Между никогда и навечно - Брит Бенсон
— Как ни странно, кретины снаружи служат дополнительной охраной, — говорит Леви с усталым смешком. Он снова обнимает меня, и я погружаюсь в него. — Его поймают, и скоро все закончится.
Я смотрю на маму. Она нервничает. Выглядит измученной. У меня сжимается сердце. Она так усердно старалась уйти от него, а теперь он вернулся. Даже не знаю, как бы я себя чувствовала, окажись на ее месте. Если бы вернулся Оскар или Шон. Мистер Оглсби. Черт, я ведь тоже была целью Терри.
Я бы чувствовала себя напуганной, злой и чертовски уставшей.
Недолго думая, тянусь через столешницу и беру маму за руку, сжимая. Она вздрагивает, но не отстраняется. Я не знаю, что сказать. У меня нет слов. Я просто позволяю жесту говорить за меня и надеюсь, что то, что я сейчас чувствую, очевидно.
Все нормально. Ты этого не заслуживаешь. Я рядом. Я горжусь тобой. Все будет хорошо.
— Сав, идем! — кричит Бринн из коридора, и грудь Леви позади меня сотрясается от смеха.
Я встаю с табурета и выхожу из его объятий. Поворачиваюсь и напоследок целую его в губы.
— Босс зовет. — Я с ухмылкой поворачиваюсь и направляюсь в музыкальную комнату.
Мы с Бринн немного дурачимся в музыкальной комнате. Она начала разучивать песню Ван Моррисона, и я действительно впечатлена тем, чего она достигла за то короткое время, что учится играть. Она просит меня исполнить «Blackbird» несколько раз, а сама наблюдает за движениями моих пальцев, перебирающих струны, а потом тащит дальше по коридору в комнату отдыха на вечер кино.
— Давай позовем мисс Шэрон, пусть посмотрит с нами. Мы можем устроить девичник, — говорит Бринн, спрыгивая с огромного кресла-мешка и исчезая, прежде чем я успеваю ответить.
Через несколько минут Бринн возвращается с Шэрон и Леви, затем Зигги врезается им в ноги и пушечным ядром падает на кресло-мешок Бринн. Бринн притворно стонет, а я закатываю глаза. Невоспитанная собака-бедствие.
Леви смотрит на меня, спрашивая, согласна ли я на вечер кино с Бринн и Шэрон, и когда я смотрю на свою маму, ее надежда окутана дискомфортом. Она хочет быть здесь со мной и Бринн, но не хочет меня расстраивать.
Я вспоминаю слова Леви. Бринн уже так много потеряла, а моя мама важна для нее. Моя мама для нее безопасное место, и со всей этой херней, которая сейчас творится, она заслуживает любого возможного безопасного места.
Я улыбаюсь и киваю Леви, потом переключаю внимание на маму.
— Какой фильм смотрим сегодня, мисс Шэрон? Обычно выбираешь ты или Босс?
У мамы отвисает челюсть, она потрясенно моргает, а затем улыбается. Когда она отвечает не сразу, Бринн берет инициативу в свои руки.
— Мы выбираем по очереди, и сейчас моя очередь, но так как ты новенькая, выбирать тебе.
Я смеюсь, а когда смотрю на Леви, от его улыбки грудь стискивает в приятном смысле.
Я ломаю голову над выбором, но не знаю детских фильмов. У меня было не то детство, которое включало бы в себя вечера за просмотром сказочных фильмов и семейные узы. Когда на ум так ничего и не приходит, я с улыбкой обращаюсь к Бринн.
— Как насчет того, чтобы ты выбрала, а я выберу в следующий раз.
— Хорошо!
Не теряя времени, она включает фильм, и Леви подмигивает мне, прежде чем выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.
* * *
Я просыпаюсь в кресле-мешке в тишине.
На экране телевизора плавает заставка. Кажется, я заснула посреди третьего фильма о супергероях.
Я смотрю на соседние мешки. Зигги бросила меня после второго фильма, отправившись спать с Рыжим в главную спальню.
В какой-то момент Бринн устроилась рядом с Шэрон, и теперь они крепко спят. Мама обнимает Бринн, деля с ней флисовый плед с маленькими единорогами и радугой. Зрелище приносит столько же радости, сколько и боли.
Я не могу отрицать ревность.
Я никогда не знала ту Шэрон, которую знает Бринн. Но, как ни странно, рада, что она есть у Бринн.
Выбравшись из кресла-мешка и, сдерживая стон, потягиваюсь. Я не могу здесь спать и не хочу бороться с притяжением, исходящим со второго этажа.
Легкими шагами выхожу на цыпочках из комнаты отдыха, иду по коридору, затем поднимаюсь по лестнице в спальню Леви. Когда переступаю порог, обнаруживаю его растянувшимся на кровати с одеялом на бедрах. Его скульптурная грудь обнажена, красивое лицо умиротворено. Я с улыбкой пересекаю комнату.
Медленно приподнимаю одеяло и проскальзываю под него. Изо всех сил стараюсь не разбудить его, но как только матрас прогибается под моим весом, Леви поворачивает голову в мою сторону. Его рука обвивает мою талию, и он притягивает меня к себе, одним плавным движением прижимая к своей груди.
— Достаточно долго, — бормочет он мне в волосы.
Я улыбаюсь ему в грудь и вдыхаю его запах, придвигаясь ближе. Прижимаюсь ухом к его груди, чтобы слышать ровный ритм сердцебиения.
— Эй, Леви? — Я целую его в грудь, и он мычит.
— Да, Саванна?
— Я тебя люблю.
Он ничего не говорит, но его сердцебиение ускоряется. Я чувствую стук там, где прижимаюсь ухом к его груди. Его пальцы на моей талии сжимаются, и он нежно целует меня в голову.
— Скажи это снова.
Я сажусь, чтобы посмотреть на его красивое лицо.
— Я люблю тебя, — повторяю я.
Он протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо, затем обхватывает рукой мою шею и касается большим пальцем моей губы. Я чувствую его взгляд каждым дюймом своего лица, и он улыбается.
— Ты настоящая?
Я ухмыляюсь и целую его большой палец, прежде чем ответить:
— Я настоящая, если ты настоящий. И это настоящее.
Он медленно садится в постели, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Через окна просачивается лунный свет. В доме тихо, комнату наполняет приглушенный звук нашего дыхания.
— Как это будет работать? — спрашивает он наконец.
Я пожимаю плечами.
Открываю рот, чтобы сказать ему, что перееду сюда, но тут же закрываю его. Поежившись, закрываю глаза. Я бы с удовольствием.
