Пожалеть розгу - Мари Секстон
Грей знал, что увидит, еще до того, как обернулся.
После того, как его пропустили через заграждение, синий «Бьюик» проехал последние полквартала до того места, где дорога пересекалась с буквой «Т» на краю парка. Но вместо того, чтобы повернуть направо или налево, водитель нажал на газ, перелетев через бордюр. Даже с расстояния в полквартала Грей услышал, как взревел двигатель «Бьюика», мчащегося по траве.
Направляясь прямо к статуе, в центре которой, должно быть, собрались тысячи людей.
Водитель свернул на одну из свободных полос между группами протестующих. Полицейские и протестующие расступились перед ним, как Красное море.
Машина врезалась в основание статуи.
Прошла секунда молчания, все затаили дыхание.
Бум.
Грибовидное облако дыма поднялось к небу, когда машина загорелась.
Время остановилось.
Только однажды, в жизни Грея мир вращался быстрее, чем мог выдержать его мозг. Одним ясным, жарким утром в Афганистане, когда они с Уорреном ехали по пустыне, «Хамви», за рулем которого был их друг Терри, в мгновение ока превратился в хаос, а от машины остался только оглушительный столб дыма и разлетающиеся обломки. На эти несколько секунд мозг Грея перестал работать. Тем не менее, он записал все для потомков. Взрыв был как замедленная съемка фильма в его голове, всегда готовая к повторению.
Это медленное, кошмарное изображение того, как «Хамви» разрывается, как бумага, и разлетается во все стороны.
Лобовое стекло перед ним разлетается вдребезги.
Затем, с холма над ними, справа от Грея, донеслись звуки выстрелов. Прежде чем Грей успел среагировать, Уоррен вытащил его из водительской дверцы «Хамви» и швырнул на землю, укрывшись за ней. Все лицо Уоррена было залито кровью, кожа зияла там, где этого не должно было быть, на подбородке виднелись белые выступы костей. Как только они оказались на земле, подальше от пуль, сыпавшихся на них сверху, Уоррен умер.
По крайней мере, так предположил Грей в тот момент. Уоррен просто упал на песок, обмякший и бесчувственный.
Только тогда мозг Грея заработал. Только увидев, что его друг лежит мертвый на земле, он решил открыть ответный огонь, проверить, как там люди в «Хамви» позади них, вызвать воздушную поддержку с базы, которую они оставили позади, пощупать пульс Уоррена. Позже, после того как снайперов отогнали, Грей принялся рыться в дымящихся останках взорванного автомобиля в поисках останков своих погибших друзей, чтобы отправить их домой родителям и похоронить.
Оглядываясь назад, удивляясь, насколько нормальным казалось взять Терри за руку и прижимать ее к своей груди, как младенца, всю дорогу до базы.
Хотя Грею иногда снились кошмары о том дне сразу после возвращения домой, они не снились ему уже много лет, и у него никогда не было воспоминаний. Он никогда не считал себя жертвой посттравматического стрессового расстройства. Он всегда был способен отделить то время от настоящего.
До того момента, как взорвался синий «Бьюик».
Мир словно замедлился, в воздухе расцвело пламя.
Афганистан. Взрывающийся «Хамви». Уоррен и Терри мертвы. Сверху раздается стрельба.
Гребаная бесконечная пустыня.
В тот же миг разразился хаос. Крики. Люди разбегались во все стороны. Мимо него пробегали цветные вспышки, когда мимо него пробегали мирные жители.
Время снова пришло в движение, и настоящее, наконец, настигло его.
Это был Денвер, а не Афганистан.
Взорвалась бомба.
И именно одна мысль возникла в голове Грея в первую очередь: Эйвери был там, внизу.
Он побежал навстречу огню, проталкиваясь сквозь толпу бегущих гражданских. Его пистолет прочно лежал в руке, хотя он не помнил, как доставал его из кобуры. Он пожалел, что это не М4. Пожалел, что не может держать его обеими руками, как надежный щит. Из рации у него на плече доносились звуки хаоса, голоса звали на подмогу, предупреждая диспетчерскую, что им нужны саперы и все доступные медики скорой помощи на месте. Кто-то уже поговаривал о расчистке Четырнадцатой и Колфакс, чтобы обеспечить экстренный доступ.
Слава богу, кто-то занимался всем этим. У Грея не было на это времени. Ему нужно было быть в эпицентре.
Бомбы редко взрывались по одной за раз. Во-первых, это должно было привлечь внимание людей. Во-вторых, они были бы крупнее и предназначались для уничтожения сил быстрого реагирования. Осознание того, что он, возможно, бежит навстречу собственной смерти, не остановило его. Раненые выжившие были приоритетом номер один.
Вокруг него на земле лежали мирные жители, кто-то истекал кровью, кто-то плакал, кто-то стоял в безмолвном шоке с широко раскрытыми глазами, все они были напуганы. Многие разбежались, но некоторые все еще были там, они уже общались друг с другом, прикрывали раны вязаными шапочками, накладывали жгуты своими зимними шарфами. Теперь уже не имело значения, с какой группой они были. Взрыв уничтожил все разногласия, которые, как им казалось, у них были, когда они бросились друг другу на помощь.
Грей окинул их взглядом, оценивая все происходящее. Множество мелких ранений. Много крови, но это был не взрыв на Бостонском марафоне, где шрапнель была рассчитана на максимальный ущерб. Ни у кого не отсутствовали руки или ноги. Казалось, никому не грозила опасность истечь кровью. От взрыва бомбы были только огонь и шум. Протестующих оттеснили подальше от статуи. Это расстояние, несомненно, спасло бесчисленное множество жизней.
- Эйвери! - Грей закричал, но если Эйвери и ответил, то Грей не услышал его из-за хаоса. Он даже не был уверен, с какой группой протестующих был Эйвери.
Мозг Грея, который обычно работал на высокой скорости каждую секунду, словно застрял в тупике. Он представил себе старую ручную пишущую машинку своей бабушки, клавиши которой были прижаты друг к другу. Ему нужно было начать оценивать травмы, сортировать пострадавших, решать, кто является первоочередной задачей для машин скорой помощи, которые уже были в пути.
Но ему нужно было найти Эйвери. Какая-то ужасная, эгоистичная часть его мозга подсказывала ему, что не имеет значения, сколько еще людей пострадало. Если Эйвери был мертв, жизнь Грея все равно закончилась. Он не хотел переживать новый день.
- Пока погибших нет, - произнес голос из рации у него на плече. - Много раненых, но, видит бог, могло быть и хуже.
Это были те слова, которые Грей хотел услышать. Слова, которые заставили его мозг снова включиться.
Конечно, это не означало, что жертв не было. Они только начали проверять людей. Взрыв произошел не более двух-трех минут назад. Грею показалось, что прошел целый час, пока он осматривал землю в поисках изувеченного тела Эйвери, но на самом деле прошло не так уж
