Ребекка Донован - Страдать, чтобы простить
– Да, Эмма. Я пойду с тобой на выпускной бал.
Она спрыгнула с качелей и оперлась о мою руку. Я обнял ее, уткнувшись носом в ее волосы. После событий этого лета мне было просто необходимо держать ее в объятиях. А ей – знать, что я по-прежнему принадлежу только ей. Мы замерли, прильнув друг к другу, она положила голову на мое плечо.
Я заглянул в ее сияющее лицо.
– Твоя работа? – спросил я, кивнув в сторону дерева.
– Нет, – звонко рассмеялась она. – Пригласила специально обученных людей. Сама я непременно сломала бы себе шею. Но я все спланировала. Ты удивлен?
– Очень, – рассмеялся я и собрался было ее поцеловать, но она уже распахнула калитку.
Я заметил на воде отблески огней и удивленно повернул голову.
– Вот видишь? Здесь, оказывается, есть бассейн.
В бассейне плавали зажженные свечи, патио освещали разноцветные китайские фонарики – именно такие, по словам Эммы, отец обычно развешивал на заднем дворе в день ее рождения.
– Ух ты! – Я открыл рот от изумления. – Эмма, это что-то потрясающее.
– Знаю. Сама себе удивляюсь. Хорошая работа.
Эван рассмеялся, обнял за талию и привлек к себе. Едва касаясь моих губ, он нежно поцеловал меня – его поцелуй был похож на дуновение шаловливого ветерка. Я зажмурилась от удовольствия и осталась стоять с закрытыми глазами.
– Дыши, Эмма. Дыши, – сказал он, и его слова утонули в шепоте листьев.
Я открыла глаза и полной грудью вдохнула прохладный воздух. Эван положил руку мне на талию, и мы медленно закружились под звуки томного женского голоса.
– Спасибо тебе за все. – Он ласково чмокнул меня в висок. – Я счастлив провести с тобой вдвоем последний вечер в этом доме.
– Последний вечер? – удивленно вскинула она голову. – Почему сегодняшний вечер должен быть последним?
Я вгляделся в ее лицо, в ее глазах плясали озорные искорки.
– Эмма, что ты имеешь в виду? Объясни.
– Ну… скажем, я сделала выгодное вложение в свое будущее.
– Значит, ты купила этот дом.
Мы застыли на месте, на мгновение перестав раскачиваться под звуки чарующего голоса.
– Формально ты его совладелец, – объяснила она. – Твоя мать внесла, как ты и просил, часть твоих сбережений, а Чарльз – остаток суммы. Поэтому ты полноправный хозяин своей спальни.
Она радостно рассмеялась, а я обхватил ее за талию и раскрутил, заставив визжать от восторга.
– Теперь у нас есть дом. – Я коснулся губами ее шеи.
– У тебя – только комната, – поддразнила она меня. – А у меня весь дом. Э-э-э… Кстати, пианино остается.
– Я не играю на пианино, – поспешно ответил он.
– Тогда, похоже, мне самой придется осваивать инструмент. – Я положила голову ему на грудь, и мы снова закружились под сладкую мелодию.
Эван был в эйфории. Казалось, он сейчас лопнет от счастья. А у меня от словно приклеенной к губам улыбки уже начали болеть щеки. Я была благодарна Вивьен за то, что она приняла мое предложение во время нашей встречи неделю назад. Правда, тогда я еще не знала, что буду жить здесь не одна. Своим материнским советом Вивьен помогла мне сделать окончательный выбор в пользу любви.
Ведь любить так приятно и просто. Достаточно было заглянуть в его глаза, чтобы это понять. В своей изменчивой жизни я испытала все – и любовь, и утрату. Утрата заставила меня стать сильной, но именно любовь помогала мне жить, а не просто выживать. И я выжила. И теперь собиралась жить полной жизнью.
Мы лишь начали зализывать раны. Только-только сумели простить друг друга. Я знала, что еще предстоят нелегкие минуты внутренней борьбы. Причем бороться придется за каждый вдох. Главное – не забывать, что всегда есть выбор. И мой выбор – это жить. Мой выбор – это дышать. Мой выбор – это любить.
Эпилог
Я нервно теребила лежавшие на коленях руки. Сердце стучало так громко, что отдавалось в висках.
– Стой! – обливаясь потом, крикнула я. – Нет, я не могу этого сделать. Не могу.
А в ответ тишина. Никакой предварительной подготовки. Никаких слов утешения.
Я зажмурилась и слабо охнула. Если я сейчас не успокоюсь, то на платье точно останутся пятна от пота. А ведь я должна произвести впечатление. И я сделала очередной вдох.
Я могу это сделать. Я могу это сделать. Надо просто идти. И улыбаться. И, быть может, говорить. Я справлюсь.
Затем я открыла глаза и твердо сказала:
– Хорошо. Я готова.
– Ты уверена? Ты точно знаешь? – спросил Эван.
– Заткнись, ради бога, – взмолилась я.
Перед нами возник большой дом кораллового цвета. И я почему-то сразу успокоилась, дыхание выровнялось. И не успела я выйти из машины, как входная дверь распахнулась и на пороге появилась маленькая девочка в розовом платье с оборками. Увидев меня, она со всех ног бросилась навстречу.
– Эмма! – Она врезалась мне в живот и обвила мои ноги маленькими ручонками.
– Привет, Лейла! – Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Какая ты красивая!
– Я знала, что ты будешь в розовом! – радостно воскликнула она. – Это наш с тобой любимый цвет.
– И мой тоже, – встрял в разговор Эван.
– Джек, ступай, помоги Эвану принести вещи, – тихо произнесла пожилая дама с красиво уложенными седыми волосами.
И к Эвану неуверенно подошел подросток в круглых металлических очках.
– Привет, Джек! Меня зовут Эван. – Эван протянул руку, и Джек ответил ему застенчивой улыбкой. – Можешь взять коробку. Тем более это тебе. – (У Джека загорелись глаза при виде нарядной рождественской обертки.) – Пришлось самому заворачивать, так как Эмма даже под страхом смертной казни не способна это сделать, – к явному удовольствию Джека, пошутил Эван.
– Что есть, то есть, – вздохнула я.
– Здравствуй, Эмили, – улыбнулась бабушка и сразу поправилась: – Эмма. Очень приятно наконец-то познакомиться с тобой лично.
Я внимательно посмотрела на стоявшую передо мной женщину, на которую была смутно похожа. Женщину, вернувшую мне мою семью.
Пожилая дама нерешительно протянула руку и остановилась, явно не зная, как лучше со мной поздороваться. Я разжала ручки Лейлы и сделала шаг вперед.
– Спасибо, – сказала я и обняла ее.
Она обвила меня тонкими сильными руками и прижала к своей груди.
Благодарности
Примерно четыре года назад у меня возникла необходимость поведать читателю эту историю. И вот в течение этих лет я день за днем изливала на страницы свои переживания. Я была вся как обнаженный нерв, стараясь сделать свой рассказ именно таким, как мне хотелось. Я горжусь, что оставила в этой книге частицу своей души. В ходе процесса творчества я узнала о себе много нового и интересного, выяснив, что, оказывается, я гораздо сильнее, чем предполагала.
