Шэрон Кендрик - Мщение или любовь
— Отправились в приятное путешествие по дорогам воспоминаний, а, Роми? — насмешливо спросил он.
— Приятное? — выговорила она, едва не поперхнувшись соком манго. — Вы шутите?
Он вздохнул.
— Значит, вы из тех людей, что переписывают историю так, чтобы она их устраивала, верно?
— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать.
Он опустился в глубокое кресло прямо напротив Роми, давая ей возможность беспрепятственно лицезреть его кажущиеся бесконечно длинными ноги, и одарил ее до отвращения самодовольной улыбкой.
— Полагаю, что вы вспоминали наше знакомство?
Какой толк отрицать это? Тем более что выступивший у нее на щеках румянец все равно ее выдает.
— А если даже и так?
— Тогда вы не унизитесь до лицемерия и не станете отрицать, что получили удовольствие?
Несколько секунд она ошеломленно молчала.
— Откуда, черт побери, у вас столько наглости — говорить такое? — резко спросила Роми, взбешенная упорством, с которым он вновь и вновь возвращался к запретной теме, сам при этом не испытывая ни малейшего смущения.
— Мне это не трудно, — протянул он. — Я ведь был там, помните? Я держал вас в объятиях, видел, как под моими пальцами вы…
— Перестаньте! Сейчас же перестаньте! — Роми грохнула стаканом об стол и уставилась на собеседника злым взглядом, хотя гнев ее никак не подействовал на него, по-прежнему хранившего на лице бесстрастное и до крайности раздражавшее ее выражение. — Так вот зачем вы хотели нанять меня! — взорвалась она. — За этим, да? Чтобы позлорадствовать по поводу одного-единственного случайного эпизода, который я очень хотела бы забыть?
— А он действительно такой? — проговорил Доминик как бы в раздумье, и в голосе его, из-за особенно мягкой интонации, Роми послышалась скрытая угроза. — Один-единственный и случайный? Вся кровь отхлынула от ее лица, а во рту она ощутила резкий и едкий вкус — вкус унижения.
— Вы в самом деле полагаете, — с трудом выговорила она, — что я всегда так поступаю?
— Другими словами, предоставляете первому встречному свободный доступ к телу? — издевательски уточнил он.
Случившееся тогда стало выглядеть еще хуже — как только он выразил это в такой грубой словесной форме.
— Да. — Она протянула было руку за стаканом с соком, но пальцы дрожали, и она оставила стакан на месте.
— А почему бы мне так не считать? — Он вопросительно поднял темные брови. — Сделать такое предположение было бы вполне естественно. Я не стал бы льстить себе, думая, что вы делаете исключение только для меня.
— Пожалуйста, не умаляйте моих умственных способностей своей притворной скромностью! — с вызовом сказала Роми.
— О, вот как? — Он задумчиво потер тронутый синеватой тенью подбородок.
— Но тогда получается, что в моем случае вы сделали исключение, Роми?
Она не сразу нашлась, что ответить. Стоит ли признаться, что она действительно сделала исключение в его случае? Действительно позволила ему такие интимные вещи, каких не позволяла никакому другому мужчине, в том числе и жениху? Разве это не приведет с неизбежностью к вопросу: почему? А ей меньше всего хотелось, чтобы он задал этот вопрос. Потому что не хватало смелости честно ответить на него — даже самой себе. Она на мгновение закрыла глаза, чтобы успокоиться, — иначе ей все время мешал его холодный взгляд, — а когда снова открыла их, к ней частично вернулась присущая ей способность быстро восстанавливать утраченное равновесие.
— Почему бы вам не ответить на мой первоначальный вопрос, Доминик? — спросила она, устремляя на него прямой взгляд бархатных карих глаз. — И заодно не сказать мне без обиняков, зачем вам нужно, чтобы я — именно я, и никто другой, — занималась устройством вашего приема?
Он сложил руки на груди и принял позу человека, обдумывающего ответ.
— Затем, что у вас талант. — Увидев, что она от удивления открыла рот, он засмеялся, но смех прозвучал холодно и цинично. — О, не беспокойтесь, Роми! Я имею в виду не вашу способность быстро реагировать на мужские прикосновения, а ваше искусство устроителя празднеств. Когда я стал справляться в своем окружении, кто лучше всех может организовать несколько специфический прием гостей в загородном доме в уик-энд, мне каждый раз называли ваше имя.
— И это единственная причина, почему вы хотели нанять именно меня? — продолжала допытываться Роми. — Потому что я оказалась лучшей в своем деле?
— А почему должна быть и еще какая-то?.. — невозмутимо спросил он.
— Потому что я не забыла, как вы смотрели на меня, когда нас выпускали из лифта! — воскликнула Роми, живо вспомнившая то невыносимо жгучее чувство стыда, которое тогда испытала. Она так и не смогла забыть леденящего, выражавшего отвращение взгляда, каким он смотрел на нее. Она на всю жизнь запомнила этот взгляд! — Вы смотрели, как будто видели перед собой червя, который только что выполз из-под замшелого камня!
— Неужели?
— Вы же прекрасно знаете, что так и было! И во время свадьбы и потом…
Она как-то вытерпела его каменный взгляд на протяжении всей церемонии и уже думала, что худшее позади. Но ошибалась. Потом, когда они вышли из церкви и попали в ураган из конфетти и фотовспышек, Доминик повернулся к Марку и небрежно спросил:
— Можно мне поцеловать твою жену?
Роми видела и слышала, как Марк не задумываясь ответил:
— Разумеется. Давай, не стесняйся!
Она попыталась подставить Доминику щеку, но с ним этот номер не прошел. Он даже посмел пошутить!
— Да ладно тебе, Роми, — протянул он, и она чуть не отшатнулась, наткнувшись на его холодный, обвиняющий взгляд. — Я как шафер наверняка заслуживаю настоящего поцелуя. Он подчеркнул слово «заслуживаю», придав ему двусмысленность, которую никто из собравшихся гостей не смог бы понять. И это каким-то образом сделало все еще хуже. Эти секретные сообщения, которыми они обменивались, только усиливали у Роми ощущение тайного сговора, связавшего их. Он мягко притянул ее к себе, отвел в сторону развевавшуюся на ветру белую фату и быстро поцеловал прямо в губы. Постороннему человеку это могло показаться самым невинным поцелуйчиком, но Роми-то знала лучше… В этом коротком, жгучем поцелуе он как-то ухитрился передать все отвращение, которое явно испытывал к ней. И к себе самому. Но еще более унизительным было то, как она реагировала на его демонстрацию отвращения. Уже одного прикосновения его губ, на секунду накрывших ее рот, оказалось достаточно, чтобы ее охватела дрожь, потому что Роми ясно вспомнила, чем именно они занимались накануне ее свадьбы. А он заглянул глубоко ей в глаза и понял — да, понял, — что она все еще хотела его. Может, он затем и вызвал ее сюда сегодня? Чтобы свести старые счеты? Роми пристально смотрела на него, удобно расположившегося в кресле, стараясь не показать своего смятения.
