Наоми Кэмпбелл - Лебедь
– Просто эти старички одинокие, вот им и хочется поболтать с папой, – возражала Тесс. – Может, для них поход за газетами – главное событие дня.
– С тобой им тоже приятно повидаться, – улыбался отец. Он не переставал удивляться, какая красавица у него выросла. Белоснежная кожа, густые рыжие волосы – ни у кого таких не видел. А пронзительные зеленые кошачьи глаза как будто светятся в темноте. Только вот характер не по внешности, – часто думал Терри. Он знал – дочь у него застенчивая и ранимая… Такая же, как он сам. Конечно, он умеет пошутить и посудачить с завсегдатаями… но это же работа.
– Это ты должна быть на обложках, – часто говорили клиенты, показывая на Синди Кроуфорд в «Америкэн» или «Вог» или на Клаудиу Шиффер в «Вэнити фэр».
– Вот и я о том же ей говорю, – поддакивал отец, но понимал, что Тесс слишком тихая и скромная, чтобы стать моделью. Она, конечно, может тайно мечтать об этом, но никогда не будет ничего предпринимать.
Как оказалось, он плохо знал свою дочь.
Сколько Тесс себя помнила, ее мать была прикована к инвалидному креслу. Когда Тесс исполнилось четыре года, у Энни случился удар, и ниже пояса ее парализовало. Рожать Энни больше не могла. Тесс росла единственным ребенком в семье, и с самого раннего детства на нее легли заботы по дому. Повзрослев, Тесс начала помогать и отцу. Подружек у нее было мало, и Энни считала, что они пользуются ее добротой. Она очень переживала за дочь, беспокоилась, сможет ли Тесс сама встать на ноги в этом мире. Ведь, несмотря на эффектную внешность, она такая беззащитная. «Хорошо еще, – думала Энни, – что Тесс сама не знает, какая она красавица».
Но Энни ошибалась. С некоторых пор Тесс все чаще разглядывала себя в зеркале. Она сравнивала свое лицо с лицами на обложках журналов. Замечания отцовских покупателей не пропали даром. Как-то ей попалось на глаза объявление о конкурсе «Девушка года». У Тесс не было фотографий, чтобы послать на конкурс, и она решила сама пойти в агентство, которое его организовало. Тесс знала, что моделям платят огромные деньги. В отцовском киоске во время каникул она каждое утро просматривала газеты и прочитала как-то о новой моторизованной инвалидной коляске, которая могла бы полностью изменить жизнь матери. Отец, конечно, никогда не заработал бы на такую покупку.
В первый день летних каникул одна из сотрудниц агентства «Этуаль» случайно посмотрела в окно, увидела идущую по улице девушку и даже забыла о заливающемся телефоне:
– Энджи, там на улице такая девушка… шесть футов, рыжая и потрясающая красавица! Сто лет таких не видела! Беги и перехвати ее, пока не поздно. Честное слово, если она не получится на фото, как сказка, я отсюда увольняюсь…
Но всего этого Тесс не знала. Нервничая, она вошла в агентство и начала сбивчиво извиняться, что не принесла фотографий. И тут же изумленно замолчала: приятная, чуть полноватая девушка с копной черных кудряшек крепко схватила ее за руку, быстро набрала номер и заговорила в трубку:
– Гарри? Сможешь сделать фотопробы одной девушки прямо сейчас? Можно ее к тебе прислать? Ты не пожалеешь. Отлично, договорились. Она будет у тебя через полчаса. Ее зовут – подожди, сейчас посмотрю – Гарри, ты слушаешь? Ее зовут Тесс. Тесс Такер.
МАЙАМИ, 1993
Джиджи Гарсиа, похоже, родилась с жевательной резинкой во рту. Так, по крайней мере, утверждала ее мать Елена, хотя сама при рождении Джиджи не присутствовала. Да и что она вообще понимала, эта Елена? Глупая старуха, которая и по-английски-то едва говорила. Джиджи все время хотелось кричать во всеуслышанье, что Елена ей не родная мать, но каждый раз, когда она собиралась это сделать, Елена чмокала своими высохшими губами и шептала: «Давай, давай. Наплюй на человека, который тебя приютил. Скажи всем правду, Джиджи, и они вышвырнут тебя отсюда точно так же, как твою мать».
