Дышать водой - Анастасия Ригерман
– Не волнуйся, я рядом. Все хорошо, – прошептал Ник, прижимая меня к своей груди.
Я слушала ритмичное биение его сердца и старалась не думать ни о чем плохом, пока нас заносило из стороны в сторону на каждом резком повороте.
Сирены полицейских машин разом оглушили со всех сторон и скрылись где-то позади.
– Все, попался, голубчик, – рассмеялся таксист, притормаживая на светофоре.
Пока Ник с интересом прилип к заднему окну, я, не раздумывая ни секунды, вырвалась из его рук и выскочила из машины.
– Арина, ты куда? – кричал он, пытаясь меня догнать.
Я и сама не знала ответа. Только сердце так громко колотилось в груди, когда на моих глазах нашего преследователя в бейсболке и солнцезащитных очках вывели из машины, положили лицом на капот и завели руки за спину, надевая наручники.
Я бежала, не обращая внимания на боль, отдающуюся в животе, и на слезы моего отчаяния, что размазывались по щекам. Мне оставалось до него не более двадцати метров, но Ник догнал меня и остановил, захватив в кольцо сильных рук.
– Арина, что происходит? Успокойся, полицейские сами разберутся.
Это и пугало больше всего, но ответить мне было нечего. Я пыталась оттолкнуть его, вырваться, Ник сжимал меня еще крепе.
– Ты ничего не понимаешь. Я должна быть там, – билась в его объятьях пойманной птицей.
С облегчением выдохнула я лишь тогда, когда у задержанного молодого мужчины слетела бейсболка и я увидела русую голову вместо золотисто-рыжей.
Где-то внутри меня умерли последние надежды. Нет, он никогда не вернется за мной, и будет прав. Надеюсь, у Юры все хорошо, и он начал новую жизнь далеко отсюда. Пусть для меня в ней не нашлось места, каждый заслуживает второго шанса. Я верила, свой он использует с умом и еще будет по-настоящему счастлив.
Оставшуюся часть пути до аэропорта мы просто молчали. Водитель врубил старые европейские хиты по радио и, погрузившись в свои мысли, я делала вид, что слушаю музыку. Мы так и не поняли, кто это был. В самом деле гнались за нами или просто так совпало? После всех этих событий не мудрено стать параноиками.
Пересадка в Брюсселе оправдала свое существование. Нас не интересовали достопримечательности, только номер в хорошем отеле, душ, завтрак, удобная кровать, стол, окно… Сплетенные руки на холодном стекле в полстены и вид ночного Брюсселя, сияющего разноцветными огнями с двадцать пятого этажа, возбуждали не меньше, чем горячее дыхание на шее и мужской шепот вперемешку с поцелуями.
Дальше снова был самолет, взлет, сон, посадка, и мы оказались на полуострове в аэропорту Фритауна, столицы Сьерра-Леоне, в крупнейшем порту Африки. Я мало что знала об этом месте, но еще с детства помнила, что гордое название «львиные горы», если переводить дословно, стране дали португальцы.
При выборе на чем добраться до города: на машине – часа за три, на пароме – больше часа, или на вертолете за пятнадцать минут, Ник выбрал последний вариант, задорно подмигнув карим глазом.
Я ждала и боялась исхода этой поездки. Отдавала себе отчет, что слишком завышены ожидания, при этом абсолютно никаких гарантий того, что я действительно найду пропавшую по собственному желанию маму именно по этому адресу.
Мы залезли в вертолет и Ник снова прижал меня к себе. Он видел, как я напряжена, и возможно, списал это на боязнь высоты. Я не стала вдаваться в подробности, главное, он был рядом со мной, всякий раз, когда я в этом нуждалась.
В то время как на море ярко светило солнце, внизу по пикам зеленых гор неслись хмурые облака. Бескрайний Атлантический океан, песчаные пляжи и город, чем-то напоминающий Рио-де-Жанейро. Жилые кварталы лениво тянулись вдоль берега гавани с несколькими бухтами, и взбирались на прилегающие зеленые холмы.
Красивое место для беглянки-художницы. Наверное, стоящие выходят пейзажи.
Дальше было заселение в неожиданно приличную гостиницу и продолжение начатого в Брюсселе марафона. Я и не думала прежде, что способна на такое. Непонятно откуда в моем уставшем, измученном теле вообще брались силы. Но стоило проснуться и принять душ, как я сама лезла к Нику под одеяло, будила поцелуями, щекотала, прижималась всем телом. Едва открыв свои сияющие глаза, он тут же подхватывал мою игру. Сгребал в охапку, подминал под себя, обездвиживал, рычал, а когда я вырывалась, осыпал поцелуями.
В эти моменты между нами не было места стыду и другим ненужным мыслям. Все они приходили после, когда, сидя за столиком где-нибудь в людном кафе или ресторане, я заливалась румянцем от одного его жаркого взгляда или прикосновения, живо вспоминая события прошлой ночи.
* * *
Мы арендовали машину и уже подъезжали к белокаменному трехэтажному дому с двускатной крышей в центральной части города. Он имел облик небольшого английского городка второй половины девятнадцатого века с одинаковыми домиками, парламентом, банками, магазинами, старинным фортом Торнтон.
Я застыла перед входной дверью, изучив глазами каждую трещину на ней и места, где облупилась краска, никак не решаясь нажать на звонок. Ник какое-то время терпеливо ждал, но, поймав мой взгляд, сделал это за меня. В доме раздалась мелодичная трель. Одной рукой он бережно обхватил меня за живот и прижала спиной к крепкому торсу. С такой поддержкой ждать было значительно легче.
За дверью послышались шаги, а потом кто-то целую вечность ее открывал, ковыряя ключом в замочной скважине. Я ожидала увидеть за ней кого угодно, но не того, кого увидела.
Перед нами предстала смешная девчонка лет восьми с голубыми глазами и косичками цвета спелой пшеницы, босая, в легком домашнем платье с какими-то диснеевскими мультяшками, вся перемазанная красками.
– Привет. Могли бы мы увидеть мадам Анну?
Тыльной стороной ладони девчонка почесала нос, еще больше размазывая голубую краску. При этом как-то не по-детски она изучала нас своими ангельскими глазами.
– Мамы сейчас нет дома, – наконец ответила она. – Ей что-то передать?
Я уже поникла, расстроилась, и ушла в себя, решив, что мама давно сменила адрес и все напрасно. В это время Ник достал из моего заднего кармана мамино фото, которое я взяла с собой на всякий случай, и протянул ребенку.
– Это твоя мама?
Девочка улыбнулась, с интересом разглядывая фотографию пятилетней давности, и закивала.
– Да, моя. Только прическа у нее сейчас другая.
– И моя тоже, – в порыве ревности зачем-то выложила я любопытной малолетке, сложив на груди руки в замок.
Девочка воинственно насупилась, сдвинув брови на смешной мордашке, и тоже сложила руки на груди,
