Алисон Робертс - Темный ангел надежды
В голове кружились обрывки мыслей и образов. Она чувствовала, что лежит в постели, в больнице — она узнавала этот характерный запах и звуки: попискивание пейджеров, сигналы оборудования. Боковым зрением она замечала приборы; в ее голове раздавались отзвуки голосов, которые давно уже умолкли. Эти тревожные голоса произносили что-то вроде «масштабное кровоизлияние», «первое травматологическое», «группа крови и перекрестная совместимость, быстро».
Теряясь в калейдоскопе видений, она сосредоточилась на этом внимательном взгляде над ее головой.
— Ты в реанимации, — спокойно произнес голос. — Последние пару дней твои дела были плохи, но теперь все будет в порядке. Легкие работают нормально, и тебя сняли с аппарата искусственной вентиляции. И почки тоже в норме. Как горло? Может немного болеть из-за трубки.
В глазах появилась тревога. Он беспокоится о чем-то. О ней? Это приятно. Элли нравилось, что он о ней беспокоится. Может, он снова захочет ей улыбнуться.
— Меня зовут Макс, помнишь? Ты пришла ко мне в квартиру в поисках Сары. А потом у тебя внезапно начались роды…
Элли ощутила, как расширились ее зрачки. Кожу начало покалывать, словно с нее сорвали одеяло, в которое ее укутывал голос, и оставили открытой всем ветрам. Чувство безопасности тоже ушло. Теперь она чувствовала ужас, словно лес снова поднимался вокруг нее. Кусочки мозаики болезненно выстраивались в единое целое. Сара. Маркус. Ее ребенок…
— Она в порядке, — мягко сказал Макс. — Вот, смотри.
Он наклонил голову, и Элли последовала за ним взглядом. Вниз, туда, где его руки что-то сжимали. Когда он подался вперед, она увидела завернутое в одеяльце маленькое личико спящего новорожденного ребенка.
— О… — Звук с трудом вырвался из пересохшего горла. — Это?..
Она знала ответ. Чувствовала, но тем не менее ждала подтверждения. Подтверждения того, что это не сон.
— Ну конечно, — сказал Макс. — Это твоя дочь, Элли. Хочешь ее подержать?
Элли кивнула. Она не могла произнести ни звука, потому что ее и без того больное горло теперь перехватило от слез. Она ощущала, как они катятся по щекам, в то время как Макс аккуратно положил ребенка ей на грудь и помог правильно сложить руки, чтобы поддерживать малышку. Он слегка подвинул катетер, присоединенный к ее руке, и посмотрел куда-то за ее спиной.
— Прихватите пару подушек. Давайте посадим Элли чуть повыше, — обратился он к кому-то.
Ее руки были такими слабыми, что она испугалась, что не удержит ребенка, но Макс не убирал ладоней, помогая ей. Появилась медсестра и подложила подушку под ее плечи и голову. Сознание прояснилось, и Элли наконец смогла справиться со слезами и в первый раз по-настоящему рассмотреть малышку.
Ее глаза были закрыты, демонстрируя огромные черные ресницы. Маленький нос и идеальная линия рта, напоминающая лук Купидона.
— Разве она не великолепна? — В его голосе звучало восхищение и что-то еще. Что-то неожиданное, что заставило Элли на мгновение взглянуть на него, но он не отрывал глаз от личика ребенка, и поэтому она не смогла понять, что в его тоне смутило ее. И сейчас у нее не было сил разбираться. И ни малейшего желания — потому что у нее был гораздо более важный предмет для размышлений. Нечто настолько прекрасное, что не было ничего удивительного в том, что Макс разделяет с ней чувство, которое она сама еще даже не пыталась выразить словами.
Ее ребенок.
— Девочка, и она… — Голос Элли вдруг прервался. Стало слишком страшно спрашивать.
— Она прекрасна. — В голосе Макса звучала… гордость? — По десять пальчиков на руках и ногах. Хорошо кушает — за два дня набрала полторы унции.
— Что? — Неожиданные новости заставили Элли оторвать взор от своей малышки. — Сколько времени я?..
— Сколько времени ты здесь? — Теперь в его взгляде было сочувствие, что подтверждало самые худшие подозрения. — Три дня, Элли. Малышка родилась в шесть часов семь минут в воскресенье.
Это было чересчур. Элли могла бы смириться, если бы оказалось, что она приходит в себя после наркоза от экстренного кесарева сечения, но ее драгоценное дитя целых три дня оставалось в одиночестве в этом мире, лишенное любви и защиты, а она даже не знала об этом!.. Паника подступала ближе, и Элли поняла, что пытается вдохнуть. Ей нужен был воздух, чтобы убедить Макса разрешить ей встать с постели, чтобы она могла быть рядом с дочерью и заботиться о ней. Или пусть ее хотя бы оставят здесь, чтобы Элли могла за ней присматривать — каждую минуту, каждую секунду.
— Элли! — Тон был достаточно суровым, чтобы ей стало ясно, что ее окликают уже не в первый раз. — Послушай меня. — Это был приказ, но он был произнесен практически шепотом. Макс собирался сказать что-то очень важное. И очень секретное.
Дыша как вытащенная из воды рыба, Элли испуганно моргнула и послушно уставилась на Макса. Он быстро огляделся и снова перевел взгляд на нее:
— Помнишь, я сказал Маркусу, что я отец ребенка, чтобы он убрался?
Элли кивнула.
— Здесь я сказал всем то же самое, и они думают, что это правда.
Так вот в чем дело. Эта странная нота в его голосе и то, как он держал ребенка. Со стороны он смотрелся как новоиспеченный отец. То есть он притворяется, чтобы защитить их? Элли снова моргнула, на этот раз от удивления. То ли он настолько хороший актер, то ли просто она еще слишком слаба. Хотя нет, должно быть, дело в нем — раз уж все остальные тоже ему верят.
— Это еще не все. — Макс наклонился ближе.
Со стороны могло показаться, что он любуется ребенком — пальцем он даже аккуратно погладил девочку по щечке, — но на самом деле он просто старался приблизить свои губы к уху Элли, чтобы никто не мог подслушать его слова.
— Я не назвал им твоего настоящего имени, — сказал он. — И… в тот момент я был очень взволнован, не мог ничего придумать…
Элли подумала: «Очень уж смущенно он держится. Неужели он назвал меня каким-то дурацким именем?»
— Я сказал, что твоя фамилия — Мак-Адам.
«Ничего ужасного, — с облегчением подумала Элли. — Замечательное имя».
— Хорошо, — прошептала она.
На мгновение воцарилась тишина. Элли чувствовала, насколько Макс неподвижен. Она ощущала, только как малышка дышит и сонно шевелится у нее на руках. Она уже привыкла к движению этих маленьких ручек и ножек. Казалось, будто она потеряла часть себя, но снова нашла, только теперь эта часть находилась снаружи, а не была безопасно укрыта в лоне.
Макс продолжал молчать. Казалось, он ждал чего-то. Потом из его уст вырвалось нечто похожее на вздох:
— Это моя фамилия, Элли.
Это ее тоже устраивало. Она не возражала против того, чтобы позаимствовать его имя на некоторое время. До тех пор, пока он не против. Хотя, может быть, это не так. Молчание становилось неловким.
