Дышать водой - Анастасия Ригерман
В постели гостиничного номера я провалялась два дня. Потела, бредила, но просила не сообщать об этом никому из моих никчемных родственников. Ник все время был рядом, поил с ложки, обтирал мое тело влажным полотенцем. Врач и прописал постельный режим, заверив, что это нервное и организм сам восстановиться, если дать ему время и покой.
Ник не понимал, что со мной происходит. Уверяя и себя, и меня, что я все-таки подхватила какой-то вирус.
– Она жива и даже счастлива. Разве не этого ты хотела? – повторял он на любую мою попытку поговорить по душам об этой встрече с матерью. – Если б я вот так мог увидеть свою маму, то прыгал бы сейчас от радости. Но ее уже ничто не вернет.
Мы больше не общались на эту тему. Может, он действительно был прав? Чего я в самом деле от нее хотела? Откуда взялись эти ожидания? Никто никому ничего не должен, а все остальное – лишь глупые детские фантазии в моей голове.
С этими мыслями на третий день я и пришла в норму. Первой же моей просьбой было увезти меня отсюда. Неважно куда, главное, подальше от этого города одиноких зеленых холмов.
Мы вернулись на Сейшельские острова, на Маэ, откуда все и началось. Там нас ждала прекрасная, начищенная до блеска «Miss Print» и округлившийся обжора Скай, за которыми все это время тщательно следил персонал.
Странно было снова оказаться на яхте. Вроде, все было как прежде, и уже нет. Спустилась на нижнюю палубу, придерживаясь теплого полированного дерева перил, прикоснулась к картинам на стене, зашла в свою каюту. Платье, футболки, шорты, купальники – все лежало там же, где я их и оставила в тот день. В верхнем ящике вместе с расческой я нашла рисунок Сергея. Я смотрела на него и удивлялась, как же давно все это было.
* * *
Со временем жизнь вошла в привычное русло. Я переехала в каюту Ника. После бурных ночей по утрам он занимался боксом, а я йогой. Днем, когда мы не путешествовали по новым местам и не погружались, делая бесконечные снимки, он работал в своем кабинете, а я рисовала, писала пейзажи маслом, читала, играла со Скаем.
Вроде, все было прекрасно. Кто не мечтает о такой жизни? Каждый день проводить вдвоем с желанным мужчиной, засыпать и просыпаться в его объятьях, изучить каждую деталь его тела, понимать без слов каждый его взгляд, вздох, жест. Игриво уворачиваться от поцелуев, словно их становится слишком много, а уже через час самой отвлекать его ими от работы.
Только мне очень не хватало некоторых важных моментов. Например, ворчания Джема из камбуза, нескончаемых шуток и розыгрышей Артема, заливистого смеха Вики за столом.
Глупо было себя обманывать, но ничто уже не будет, как прежде. Даже океан был уже не тем, что три месяца назад. Безмятежную гладь сменили волны, а неторопливых дайверов с громоздким снаряжением легкие на подъем загорелые серферы с разноцветными досками. Все течет, все меняется. Я и сама все чаще замечала, что уже не та. И с новой собой мне еще предстояло познакомиться.
Отца приговорили к трем годам заключения, но по заверениям адвокатов, и это было достижением. Большую часть имущества конфисковали. Сергей не звонил мне, но на почту регулярно приходили отчеты о состоянии дел на фирме отца, которая его усилиями все еще была на плаву. Родительский дом он выкупил, как и обещал, видимо, все еще ожидая моего возвращения. Но я ничего ему не обещала, кроме как вернуть долги. И вскоре у меня появилась такая возможность.
Нас с Ником ждал очередной ужин на двоих в этот раз у берегов Маврикий. Я уже профессионально накручивала на вилку столь любимые Ником спагетти. Новый итальянский повар Луиджи от души закормил нас макаронами с различными соусами, не забывая цитировать Федерико Феллини о том, что жизнь – это сочетание пасты и магии. Наша жизнь с небольшими поправками все больше состояла из статей, над которыми трудился Ник, секса и спагетти, в порядке убывания значимости для моего мужчины.
Вот Ник ровной шеренгой выстроил маслины по левому флангу, по правому – спаржу. Затем методично отправил их в рот, непременно тщательно пережевывая. Раньше мне нравилось за этим наблюдать, но со временем все эти военные действия с расположением войск на тарелке отчего-то стали раздражать. Сидит передо мной красивый взрослый мужчина, у которого рукава на футболке едва не трескаются от прокаченных бицепсов, а сам словно мальчишка, что в солдатики не наигрался. Смешно и только.
А еще меня жутко стала раздражать его манера все делать четко, правильно, по предписанию. Вещи, которые должны быть идеально разложены на полках, футболки и носки, отсортированные по цветам в выдвижных ящиках, расставленные по линейке детали интерьера, которые он постоянно ровнял. Все эти немые упреки за оставленную не на своем месте зубную пасту или забытое мокрое полотенце на спинке стула. И постоянные фразы, типа: «лучше так», «давай помогу», «посмотри, как правильно», «у тебя не получится, сделаю сам».
Как этот притязательный мужчина вообще остановил на мне свой выбор, если я так далека от его стандартов?
Вроде, мелочи, но с каждым днем я все больше чувствовала себя какой-то неправильной и никчемной, словно я и есть один большой изъян. Я много раз пыталась поговорить с ним об этом, но Ник меня даже не слушал. Игриво прищуривал золотисто-карие глаза, делая вид, что серьезен, а его руки уже плавно скользили от моих коленей к бедрам. Я возмущалась, недовольно пыхтела, как паровоз, а он так искренне улыбался. Его мягкие приоткрытые губы касались шеи в самых чувствительных местах, зубы слегка прикусывали мочку уха и с меня волшебным образом пропадал купальник. Пальцы, затерявшиеся в волосах, спускались с затылка, рисуя невидимые линии на шее и моих плечах.
От прерывистого дыхания путались мысли. О чем я там хотела сказать? А стоит ли? И так каждый раз. Вот и поговорили!
Иногда мне казалось, что и на меня у Ника где-то имелась особая инструкция по применению. «Если Арина нервничает надо покрепче ее обнять, чтобы дышать стало тяжело, и она подумала о насущном. Если Арина возмущается, коснитесь кончиками пальцев ее губ, а лучше закройте рот поцелуем. В
