Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга

— Я понимал, что такого нельзя подпускать к ребенку, — продолжил Джордж прерванный речь. — Я думал сначала предложить денег, но побоялся, что это перерастет в постоянный шантаж. Не подумай, что мне жалко было денег — я просто боялся, что Шон все равно расскажет Джеймсу, что я ему не отец. И Кара боялась не меньше моего, но я никак не ожидал, что она станет вместе с родителями действовать за моей спиной да еще такими низкими методами. Я не хочу говорить…

— Я знаю про шантаж от Шона, — вставила я, надеясь быстро прекратить неприятный разговор. Я не просила от мистера Вилтона отчета об отцовстве, и дифирамбы в адрес Шона мне не нужны тем более. — Знаю и не виню Кару. Она защищала ребенка…

— Низость остается низостью, чем бы мы ее не оправдывали! — Джордж даже голос повысил, но тут же обернулся в сторону столовой. И, видно, на случай, если его услышала жена, добавил: — Но я ее простил, потому что безумно люблю. И все же, давая чужому ребенку свое имя, я брал полную ответственность за его будущее, и мне не нужна была помощь тестя, чтобы защитить его от незваного гостя. После того случая я с трудом общаюсь с отцом Кары. Пусть он списывает это на английскую спесь, мне плевать… Я как могу ограничиваю его общение с внуком, чтобы не допустить пагубного влияния. Однако мне стоило б и поблагодарить его, потому как благодаря его проступку, я увидел в Шоне сына. Сына с большой буквы. Сына, каким мне никогда не стать. Я люблю своего отца, потому что так надо, но он никогда не был моим героем, и я не хочу становиться похожим на него. В детстве и даже в юности я восхищался отцом своего лучшего друга и до сих пор уверен, что если буду следовать его методам воспитания, Джеймс станет, как Альберт. Я мечтаю видеть его таким. Однако если он выберет для подражания Шона, я лишь разведу руками — тут ничего не сделаешь. Поздно что-либо делать. Мы в одной упряжке, и мальчик принадлежит нам обоим. Но порой я ревную безумно, потому что Джеймс его ждет. Хотя я и знаю почему… Потому что Шон разрешает ему все, и это нормально. Я не виню его. Его дело баловать, мое — воспитывать. Я подписался на это десять лет назад и не жалею. Джеймс хороший сын, хотя я и не уверен, что я хороший отец. Но я стараюсь… Хотя сейчас проигрываю Шону на сто процентов. После операции я едва хожу. А мальчишке в этом возрасте нужен здоровый отец. Так что я рад, что он снова приехал.

Ах, вот для чего была помпезная речь — заверить меня, что мы не непрошеные гости. Не стоит напрягаться, мистер Вилтон. Мы скоро уедем. Надеюсь, завтра вечером. В крайнем случае, во вторник утром.

— Сегодня, когда моя дочь с такой легкостью и радостью побежала за тобой, я вдруг понял, что Шон чувствует. Хотя порой мне кажется, что я люблю Джеймса больше Элайзы.

Мистер Вилтон замолчал и почти поднялся, но отчего-то передумал. Я подождала минуту, но он явно не собирался уходить. Наверное, ждал, когда за матерью закроется дверь, чтобы избежать упреков за свою грубость в адрес отца.

— Элайза сказала, что хочет братика, — начала я так же тихо, как все это время говорил Джордж. — Может, это выход — разделить любовь между тремя детьми.

Теперь мистер Вилтон повернулся ко мне всем телом.

— Такого варианта не существует. Кара не может родить еще одного ребенка.

Я прикрыла глаза — лучше бы я молчала!

— Извините.

— Ничего, ты ж не знала. Расскажи лучше, чем планируешь заняться в Ирландии?

Я пожала плечами.

— Преподавать рисунок. А если не получится найти работу, буду писать картины. Возможно, они кого-то заинтересуют.

— Я стану твоим первым покупателем.

Мистер Вилтон сказал это так серьезно, что нельзя было оставить шутку без ответа:

— Вы никогда не видели моих картин.

— Это не имеет значения. Я доверяю вкусу Шона. Он разбирается в женщинах.

Ой, только не надо мне еще и этих подробностей! К счастью, в этот момент на пороге появилась Карен и предложила мне пойти с ней. Я с радостью подскочила. Мистер Вилтон остался сидеть. Наверное, ему нужна помощь, чтобы подняться, но это должна сделать Кара, а не я. Я пожелала хозяину доброй ночи и поспешила вон из его дома.

