Вирджиния Эндрюс - Хевен
Я прошла по Браун-стрит к единственному в городе мотелю. Обе комнаты, которые снял Кэл, были пусты. Сполоснувшись и переодевшись, я снова вышла под дождь и пошла в больницу, где застала Кэла, одиноко сидящего в холле и рассеянно листающего старый журнал. Когда я вошла, он поднял голову.
– Ей не лучше? – спросила я.
– Нет, – сердито ответил он. – Ты где была?
– Надеялась увидеть Логана.
– И как, нашла? – сухо поинтересовался он.
– Нет.
Он взял мою руку и крепко сжал ее.
– Что же нам делать и как нам жить в этой ситуации? Это может длиться и полгода, и год, и дольше. Хевен, я понадеялся на ее родителей. Оказалось, что зря. Они отказались давать на нее деньги. Остаемся мы с тобой или никто. И до тех пор, пока она не поправится или не уйдет из жизни.
– Значит, мы с тобой, – сказала я, садясь рядом с ним и тоже взяв его за руку. – Я могу пойти работать.
Кэл промолчал. Так мы и сидели, взявшись за руки. Кэл неподвижно смотрел в стену.
В мотеле мы прожили две недели. Я так и не увидела Логана. Я была уверена, что он уже вернулся в колледж, даже не сказав мне «прощай». Начались занятия в школе, и у меня появились невеселые мысли насчет того, что я могу вообще больше не войти в школьный класс, а колледж так и останется мечтой, облачком, растворившимся в свете закатного солнца.
И работа, которую, я думала, мне легко удастся найти, печатая на машинке со скоростью девяносто знаков в минуту, никак не попадалась. Появились первые признаки зимы, и, хотя я дважды виделась с Томом, его визиты в город были слишком краткими, чтобы обо всем поговорить. И всегда его ждал Бак Генри, вовсю глазевший на меня и торопивший Тома заканчивать встречу. Каждый день я ходила навещать дедушку, надеясь, что хоть раз там появится отец, но увы. Я сделала еще несколько попыток увидеть Фанни, но та даже не подходила к двери. На мои вопросы отвечала черная служанка: «Мисс Луиза с незнакомыми не разговаривает», упорно не признавая меня за ее сестру.
Я возненавидела мотель и его постояльцев, которые однозначно смотрели на нас с Кэлом, хотя мы жили в отдельных номерах и с тех пор, как приехали в Уиннерроу, ни разу не занимались любовью. Когда мы хотели посетить церковь, то ездили в другой город и молились там, зная, что преподобный Вайс не пустит нас в свою церковь.
Однажды утром я проснулась от холода. Сильный северный ветер срывал листья с деревьев и раздувал занавески на окнах. Я встала и начала одеваться. До завтрака я задумала прогуляться.
Небо было затянуто облаками, шел дождь, над горами висел туман. Я посмотрела в направлении нашей хижины – сквозь туман был виден снег на вершинах гор. Там шел снег, здесь – дождь. И именно этих мест мне так не хватало.
Услышав за собой чьи-то шаги, я пошла быстрее, но со мной сравнялся кто-то высокий. Я подумала, что это Кэл, но оказалось – Том! Сразу отлегло от сердца.
– Слава Богу, что ты пришел! Я так ждала тебя в прошлую субботу. Том, у тебя все нормально?
Он рассмеялся и ласково обнял меня, считая, очевидно, мою заботу о его благополучии смешной и излишней.
– Сегодня я могу побыть с тобой целый час. Я подумал, что мы можем вместе позавтракать. Может быть, и Фанни пойдет с нами, и получится почти как в старые времена.
– Я делала попытки сходить к Фанни, Том, но она отказывается выйти и поговорить. К дверям подходит служанка, так что я даже не видела Фанни, и на улице ее не видно.
– Все равно надо попытаться, – озабоченно произнес Том. – Мне не нравятся слухи, которые тут гуляют. Фанни больше не появляется на людях, не то что раньше, когда тебя здесь не было. Когда-то она везде тут вертелась, щеголяя нарядами и хвастаясь, чем ее одаривают Вайсы. А сейчас она даже по воскресеньям в церковь не ходит и не появляется на церковных мероприятиях. И Розалин Вайс тоже.
– Подозреваю, чтобы не столкнуться со мной, – с горечью заметила я. – А миссис Вайс сидит дома, чтобы не выпускать Фанни. Как только я уеду, Фанни опять, думаю, будет выходить из дому.
В ресторанчике, завсегдатаями которого были водители грузовиков, мы плотно позавтракали и посмеялись своим воспоминаниям о наших жалких застольях в Уиллисе.
– Ну, ты решил, какая из сестер тебе больше нравится? – спросила я его, когда он расплачивался за наш заказ.
– Нет, – ответил он со смущенной улыбкой. – Обе нравятся. Однако Бак Генри говорит, что если я женюсь на Талии, то он пошлет меня в колледж и оставит ферму на Талию. Если же я выберу Лори, то мне придется рассчитывать на себя. Поэтому я решил ни на одной из них не жениться, а после школы уехать и жить самостоятельно. – До этого времени он говорил беззаботно и вдруг посерьезнел, голос стал напряженным. – А как насчет того, чтобы взять меня с собой, когда поедешь в Бостон?
Я облегченно рассмеялась, когда услышала от него то, что надеялась услышать. В Бостоне люди не с такими предрассудками, как здесь, они сами увидят, чего мы стоим. Там я быстро найду себе работу и буду высылать Кэлу деньги на лечение Китти. Кэл уже выставил на продажу дом в Кэндлуике, но даже пусть он его продаст, денег может не хватить, если она долго не поправится или…
– Не переживай, Хевенли. Все образуется, вот увидишь.
Взявшись за руки, мы пошли к дому престарелых навестить дедушку. На громкий стук Тома вышла Салли Тренч.
– Его здесь больше нет, – ответила она. – Приехал ваш отец и забрал его.
– Здесь был отец! – воскликнул Том, засветившийся от счастья. – А куда он взял дедушку?
Салли Тренч этого не знала.
– Они уехали примерно с полчаса, – сообщила она и захлопнула дверь.
– Может быть, отец еще в городе, Хевенли! – воскликнул возбужденно Том. – Если поторопиться, то мы, может быть, еще найдем его.
– Глаза мои не глядели бы на него! – взорвалась я.
– Зато мои хотели бы! Он один может сообщить нам, где найти Кейта и Нашу Джейн.
Мы с Томом бросились бежать. Уиннерроу идеально подходил для поисков – одна главная и двенадцать перпендикулярно пересекающихся улиц. Мы заглядывали на бегу в витрины магазинов и спрашивали прохожих. Шестой из остановленных нами людей сказал, что встретил отца:
– Думаю, он шел в больницу. Что ему там делать?
– Иди дальше один, – безучастно сказала я, несмотря на уговоры Тома.
Том беспомощно развел большими мозолистыми руками. Вид у него был растерянный.
– Хевенли, я должен тебе признаться: я все время тебя обманывал. В тех письмах и на тех фотографиях – это все были одноклассницы по имени Талия и Лори. У Бака Генри нет детей, он их похоронил. А красивый дом принадлежит родителям Лори, он у дороги в шести милях отсюда. У Бака Генри дом, может, и был когда-то красивым, но теперь он разваливается, ему нужен ремонт. А сам он – настоящий рабовладелец, он заставляет меня работать по двенадцать—четырнадцать часов в день.
