Санта Монтефиоре - Твоя навеки
— Она хочет играть в поло и участвовать в матче, — ответила Анна, думая этим развеселить его.
— Черт побери, да это же великолепная идея! Она может заткнуть за пояс этих сопляков.
Вода обдала холодом кожу Софии, когда она прыгнула в бассейн. Яростно прокладывая себе путь, она заметила, что за ней наблюдают. Вынырнув, она увидела Марию.
— Привет! — прокричала София.
— Что с тобой?
— Не спрашивай, я страшно зла.
— Из-за матча? Отец не разрешил тебе играть? — спросила Мария, снимая белые шорты и растягиваясь в шезлонге.
— А как ты догадалась?
— Можешь назвать это интуицией, София, но, глядя на тебя, нетрудно понять, куда ветер дует.
— Иногда, Мария, мне хочется задушить свою мать.
— Иногда всех охватывает такое желание, — ответила Мария, вытаскивая лосьоны и кремы из своей цветастой сумки.
— О нет, ты и понятия не имеешь. Твоя мать святая. Она просто спустившееся с небес божество. Чикита самая милая из всех, кого я знаю. Мне бы очень хотелось, чтобы она была моей матерью.
— Я знаю, что мне повезло, — согласилась Мария, которая всегда очень ценила хорошие отношения между матерью и дочерью.
— Просто я хочу, чтобы мама оставила меня в покое. Это все оттого, что я единственная девочка, да к тому же младшая, — пожаловалась София, выходя из бассейна и растягиваясь в шезлонге рядом с кузиной.
— Я полагаю, что Панчито отнимает у мамы все время.
— Лучше бы у меня был младший брат вместо этих двух остолопов. Августин просто какой-то ночной кошмар. Он все время задирает меня и всегда смотрит так снисходительно.
— Рафа другой, намного добрее.
— Рафа хороший. О, если бы Августин отправился учиться в другую страну! Как бы я хотела увидеть, что он уезжает, и желательно навсегда.
— Ты не знаешь, как обернется жизнь, может, твоему желанию суждено сбыться.
— Если ты имеешь в виду дерево, то у меня есть более важные желания, — заявила София и улыбнулась про себя.
Тратить усилия на Августина ей хотелось меньше всего.
— Что же ты намерена делать с игрой? — спросила Мария, втирая масло в свои пышные бедра. — Загорела я, правда?
— Да ты почти черная, как индеец! Дай и мне немного масла. Как же я рада, что не унаследовала мамины рыжие волосы и бледную кожу. Видела бы ты Рафаэля. Он становится на солнце розовым, как зад у обезьянки.
— Так что же ты намерена делать?
София глубоко вздохнула.
— Я сдаюсь, — произнесла она, театрально поднимая руки.
— София, это на тебя не похоже.
Мария не скрывала легкого разочарования.
— Вообще-то я еще не выработала плана. Честно говоря, я даже не знаю, стоит ли стараться. Хотя я с удовольствием посмотрела бы на выражение лица мамы и Августина.
В это мгновение ее снесла с шезлонга неведомая сила. Она только успела почувствовать, как ее схватили чьи-то две руки. На секунду ее тело задержалось в воздухе, а потом с громким всплеском погрузилось в воду. Она начала яростно отбиваться, так что солнцезащитные очки слетели с ее носа.
— Санти! — воскликнула она, задыхаясь. — Ах ты, проказник!
Она толкнула его под воду. Санти схватил ее поперек талии и начал тянуть за собой. Они продолжали бороться под водой, пока не вынуждены были всплыть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Софии хотелось, чтобы это длилось вечно, поэтому она была очень разочарована, заметив, что ее кузен поплыл к краю бассейна.
— Как же я тебе благодарна! А то я уже начинала поджариваться на солнце, — вымолвила она, когда отдышалась.
— Мне показалось, что ты слишком разгорячена. Прямо как сосиска, которую готовит Жозе. Так что можешь сказать мне спасибо за услугу, — ответил он.
— Еще какую услугу!