К сожалению, старая дура была права. Джиджи – нелегальная эмигрантка. Ее родители – «мариэлитос», беженцы, приплывшие в Майами в 1980 году из кубинского портового городка Мариэль. Это были не те зажиточные кубинцы, что бежали с острова в пятидесятые годы, после прихода к власти Кастро. Они-то уже успели прижиться и превратиться в уважаемых граждан, им принадлежал целый район Майами – Малая Гавана, а у многих уже были и загородные особняки. «Мариэлитос» же – кубинские неудачники, бедные, необразованные, а порой, как папочка Джиджи, и совсем уголовники, прямо из тюрьмы.
Отцу Джиджи так и не суждено было ступить на побережье Майами. Увидев «землю обетованную», он от радости свалился за борт, на него тут же напала португальская медуза и утащила под воду.
– Ты хочешь сказать, что мой отец погиб от укуса какой-то вонючей кикиморы? – Когда Елена впервые рассказала ей правду, Джиджи просто не могла поверить. – Ты все врешь! Я всегда думала, что отец умер с пулей в груди и кинжалом в спине, черт подери, за дело, которым гордился. Которым и я могла бы гордиться!
Елена поморщилась. Она с трудом изъяснялась на английском, зато богохульство чуяла за версту. Она никак не могла взять в толк, почему Джиджи не нравится бесславная смерть отца и почему она старается выставить его героем перед подружками. Все равно его уже не вернешь.
– Я не сталь говорить тебе правду сразу, ты быль маленькая. Я думаль, она сойдет с ума, если узнает, – объясняла Елена на своем полуиспанском, который Джиджи ненавидела всей душой.
– Моя вонючая матушка бросила меня, – снова и снова повторяла Джиджи, хотя Елена сто раз объясняла, что мать Джиджи депортировали, но, поскольку никто не знал, что у нее есть годовалая девочка, она решила воспользоваться случаем и осуществить свою мечту: чтобы хоть кто-нибудь из семьи остался жить в Америке. Она отдала ребенка Елене Гарсиа, жене другого беженца. Собственный ребенок Елены родился мертвым в Гаване.
В отличие от эмигрантов пятидесятых, у которых к тому времени был настоящий бизнес, «мариэлитос» в основном промышляли тем, что терроризировали население в районе Саут-Бич. По иронии судьбы муж Елены Гарсиа погиб в жестокой драке, то есть такой смертью, какой Джиджи хотела бы для своего отца. Ей было двенадцать лет, когда Елена осталась вдовой, и с той поры Джиджи была, в сущности, предоставлена самой себе. В результате она выросла настоящей беспризорницей.
В глубине души она гордилась, что родилась кубинкой, но уже к семи годам ей приелись рассказы Елены о великих национальных героях Деси Арнази и Глории Эстефан, ей надоело смотреть по телевизору один только испанский канал и каждый день слушать о высадке десанта в бухте Кочинос, словно эта осточертевшая высадка случилась вчера, а не за двадцать лет до ее появления на свет. И все же на свой лад Джиджи была пламенной патриоткой своего острова. Истинная латиноамериканка, она была всегда готова к решительным действиям, пусть даже и насильственным, и предпочитала доказывать свою правоту делом, а не рассуждением и убеждением. Апатичная Елена выводила ее из себя. Джиджи взрослела и становилась все более неуправляемой. Ее вечно мучил проклятый вопрос: как выбраться из этой дыры, в которой она оказалась. «Что делать? Слоняться по пляжу, трясти пальмы и ждать, что оттуда вдруг свалится пятидесятидолларовая бумажка? Ну нет! Я не такая! Я пробьюсь!»
