Номер Один - Диана Андерсон
Ближе к вечеру пошёл сильный дождь. Открыв окно, я сделала глубокий вдох, чувствуя запах приближающегося лета. Умиротворение коснулось меня на секунду, затем я снова почувствовала недомогание. Когда я в последний раз ела? Вчера? Позавчера? Вернувшись к кровати, я укуталась в плед и постаралась заснуть.
— Кристина, ты должна поесть, — мама ворвалась в комнату. Ее голос был настойчивым и выражал недоверие и озлобленность. — Тереза, принеси поднос с едой, — крикнула она в коридор.
— Мама, меня тошнит от вас от всех и от вашей еды, — резко ответила и уткнулась лицом в подушку.
— Если ты не поешь, я клянусь, что вытащу тебя из этой комнаты и силком отнесу на кухню, — прошипела мама. — Тереза!
Мама села рядом и стала протягивать мне ложку горячего куриного бульона. В желудке предательски заурчало, но я все равно покачала головой.
— Не ломайся, девочка, — предупредила она, а затем схватила меня за подбородок. — Нэнси приходила утром, говорила со мной. Сказала, что наш парень в порядке. Ты видела его в школе?
Я вздрогнула, не в состоянии противостоять родительнице. «Нет, я не видела его мама, потому что избегаю разговора», — промелькнуло в моих мыслях.
— Мама, — надрывно протянула я. — Чего ты от меня теперь хочешь?
— Все образуется, — мама успокаивала меня словно маленькую, глупую девчонку. — Нэнси ничего не рассказала Брэндону, боится твоего отца, и того, что сын не сможет сдержать себя в руках. И меня попросила о том же.
Наверное, это к лучшему. Зачем ей думать обо мне и о моём ребёнке? Даже если это был и ребёнок ее совсем молодого и единственного сына, у которого впереди вся жизнь. И которую в любой момент может загубить мой отец.
— Он защитил меня в тот день перед этим уродом, но вам было все равно, — пробубнила я с укором. Я не плакала, моя речь была размеренной и четкой. — Папа говорит мне о морали, но сам всему этому не соответствует, и вам опять все равно.
— Тина…
— Это лицемерие!
— Детка, — мама погладила меня по волосам. Я отстранилась, двигаясь к противоположной стороне кровати. — Прости, я плохая мать. Не смогла тебя защитить. Но, — она выдержала паузу. — Я помогу тебе, чем смогу.
— Вы все время ждете от меня послушания. Почему вы с папой поженились по любви, а мне нельзя? — наконец развернувшись, громко спросила я.
— Ничего хорошего из этого не вышло, как видишь, — понуро опустив голову, добавила она. Меня это раздражало.
— Уходи, — отрезала я. — Я не могу это слышать. Уходи! — закричала я. Всхлипнув, я упала на постель, обхватывая подушку обеими руками.
Казалось, что я проспала несколько часов, но прошло всего лишь сорок минут, когда, открыв глаза я посмотрела на настенные часы. На первом этаже послышался шум и голоса… Один из них принадлежал Брэндону. Моё сердце ёкнуло, в груди полоснуло раскаленным ножом, вынуждая меня захлёбываться собственной кровью.
— Мистер Кренстон, я давно хотел поговорить с вами, простите, были обстоятельства. Это недоразумение… — Брэндон говорил с папой.
Незамедлительно спустившись вниз, я застыла, столкнувшись глазами со своим парнем. Его голос, боже, я не слышала его столько дней, что готова была броситься к Брэндону и утонуть в его теплых объятиях.
— Тина, милая, — заботливо произнёс он и сделал несколько шагов мне навстречу. Папа демонстративно громко прочистил горло, а затем закашлял и парень остановился. — Извините… мы можем продолжить наш разговор?
— С тобой будет говорить моя дочь, — голос папы отражал безразличие. — Я не принимаю решение за нее.
Я посмотрела на отца с надеждой, но тот лишь отчетливо кивнул, напоминая мне о том, старом разговоре двухнедельной давности.
— Кстати, как у тебя дела с поступлением в университет?
Парень покачал головой и тактично сообщил о том, что всё в порядке, не имея истинного представления о том, для чего ему задали такой вопрос. Я отчаянно вздохнула, а потом кивнула Брэндону, чтобы он пошел за мной в мою комнату. Закрыв дверь, парень сразу же прижал меня к себе, и громко выдохнул, оставляя поцелуй на шее. Меня знобило, а тепло родного и любимого человека в такой запретной сейчас для меня близости и вовсе сбивало с ног. Я не шелохнулась ни разу и оттолкнуть его тоже была не в силах.
— Так соскучился по тебе, — прошептал он. Его лицо было в синяках и ссадинах, а в уголке губ отчетливо виднелось алое пятно от застывшей крови. — Почему до тебя невозможно дозвониться? Тебе не вернули телефон?
— Вернули, просто я случайно разбила его в аэропорту, — солгала я. — Нам нужно было срочно улетать, и мне было не до нового телефона. А ты… в порядке?
Парень кивнул.
— Что с тобой случилось? — настороженно спросил он.
— Я знаю, что выгляжу не очень, — протянула я севшим голосом. Он недоверчиво покосился на меня, и покачал головой. — Простудилась, пока была в Лос-Анджелесе.
— Красавица, — тихо добавил он, и снова прижался ко мне. — Как же сильно я люблю тебя.
— Брэндон, — наконец я оттолкнула его от себя. Парень округлил глаза в непонимании. — Я думаю… нам надо… — я запнулась, продумывая слова в своей голове, а на глаза снова надвигались непрошенные слёзы. — Нам надо расстаться.
Брэндон недоверчиво уставился на меня, а затем сузил глаза в прищуре. Парень улыбнулся, покачал головой, и взял меня за руку.
— Я не шучу, — более уверенно добавила я. — Я действительно приняла такое решение.
— Как это расстаться? — он изменился в голосе. — Что-то случилось? Это из-за глупого поста в глоббере? Но мы же всё обсудили. Я же всё объяснил твоим родителям…
«Пожалуйста, просто уходи». Я отвернулась, чтобы не разреветься прямо у него на глазах.
— Это из-за меня, — мой голос был твёрдым. — Эти две недели расставили все по своим местам. Ты… не пара мне больше.
— Серьезно? — ухмыльнулся он. — И как ты это поняла?
Господи, за что отец поступал так со мной, перекладывая на меня ответственность за исход этого разговора? Почему родной человек настолько жёсток ко мне?
— Брэндон, пожалуйста, уходи, — хрипло попросила я. — Все кончено. Считай, что и не начиналось.
— Разве… ты не любишь меня? — его голос был тихим, но я отчётливо слышала каждое слово.
— Мы слишком молоды, чтобы понимать такие вещи, — ответила я.
— Я не верю тебе, — не унимался парень. Брэндон приблизился ко мне, и схватил за руки. — Ты дрожишь, когда я касаюсь тебя, по-твоему
