Памела Джонсон - Решающее лето
— Пойди перекуси, Клод, и немедленно возвращайся в галерею. Побудь там до пяти часов. Это очень нужно. А я пока немного посплю, не беспокойся обо мне.
Но я все же разыскал Суэйна. Он пообещал побыть с Крендаллом до моего возвращения. Весь день я проторчал в галерее, но Макивер так и не появился.
Когда я наконец пришел к Крендаллу, ему было явно лучше. Температура упала, и теперь он разглагольствовал о том, как плохо жить бобылем.
— Прямо как в Сахаре, — повторял он. — Нина всегда говорила, что не понимает, как может человек жить в одиночестве. И я всегда соглашался с ней, но теперь, после ее ухода, мне ничего другого не остается, как коротать век в одиночестве.
Он продолжал с какой-то мрачной одержимостью растравлять старую рану, вкладывая в это, однако, известную долю упрека. Самоубийство жены он упорно называл «уходом» и расценивал его как своего рода незаслуженную обиду.
— Макивер приходил? — спросил он.
— Нет.
— Черт бы его побрал! Он воображает, что у нас других дел нет, как только ждать его. Надо же, чтобы именно сейчас я свалился.
Суэйн зевнул и встал.
— Я голоден как волк. Если я больше не нужен…
Я проводил его до двери и поблагодарил.
— Ерунда, — ответил он небрежно. — С удовольствием посидел. Хотя, признаться, терпеть не могу ухаживать за больными. А что же дальше? Ты останешься с ним?
— Придется.
— Разве у него нет друзей, знакомых?
— Если даже и есть, я не знаю, где их искать. Подожду до завтра. Вечером должен прийти врач, так что мне все равно придется остаться.
Но мне не пришлось ночевать у Крендалла. Пришел врач, осмотрел больного и ушел. Я наспех приготовил себе ужин, напоил чаем Крендалла и уже собрался было постелить себе на диване, как раздался звонок.
— Кто бы там ни был, — проворчал Крендалл, — гони его к черту. У меня трещит голова.
Я открыл дверь и увидел Хэтти Чандлер.
— Боже мой, Клод! — с удивлением уставилась она на меня. — Вот не ожидала! Как поживаете? — Сине-зеленые глаза так и заискрились от радости.
— А я удивлен еще больше. Какими судьбами, Хэтти? Я-то ничего, а вот старину Крена свалил грипп. Именно поэтому вы имеете удовольствие видеть меня здесь. Только что собирался расположиться на диване.
— Вот как. — Она внимательно посмотрела на меня. — Вы в самом деле жаждете ночевать на этом диване или можете уступить его кому-нибудь другому? Вы давно за ним ухаживаете?
— Всего один день. Сегодня утром прямо в галерее Крен грохнулся в обморок.
Она стащила с себя шляпку с видом человека, покоряющегося судьбе.
— Что ж, придется остаться. Бог свидетель, как мне этого не хочется, но ничего не поделаешь, он мне не чужой.
— Где вы остановились? На Сент-Джеймс-стрит?
— Нет, Атенеум-корт на сей раз. Что ж, пойдемте к нашему больному. Он действительно серьезно болен?
— По крайней мере сегодня утром ему было очень худо.
Она пожала плечами.
— Надеюсь, у него найдется чистая пижама и лишнее полотенце.
Из комнаты донесся хриплый голос Крендалла. Он спрашивал, кто пришел.
— Твоя дорогая и любимая кузина, — ответила Хэтти, появляясь на пороге. — Ну и видик у тебя! Я приехала специально, чтобы поухаживать за тобой, бог тому свидетель…
— Откуда ты узнала?.. — начал было Крендалл.
— Ничего я не знала. Просто я здесь уже целую неделю и послезавтра уезжаю. Поэтому решила забежать, посмотреть, как ты живешь. Вот и забежала. На свою голову.
Она сняла пальто, пригладила волосы и вылила себе в чашку остатки чая. Затем поправила больному подушки и измерила температуру.
— Тридцать восемь и одна. Не так страшно, если учесть, что к вечеру температура обычно повышается. Что в этой бутылочке? Лекарство? Нужно дать ему?
Я передал ей все наставления врача.
— Хорошо. А теперь, Крен, ты должен уснуть. Уже девять. Я тебя хорошенько укрою, поищу для себя пижаму и проверю, можно ли спать на этом диване. А потом мы с Клодом пойдем куда-нибудь на полчасика выпить глоток вина.
Я с удовольствием следил за тем, как ловко и быстро она справляется с делами, безмерно обрадованный и благодарный ей за то, что она сняла с меня заботы о больном. Не прошло и десяти минут, как Хэтти освежила лицо и вымыла руки, дала Крендаллу аспирин и микстуру и стала устраивать его на ночь.
— Я забегу утром по дороге в галерею, — сказал я ему, — или позвоню, если не смогу зайти.
— Только, ради бога, не опаздывай в галерею, — заволновался Крендалл, залезая под одеяло, которое нетерпеливо натягивала на него Хэтти. — Если этот чертов канадец зайдет и застанет только одну секретаршу…
— Хорошо, хорошо, я тебе позвоню.
И мы ушли. Когда мы проходили мимо каморки швейцара, Хэтти вдруг сказала:
— Придется мне пробираться к Крену так, чтобы никто не видел, не то пострадает репутация моего кузена Трудно в это поверить, но она не столь уж безукоризненна. Поэтому бедняжка Нина и покончила с собой.
— Разве вы ее знали? — спросил я с удивлением.
— Видела раза два. Она была обаятельной женщиной, хотя я не могла бы даже сказать, в чем было ее обаяние. Но с большими странностями. О мертвых не принято говорить плохо, но боюсь, что она вообще никогда не мылась. И тем не менее, он ей в подметки не годился.
— Не такой уж он плохой человек, — заметил я.
— Пустое место! — воскликнула Хэтти. — Мне приходится убеждать себя, что он действительно существует, иначе я о нем просто забываю. Куда пойдем? Может быть, сюда?
Мы вошли в крохотный бар какой-то подозрительной пивнушки на углу. В этой обстановке Хэтти выделялась своим костюмом, прической, тонкими чулками, словно пришелица из иного мира, неожиданно появившаяся и тут же готовая исчезнуть.
— Мне портеру, — сказала она. — Буду уж настоящей англичанкой. Поэтому мне только портер.
— Вы приехали по делам? — спросил я.
— И да и нет. Я приехала потому, что сейчас ничего нельзя откладывать, время не терпит.
— Время?..
— Да, время мира, время затишья перед бурей. Неужели вы ничего не чувствуете? Разве вам не хочется спешить?
— Ничуть.
Она посмотрела на меня так, словно видела перед собой слабоумного: сощурив глаза, мгновенно обежала острым взглядом мое лицо от переносицы до подбородка и обратно, словно очертила карандашом.
— Что ж, разные люди, разные и эмоции. Что у вас нового?
Я не собирался рассказывать ей об Эване, которого она не знала. Крендалл может посвятить ее во все мои семейные неурядицы, если захочет. Вместо этого я рассказал ей о предстоящей работе на севере Англии, заметив, что к тому времени надеюсь жениться.
