Между никогда и навечно - Брит Бенсон

Тишина.

— Леви. Шэрон в порядке?

— Да. Она в порядке. Ошарашена, но в порядке. Однако изначально он пришел не за Шэрон.

Я охаю.

— За мной? Черт, это действительно все моя вина. Бл*ть.

— Не за тобой. Вообще-то, он даже не упомянул тебя. — Он выдерживает паузу, делает вдох и выдох. — Он пришел за Бринн.

Что? За Бринн…

— Бессмыслица какая-то. Зачем ему Бринн?

Больше тишины.

— Леви, Иисусе, просто скажи мне.

— Он утверждает, что является биологическим отцом Бринн.

Теперь уже я потеряла дар речи. Просто учащенно дышу, глядя в пол перед собой. Три раза пытаюсь что-то сказать, но не могу подобрать слов. Когда я, наконец, говорю, то всего лишь одно слово. Это все, что мне удается.

— Нет.

— Да. Я не хотел в это верить, но все сходится. Я только что провел последние несколько часов со своим адвокатом и полицейскими. Ларки нашли его и подкупили страховкой жизни Джулс. Терри должен был подать прошение об опеке и в случае победы отдать Бринн Уильяму и Хелен.

— Ты, черт возьми, шутишь. У них ничего бы не получилось.

— Особенно после всего этого дерьма. Но Ларки в отчаянии, а отчаянные люди опасны и импульсивны. Они считают, что общая кровь дает им право владеть человеком. Они ошибаются. Генетика не гарантирует родства. Они не хотят знать Бринн. Они хотят контролировать ее так же, как пытались контролировать Джулс.

Он прав. Общая кровь не означает семью. Так говорила Мэйбл. Группа — моя семья. Леви — моя семья. Не знаю, почему люди этого не понимают. С таким же успехом семья может быть тем, что вы создаете, а не тем, где вы родились. Иногда семья, которую выбираете вы, лучше.

— Мне очень жаль, Леви. Если бы мы могли скрыть наши отношения от таблоидов, такого бы никогда не произошло.

Он издает мрачный смех.

— По иронии судьбы, таблоиды, вероятно, мало повлияли на этот гребаный бардак. Все благодаря моей маме.

Я охаю.

— Твоей маме?

— Старые документы отца. Записи его консультаций. Она прибиралась в его кабинете, нашла их и отнесла Ларкам.

Стерва.

Полная мерзавка. Я даже не способна говорить из-за бушующего во мне гнева. Я даже могу задохнуться. Из всех случаев, когда я ненавидела маму Леви, ни один не сравнится с тем, что я сейчас чувствую.

— Когда ты приземлишься? — прерывает голос Леви поток ненавистных мыслей, наполняющих мою голову. — Когда я смогу тебя увидеть?

Я нажимаю на экран перед собой и смотрю на обратный отсчет полета.

— В девять часов.

— Хорошо. Тогда, до скорого, негодница.

Я ухмыляюсь.

— Тебе это нравится.

Я слышу тихий смех.

— Да.

Я прохожу через дверь гаража в дом Леви. Он оставил ее незапертой для нас, так что нам не пришлось иметь дело с придурками на улице.

— Саванна!

Бринн обнимает меня, прежде чем Зигги набрасывается на нее, опрокидывая на задницу. Она хихикает и чешет голову Зигг, затем Рыжий поднимает ее на ноги.

— С ранним днем рождения, Босс. Я забыла твой подарок, но он должен прибыть сюда через несколько дней.

Она снова обнимает меня, на этот раз крепче, и именно в этот момент появляются Леви и Шэрон. Я киваю обоим, прежде чем снова сосредоточиться на Бринн. Приглаживаю ее волосы назад и с таким же энтузиазмом возвращаю объятие.

— Как ты держишься?

Она пожимает плечами и отстраняется, смахивая с лица несколько слезинок.

— Мне немного страшно, но это не важно. Папа — мой папа. Это не изменится.

Я улыбаюсь ей и киваю. Она намного мудрее своего возраста. Уверена, во многом это связано с детством с больным родителем, но тот факт, что Леви всегда честен с ней, также играет роль. «Я не лгу своей дочери», — сказал он мне как-то. От этого я люблю его еще больше.

— Совершенно верно, — подтверждаю я, изучая ее лицо. — Это не изменится. Он — твой папа. Ты — его дочь. Это навсегда. Вот что важно.

Забавно. Когда я впервые встретила Бриннли, вообще не могла найти в ней черты Леви. Искала тщательно, но так и не нашла.

Но теперь, несмотря на то, что я знаю правду, я вижу Леви повсюду. В ее серьезно нахмуренных бровях. В теплой заботе в ее глазах. В том, как она поджимает губы, когда критикует, как и ее отец. В ее остром уме. В ее старательности. Пусть она и не родная Леви, но она его дочь вдоль и поперек. Это абсолютно невозможно отрицать.

— Итак, что сегодня за слово? — спрашиваю я, меняя тему, и наслаждаюсь тем, как светлеет ее взгляд и возвращается улыбка.

— Брюзга. Существительное. Сварливый, раздражительный и обычно старый человек.

Я ухмыляюсь и перевожу взгляд на Леви. Он поднимает бровь в вызове.

— Не смей, — предупреждает он, и я вскидываю бровь, прежде чем начать говорить.

— Леви Купер был известен всему городу как недружелюбный брюзга.

Он качает головой, а Бринн хихикает.

— Пять с плюсом, Сав! — Я делаю драматический поклон, а затем она хлопает в ладоши. — Ой, чуть не забыла! Я выучила песню. Хочешь послушать?

— Эм, ага. Только сначала дай мне секунду с твоим папой и Шэрон. Отведи Зиггалисиус в музыкальную комнату, а я приду через секунду, хорошо?

Бринн разворачивается и бежит через дом, а Зигги следует за ней без каких-либо подсказок.

Моя собака ищет любую возможность меня заменить.

— Ты просто не могла удержаться, — сухо говорит Леви.

Я подмигиваю ему и пожимаю плечами.

— Это словно кинуть обратно мячик. Я должна была это сделать.

Как только я убеждаюсь, что Бринн вне пределов слышимости, беру Леви за руку и вступаю в его объятия. Он притягивает меня к своей груди и целует в макушку. Без каких-либо лишних вопросов. Я не скрываю этого от Рыжего или мамы. Пытаться, в любом случае, бессмысленно. Вместо этого просто расслабляюсь в его объятиях и вдыхаю его запах. Каждый раз, когда я уезжаю, я скучаю по нему все больше и больше.

— Есть новости? — наконец спрашиваю я, и Шэрон качает головой.

— Нет. Пока никаких.

Мы идем на кухню, и я сажусь за островок. Леви ставит передо мной и Рыжим стаканы с водой и знакомит с ситуацией.

На арест Терри выписан ордер. Все его ищут. Скорее всего, он вернется обратно в тюрьму, потому что не должен носить при себе оружия. Мало того, он разрядил его в присутствии людей, крича на улице, полной папарацци, что собирается убить мою маму.

Мерзкая сволочь.

Хорошая новость заключается в том,