Почти десять часов, но от луны и фонарей светло. Я вдохнула ледяной ночной воздух полной грудью и почувствовала запах роз — слишком сильный, и поспешила перешагнуть канавку к другому дому. Здесь ни у кого не было заборчиков — ставить негде. Дорогу даже в тупике проложили слишком узкой — паркуясь на дорожке у самого дома, машины все равно вылезали бампером на дорогу. Кругом поля, зачем они каждый дюйм экономят!

— Лана, ты в порядке?

Я подняла глаза на обеспокоенное лицо Карен.

— Да, а что?

 — Ты жутко бледная…

Хорошо, что не красная после беседы с вашим сыночком!

— Это от погоды. Голова болит, — И я не врала. — Наверное, завтра будет дождь.

— Конечно, будет. Мы же в Англии! Заварить тебе чаю?

Мы уже стояли в кухне. Просторная, старая, но добротная с белой плиткой, как и в старых американских домах. Только шкафчики здесь резные, и у стены солидный буфет с сервизом в цветочек и разными фигурками, которые были созданы явно до моего рождения.

— Я просто лягу. Завтра мне будет лучше.

— Ты уверена?

Хотелось спросить, в чем? Что чаю не хочу или что не сдохну завтра? Может, и сдохну. А коли доживу до рассвета, ваш сыночек добьет за завтраком своим радушием. Понедельник. Только на работу ему явно не нужно. На больничном или на ранней пенсии?

— Хорошо, поспи, — разрешила мне хозяйка. — И извини моего сына…

Она что, разговор слышала?

— Мне очень стыдно, что он был так груб с отцом при тебе. Даже не знаю, что я сделала не так, — Карен поджала белесые губы и часто заморгала.

— Наверное, слишком баловала его. Если бы у него был брат, он мог бы вырасти более мягким, что ли, но мои первые роды стали, увы, и последними. Я с материнским нетерпением каждый раз жду приезда Джорджа, но знаешь, — Карен погладила меня по плечу. — Вот погляжу на него и, убедившись, что с ним все хорошо, жду не дождусь, когда же он наконец уедет. Особенно, если внуки гостят у меня… Я все говорю ему — гляди, вырастут и еще хуже будут относиться к тебе, чем ты к отцу. А он говорит, чтоб я не лезла в воспитание. А как не лезть! Я ж вижу, как они отца встречают и как дядю. Говорю Джорджу, посмотри, поучись, как любовь показывать надо, а у него один ответ — хорошо быть отцом чужих детей два дня в году. Посмотрим, каков Шон будет, когда у него появятся собственные дети. Но ты не волнуйся, — Карен уже гладила двумя руками оба моих плеча. — Я уверена, что Шон будет замечательным отцом. И у Элайзы только на вас надежда…

Я прикрыла глаза. Только бы не выдохнуть в голос.

— Можно купить второго кролика, — не сумела я сдержать грубость, но мать Джорджа восприняла ее, как предложение.

— Только это и остается. Но, боюсь, Кара не выдержит крольчат. Она до конца так и не оправилась после смерти сыночка.

— О, боже! — вновь не сдержалась я.

— Ты не знала? У нее начались схватки в двадцать шесть недель. Врачи пытались выходить младенца, и бедные родители до последнего надеялись, но нет… Кара сама еле оправилась. Морально она до сих пор не в порядке, конечно. Бедная девочка… Но я бессильна помочь, хотя и знаю, что такое узнать, что ты больше не женщина…

Я опустила глаза, не в силах смотреть в блестящие за стеклами очков глаза Карен Вилтон.

— Может, чаю? — всполошилась она ни с того ни с сего. — Тебе сразу легче станет.

Я замотала головой, и это было большой глупостью — все вновь поплыло перед глазами, как за столом после шампанского. Я даже за спинку стула ухватилась, благо она была рядом.

— Я не хочу чаю, спасибо, — сказала я твердо, желая, чтобы Карен наконец отвела взгляд от моей руки, вцепившейся в перекладину стула. — Я с вашего позволения поднимусь наверх.

— Что ты сможешь съесть на завтрак? Я тебе все приготовлю, не переживай.

— Йогурт!

Я готова была провалиться сквозь землю и считала каждую ступеньку, чтобы, не дай Бог, не оступиться, и завернула сразу в ванную комнату. Двойной кран, черт бы побрал эти традиции! Впрочем, мне сейчас нужна лишь холодная вода, так что можно повернуть лишь одно колесико. Ванная, хоть и не примыкала к комнате, была отдана в наше распоряжение, потому что я нашла в стаканчике на раковине только две зубные щетки — когда только Шон успел распаковать вещи! Вместе с зубным налетом ушел и неприятный осадок вечера. Я взглянула в зеркало