Санта Монтефиоре - Твоя навеки
Позже она вдвойне порадовалась тому, что не стала торопиться с отъездом, так как это решение подарило ей встречу с Фрэдди Ратреем. София называла его Рэтти, но Хейзел не могла заставить себя быть такой фамильярной, хотя все остальные обитатели поместья только так к нему и обращались. Для Хейзел он был Фрэдди, да и то после того, как он упросил ее не называть его мистером Ратреем.
— Когда меня называют так официально, я чувствую себя очень старым, — объяснил он. — Имя Фрэдди дает мне хоть какую-то надежду на то, что я все еще в хорошей форме.
Слыша такие речи, Хейзел начинала смеяться, проводя влажной ладонью по блестящим светлым волосам, собранным на затылке в тугой узел. Она часто брала с собой Онору посмотреть на лошадей, а Фрэдди всегда вызывался сопровождать малышку, когда они отправлялись на прогулку верхом на пони. София, обычно такая проницательная, когда дело касалось зарождающейся между другими людьми симпатии, на этот раз, полностью поглощенная своей дочерью, даже не заметила, как между Хейзел и Рэтти, которые встречались на конюшнях, начался флирт, который потом перешел в роман.
— Онора! Время пить чай! — крикнула Хейзел, входя в столовую, где две девочки весело прыгали вокруг стола. Когда Онора пронеслась мимо нее, она поймала малышку и помогла ей снять костюм льва. Онора попросила, чтобы к праздничному чаепитию ее нарядили в «красивенькое» платье. София рассмеялась тому, что у дочери так рано проявляется склонность к светской жизни.
— Давай пойдем и посмотрим, что приготовила мама к чаю.
— Шоколадные хрустяшки! — радостно закричала Онора.
— Шоколадные хрустяшки! — подхватила Молли, копируя интонацию подружки.
В кухне София помогала другим мамам рассаживать детей. Джонни Лонакр плакал, оттого что его ударил Самуэль Петит. Квид лизнул маленького Хопкинса, что очень не понравилось маме ребенка, усмотревшей в этом «антисанитарию». Она носилась по комнате, как оса, в поисках чистой салфетки.
— Онора, дорогая, иди ко мне, присаживайся, — спокойным голосом произнесла София, не обращая внимания на хаос. — Посмотри, какие сандвичи. Они сделаны в форме бабочек!
— Мама, можно мне шоколадную хрустяшку? — протягивая ручку, спросила Онора.
— Сначала обед, — ответила София.
— София, можно что-то сделать с этой собакой? Она сейчас съест все сандвичи, — пожаловалась мама Амбер.
София попросила Хейзел увести Квида в кабинет, подальше от неприятностей.
— Меня тоже можно отвести туда же — голова идет кругом, — рассмеялась она.
— София, Джои не досталось зефира. Похоже, его больше нет, а он очень любит зефир, — обратилась к ней мама Джои.
На ее некрасивом лице был настоящий ужас, оттого что ее любимому мальчику может не достаться десерта. София подумала, что эта женщина похожа на одного из персонажей рисунков Оноры, смешных и непонятных.
Как раз в этот момент распахнулась дверь в кухню и на пороге появилась Заза, одетая в бледно-коричневые замшевые брюки и твидовый жакет; ее губы, накрашенные алой помадой, исказились гримасой, когда она увидела кучу кричащих ребятишек и их переполошенных мамаш.
— Боже милосердный, да что здесь происходит? — в ужасе воскликнула она, когда София склонилась над орущим ребенком, приветствуя подругу. — Если это друзья Оноры, то мне лучше подождать, когда они станут старше, — к тому времени ситуация наверняка изменится к лучшему.
Заза вернулась через шесть недель после своего знаменитого побега с Ариэллой.
— Я поняла, когда моим обществом начали тяготиться, — объяснила она Давиду. — Ариэлла познакомила меня с Аланом. Он восхитительный, хотя и очень загадочный. Он почти не замечал нас. Но Ариэлла им очарована. Когда с моей помощью она достигла своей цели, я оставила их и вернулась домой.
Тони сказал, что она вернулась гораздо более интересной женщиной, чем была раньше. Неизвестно, что под этим подразумевалось, но он заявил, что намерен отправить ее «освежиться» таким же образом и в следующем году. София была очень рада, что они сумели найти компромисс. Она искренне удивилась тому, что соскучилась по Зазе.
— Это чаепитие превращается в сплошной кошмар, — вздохнула София, наблюдая, как дети запихиваются шоколадом. — Я знаю, что одного из них сейчас вырвет. Я просто уверена в этом.
— Только не на мои замшевые брюки, иначе я сверну этим детишкам шейки, — отступая на шаг, пригрозила Заза.
— Почему бы тебе не отправиться в гостиную, там намного безопаснее, — предложила ей София.
— Вообще-то я пришла сообщить, что Тони решил устроить в честь моего дня рождения вечеринку. Все-таки круглая дата, пятьдесят лет, — широко улыбнувшись, сказала Заза. Правда, не знаю, мне надо это праздновать или совершить по такому случаю самоубийство. Это будет большой фуршет, и я надеюсь увидеть вас среди гостей.
— Конечно, мы придем, тем более что вы не так далеко живете, — рассмеялась она.
— Теперь, если ты не возражаешь, я удалюсь. Когда все закончится или, по крайней мере, они будут вымыты, позовешь меня.
Лицо Оноры было измазано, а в светлых волнистых волосах застряли кусочки шоколада и крошки от торта. Все это было делом рук Хьюго Берринса, который продолжал бросаться желейным кремом в других детей. София закатила глаза и прислонилась к буфету. Обратившись к Хейзел, она устало произнесла:
— Думаешь, нам удастся вернуть Оноре прежний вид?
София заметила, что в последнее время стала быстро утомляться.
Хейзел улыбнулась и уперла руки в свои широкие бока.
— Если бы не этот маленький проказник, — указала она рукой на Хьюго Берринса, — она бы выглядела так, словно мы ее только что искупали. После того как они закончат, я отнесу ее прямиком в ванную.
— Но ей нравится, не так ли?
— Она обожает находиться в центре внимания. Никто не любит так внимание окружающих, как Онора.
— Бог ты мой, ума не приложу, откуда это у нее? — засмеялась София.
Наконец мамочки собрали своих детей, натянули на них теплые курточки и вывели на холодный мартовский ветер, выкрикивая Софии:
— Увидимся в понедельник в детском саду!
София с энтузиазмом махала им рукой, довольная тем, что все закончилось, и надеясь, что четвертый день рождения Оноры она отпразднует по-другому.
— Думаю, что еще одного такого праздника я не вынесу, — обратилась она к Хейзел. — Устроим маленькое чаепитие, и все.
— О миссис Гаррисон, вы снова закатите грандиозный праздник, помяните мое слово. Меня всегда удивляло, как родители выносят такую нагрузку, каждый год добровольно обрекая себя на этот хаос. Но все делается ради малышей, не так ли?
