Наоми Кэмпбелл - Лебедь
Умытая и спокойная, Энджи вернулась к Саре.
– Ладно, Сара, я понимаю, модель из меня не получится. Зато я отлично умею заваривать чай. И я могу подметать полы, могу отвечать по телефону, записывать сообщения. Я буду делать все, что скажете. Может, я не фотогеничная, но я очень старательная и сообразительная. Пожалуйста, дайте мне работу. – Мысленно она добавила: у меня две сестры и два брата, и я должна помогать отцу их растить. Без меня он не справится.
– Сколько тебе лет, Энджи?
– Шестнадцать. Через месяц исполнится семнадцать.
– Ну вот закончишь школу, тогда и приходи.
Сара и не догадывалась, какая Энджи упорная. Со школой она покончила в тот же месяц – просто ушла, даже не получила аттестат. И сразу же вернулась в «Этуаль», и стала приходить туда каждый день.
– Я покажу вам, какая я и что я умею, – говорила она Саре. – Я понимаю, работы для меня нет, но раз я переступила своими толстыми, нефотогеничными ногами этот порог, я отсюда уже не уйду. Буду работать бесплатно и буду приходить сюда каждое утро, нравится вам это или нет.
Сказано – сделано. Почти два месяца она толклась в агентстве. Она заварила бесчисленное количество чашек чая и кофе, она старательно следила, чтобы их не забывали выпить, упрашивала дать ей какое-нибудь поручение, позволить куда-нибудь сбегать… Она наблюдала, запоминала, училась.
И вдруг однажды в обеденный перерыв…
Удивительно, но в агентстве никого не было. Кто-то ушел обедать, кто-то вышел за сигаретами, кто-то – в туалет или в буфет. И случилось так, что, когда зазвонил телефон, кроме Энджи, ответить было некому.
А звонил известный лондонский фотограф. Марианна, сказал он, довела его до белого каления. Марианна, одна из самых высокооплачиваемых моделей агентства, всегда была нарасхват – потрясающая девушка ростом сто восемьдесят сантиметров, с обесцвеченными перекисью волосами, холодными голубыми глазами и непосредственная, как девятилетний ребенок. Ее личная жизнь представляла из себя какую-то фантасмагорию, и работа напрямую зависела от того, что накануне вечером произошло у нее с Роджером, Марком, Гэвином, Саймоном или кем там еще. Так и теперь: все утро она бессмысленно простояла перед камерой и только повторяла, что, пока Роджер не позвонит и не скажет, что он ее по-прежнему любит, она ничего, ничего не сможет сделать.
– Дорогуша, поговорите хоть вы с ней, – сказал фотограф, – или мне придется взять другую модель. В «Темпест» есть девушка, с которой мы уже работали, и она сегодня свободна. Мне надоело нянчиться с Марианной.
– Попросите ее взять трубку, – сказала Энджи, стараясь унять противную дрожь в руках. Агентство «Темпест» – главный конкурент «Этуаль». Энджи посмотрела записи по Марианне и увидела, что, если от нее сейчас откажутся, убытков будет почти на тысячу фунтов.
– Привет, Марианна, это Энджи. Что случилось? – Энджи старалась говорить так, как будто всю жизнь работала в «Этуаль».
– Роджер не позвонил. Мы были в ночном клубе, и он стал танцевать с этой девкой… ну, и я это… захотела узнать, что за дела? То есть я, конечно, понимала – ничего страшного, ведь она была со своим мужиком… Ну, я спросила его, зачем он танцует с той девкой, а он говорит: мы не женаты, отстань от меня, хочу и танцую! Ну, и я это… ужасно расстроилась и убежала. И с тех пор он не звонит.
– А ты сама звонила ему?
– Да ты что, я боюсь, стесняюсь.
– Давай мне его номер, Марианна. Я позвоню, как будто разыскиваю тебя. Посмотрим, что он скажет. А потом сразу перезвоню тебе.
Роджер и сам стеснялся. Энджи вспомнила, как ссорятся ее братья и сестры или подруги. Начинается с чепухи, а превращается в мировую трагедию. Потом оба хотят помириться, но не решаются сделать первый шаг.
– Если найду ее, Роджер, я скажу, чтобы она обязательно тебе позвонила, – пообещала Энджи и перезвонила Марианне в студию.
Фотографии в «Эль» получились просто потрясающие.
Позвонив в агентство в следующий раз, фотограф заметил: «Эта ваша новенькая просто класс. Как она обработала Марианну! Молодец!»
Какая новенькая?
И Энджи во всем призналась.
Через два месяца Сару переманили в «Темпест», и все сошлись на том, что на ее место лучше Энджи никого не найти.
Так Энджи стала агентом.
ЛОНДОН, 1993
Волосы у Тесс Такер были рыжие, как у отца, и глаза тоже отцовские, зеленые, но ни отец, ни дочь не отличались буйным характером, который обычно приписывают рыжим. Терри Такер и его дочь Тесс были мягкие, безотказные люди. Они так много делали для других и так мало для себя, что мать Тесс, Энни, порой приходила в отчаяние.
У Терри Такера был собственный газетный киоск в конце улицы Эрлз Корт роуд, там, где она упирается в Олд Бромтон роуд, прямо напротив дома, в котором до замужества жила принцесса Диана. Она частенько покупала у Терри газеты и журналы. Терри гордился своим киоском. Киоск стоил около семи тысяч фунтов, а построила его для Терри газета «Геральд трибюн» – это название красовалось на крыше и служило газете бесплатной рекламой все триста шестьдесят пять дней в году. Но скоро все стали относиться к киоску, как к фамильной собственности, будто он уже лет сто переходит в семье Такеров от отца к сыну. Правда, у Терри не было сына-наследника, только дочь – Тесс.
А еще у него было много забот. Терри принадлежал киоск, но не место, на котором он стоял, – да и никто не знал, кто хозяин этого клочка земли. За киоском был пивной бар, и недавно его купили новые хозяева. Новые владельцы не хотели, чтобы киоск загораживал вход в заведение, но улица принадлежала им в такой же степени, как и Терри, поэтому он считал, что соседи не имеют права требовать от него перемещений, пока не подадут в суд и не выиграют дело, а до тех пор он ни на миллиметр не передвинет свою коробку.
Тесс помогала отцу после школы и в выходные. Она тоже любила киоск. Они начали продавать сладости, и журналов стало очень много. У отца были постоянные клиенты: они покупали утренние газеты по пути к метро, к станции «Эрлс Корт», а вечером заходили за свежим номером «Стандарта». Некоторым из них Терри по утрам приносил газеты на дом и не брал за это никаких дополнительных денег. Это особенно возмущало Энни.
– Они ведь не какие-нибудь немощные старики, – говорила она. – Легко могли бы сами встать пораньше и прогуляться за газетами. Это же несправедливо. Молодые ленивые лежебоки получают свои идиотские «Индепенденс» и «Гардиан» на дом, а старики за «Сан» и «Миррор» приходят сами…
– Просто эти старички одинокие, вот им и хочется поболтать с папой, – возражала Тесс. – Может, для них поход за газетами – главное событие дня.