— Так что же, Софи, ты не играешь сегодня? — продолжал он подтрунивать над ней. — Ты довела своих братьев до нервного срыва.
— И это очень хорошо, потому что давно было пора встряхнуть их.
— Надеюсь, ты не думала, что Пако разрешит тебе играть?
— Если хочешь знать, то думала, потому что папа всегда сдается на мои уговоры.
Санти хмыкнул от удивления, и морщинки в уголках его глаз и вокруг рта обозначились четче. София любовалась им, не в силах отвести взгляда.
— Так что же пошло не так?
— Раз ты сам не догадался, то я произнесу по буквам: М-А-М-А.
— Понятно. И что, никакой надежды?
— Ни малейшей.
Санти присел на раскаленный камень. Его грудь и руки уже покрылись золотистым пушком, который странным образом волновал Софию.
— Софи, ты должна доказать своему папе, что играешь не хуже Августина, — произнес он, отбрасывая со лба прядь мокрых светлых волос.
— Ты ведь знаешь, что я играю не хуже, чем Августин. И Жозе это знает. Можешь сам спросить у него.
— Не имеет никакого значения, что думаю я или что думает Жозе. Ты обязана произвести впечатление на своего отца или на моего.
София прищурилась на мгновение.
— Что ты там задумала? — спросил он, заинтригованный.
— Ничего, — хитро проговорила она.
— Я ведь знаю тебя, Софи.
— О, посмотрите, территория сейчас будет оккупирована, — воскликнула Мария, указывая на Чикиту и ее младшего сына Панчито, которые направлялись к бассейну в сопровождении пяти или шести других кузенов.
— Ну же, Санти, — сказала София, поднимаясь по ступенькам. — Давай выбираться отсюда.
Подумав немного, она повернулась к Марии.
— Ты идешь с нами, Мария?
Мария покачала головой и махнула маме.
К двенадцати густой запах шашлыка повис над ранчо, заставив кучу тощих собак жадно бродить вокруг площадки для барбекю. Жозе присматривал за тлеющими дровами с десяти утра, чтобы мясо прожарилось к обеду. Соледад, Роза, Энкарнасион и другие горничные из прочих домов накрывали столы, так как по субботам семьи традиционно собирались вместе. Белые скатерти и хрусталь сияли на солнце.
Время от времени сеньора Анна отрывалась от чтения журнала и бродила вокруг в своей соломенной шляпе и длинном летнем платье, проверяя, все ли сделано правильно. Для горничных сеньора Анна, с ее рыжими волосами и бледной кожей, похожая на изображение суровой Девы Марии Асунсьон в маленькой городской церкви, представляла экзотическое зрелище. Она была очень жесткой, прямолинейной и неуступчивой, если что-то ее не устраивало. Для человека, который провел в Аргентине много лет, было непростительным настолько плохо владеть испанским, чтобы вызывать насмешки у слуг.
Сеньора Пако очень любили в Санта-Каталине. Гектор Франциско Соланас, покойный отец Пако, обладал несгибаемой волей и достоинством настоящего господина. Он считал, что семья важнее дел и политики и что дом должен быть крепостью. Мария-Елена, жена Гектора Соланаса и мать его сыновей, была глубоко ценима им и уважаема. Он восхищался ею и по-своему любил. Однако они никогда не питали друг к другу страсти. Они женились по воле родителей, которые были близкими друзьями и посчитали такой союз выгодным для обоих семейств. Как выяснилось позже, они оказались правы. Мария-Елена отличалась необыкновенной красотой, элегантностью и хорошими манерами, а Гектор обладал незаурядным талантом ведения бизнеса. Они были самыми желанными гостями на вечеринках Буэнос-Айреса и сами устраивали роскошные приемы. К ним относились очень тепло как к образцовой супружеской паре. Но при этом они не испытывали друг к другу того влечения, которым одаривает природа счастливых любовников. Однако бывали дни, когда они поддавались магии ночи и предавались земным радостям с такой страстью, как будто хотели наверстать упущенное, но с рассветом волшебство исчезало без следа, и их отношения снова становились формально вежливыми, не более того.
