала рот, а потом только опустила голову и сжала кулачки.
— Тогда это меня надо поколотить, — насупленно сообщила она. — Кирюша говорил «нельзя», а я его уговорила. Значит, я виновата. Меня и наказывай.
Как будто Дима когда-то по-настоящему на нее сердился!
— Чудо ты мое! — рассмеялся он и снова подхватил дочь на руки. Звонко поцеловал во вкусную надутую щеку. Потом похлопал Кирилла по плечу. — Никого мы наказывать не будем! Но без защиты я тебя на электросамокат не пущу. Я слишком тебя люблю, чтобы так рисковать!
— Ладно, — все еще немного обиженно проговорила Аришка, но все же обняла его за шею и тоже поцеловала куда-то в ухо. — Вредный папка! — заявила она. — Но я тебя тоже люблю!
— Вот и отлично! — заключил Дима и, приобняв Лену за талию, повел всю свою семью к старой беседке.
Там для них уже был накрыт стол и ждал официант, готовый исполнить любое желание. Однако Дима, поблагодарив его за усердие, попросил оставить их одних.
— Отнимаешь у человека хлеб, — усмехнулся Кирилл, но Дима не принял подачу.
— Хочу позаботиться о своей семье сам, — без всякого вызова заметил он и спустил Аришку с рук. Она тут же забралась на стул и схватила самое красивое пирожное.
Дима между тем отодвинул стул перед Леной, помогая ей сесть. Кирилл все это время стоял чуть в стороне, глядя на бутылку шампанского в ведерке со льдом.
— Тогда тебя не будет удивлять, что я перевелся в УрФУ, — наконец сказал он, и тут уже подскочила Лена.
— Как в УрФУ? — воскликнула она. — Кир! Ты же так мечтал учиться в Москве!
Он покачал головой. Во взгляде у него читалось отцовское упрямство.
— Я хотел доказать себе, что могу поступить в лучший вуз страны, — ровно проговорил он. — И я доказал. Но папа прав: семья важнее всего на свете, и я тоже хочу о вас заботиться.
— Кир!.. — выдохнула Лена, не зная, как объяснить ему, что однажды у него будет своя семья и ему не стоит жертвовать своим будущим ради родителей и сестры.
Но Кирилл все сказал за нее.
— Мне это нужно, мам, — негромко, но очень сильно объяснил он. — Куда нужнее, чем диплом МГУ.
На несколько секунд в беседке повисла тишина, и только Аришка переводила непонимающий взгляд с отца на мать, потом на брата — и в обратном порядке.
Дима прервал молчание первым.
— С твоими мозгами, Кирюха, ты и здесь добьешься успеха! — не допускающим сомнений тоном заявил он. —
