Дороти Иден - Спящая невеста
Она не могла предаться мыслям о венчаниях, о вспыхивающих от смущения целомудренных невестах, — наверное, таким мыслям предавалась сейчас Миллисент. Если уж на то пошло, ни Миллисент, ни Джефри не заслужили такой дочери, как Аврора, которая месяцами не показывалась им на глаза, испытывала угрызения совести в связи с каким-то газетным сообщением, тайком пила у себя в комнате неразбавленный джин, чтобы набраться храбрости, и собиралась выйти замуж за человека, которого не любит.
«А вот к этому последнему выводу каким образом я пришла?» — мысленно спросила себя Лидия. Ничем не подкрепленная интуитивная догадка поразила ее самое. «Вздор, — сказала она себе, — Аврора наверняка любит Филипа. Иначе зачем бы ей выходить за него замуж? Не из тех она девушек, которым приходится с отчаяния хвататься за первое же предложение».
Да, все это так, не считая одного «но»: сообщение, что было опубликовано в газете, делало подобный шаг целесообразным…
Но Филип-то наверняка не из тех мужчин, с которым можно поступать так. Тут одно могло сыграть роль: судя по всему, женская красота действует на него неотразимо, и, быть может не подумав, он в какую-то минуту связал себя обещанием.
Красотой же Аврора действительно обладала. Она была самой настоящей сказочной принцессой. Волосы черные как вороново крыло, огромные сверкающие глаза, утонченной лепки лицо с изысканными чертами. Нарекая свою дочь столь романтическим именем — Аврора, Миллисент, наверное, интуитивно знала, что та будет красавицей.
А думала ли она при этом, что красавица может уколоть свои пальчики и это приведет к ее гибели?
Гибель! Придет же в голову такое! Еще нелепее думать, будто Аврора, словно принцесса в сказке, только что пробудилась от сна, и в глазах ее еще осталось отражение привидевшегося кошмара или что она как бы боится, что кошмар вот-вот начнется…
— Лидия! — окликнула ее Миллисент.
Лидия подошла к двери:
— Что, Миллисент?
— Твой отец только что пришел из сада. Спустись, поздоровайся с ним. Мы решили сегодня по столь торжественному случаю одеться к обеду. Ведь Филип придет. Аврора ушла к нему в «Уитшиф». А что ты там делаешь у себя, роднуша?
«Прихожу в себя от алкогольного кошмара», — хотела сказать Лидия, ибо теперь все вдруг стало снова нормальным. Голова у нее уже не кружится. Подвенечное платье из кремового атласа висит на спинке стула в комнате Авроры, и свадьба ее будет точно такой же, как все свадьбы, разве что жених и невеста особенно запомнятся присутствующим — больно уж контрастна их внешность, она — такая маленькая и хрупкая брюнетка, он — такой высоченный блондин.
Миллисент, конечно, захочет пригласить фотографов из модных газет. Все будет очень-очень, даже слишком традиционно.
А Лидия так никогда и не узнает, в чем заключался тайный кошмар Авроры, если действительно ее когда-нибудь преследовал кошмар.
V
Лидия ласково поздоровалась с отцом. Он был молчаливым, сдержанным человеком, узнать которого как следует было весьма трудно. У него имелись собственные строжайшие принципы, своего рода кодекс поведения, коего Аврора категорически не признавала. Но при всем том он был справедлив и добр. Совместная жизнь с Миллисент, говорливой и общительной женщиной, способствовала тому, что он стал гораздо мягче относиться к людям. Тем не менее он явно не слишком обрадовался внезапному вторжению Авроры и ее будущего мужа в их дом. Отец определенно нуждался в том, чтобы его подбодрили.
— Что ты об этом думаешь, Лидия? — спросил он. — Миллисент готова признать подобное поведение самым что ни на есть естественным. А почему, говорит она, девушке не захотеть приехать домой сыграть свадьбу? Я, например, не знаю, как к этому отнестись. Конечно, Аврора мне не родная дочь, и, откровенно говоря, я ее не понимаю. Должен признать, что она стала как будто бы поспокойнее и не такой норовистой, но ведь она более скрытный и хитрый человек, чем ее мать. Гораздо более хитрый.
Лидия молча согласилась с этим замечанием. Аврора была даже еще более скрытной и хитрой, чем думал Джефри. Но никто ничего поделать не мог, оставалось только одно — примириться с фактом, признать ситуацию нормальной. Разве что во время церемонии венчания кто-нибудь вдруг вскочит с места и заявит, что располагает информацией, препятствующей бракосочетанию. (Ведь вопрос на этот счет во время церемонии задается.)
От подобной мелодрамы Миллисент, конечно, пришла бы в восторг — такая уж у нее натура — и думать бы не стала о том, что из всего этого может проистечь.
Размышляя таким образам, Лидия уговаривала себя: нет никаких оснований для непонятного чувства горя и тревоги, наполнившего ее душу.
— Я бы на твоем месте не стала волноваться, папа, — сказала она успокаивающим тоном. — Аврора знает, что делает. Так было всегда, и вроде бы она от этого никак не пострадала. А ведь внешность у нее весьма эффектная, — согласись.
— Слишком яркая красота может быть штукой скверной, — возразил своим сугубо трезвым тоном Джефри. — Хотелось бы, чтобы она немножко больше рассказала нам о себе. Что ж, может, она до свадьбы еще это сделает. Уж если ее мать не может ее понять и заставить разговориться, никто не заставит.
Аврора возвратилась из «Уитшифа» к обеду, времени оставалось только чтобы переодеться. Минут через десять после ее прихода зазвонил телефон.
— Тебя просят, Аврора, — крикнула Миллисент, снявшая трубку.
Аврора появилась на верхней площадке лестницы.
— Меня?! — Лицо ее горело ярким румянцем. Она явно еще малость выпила в «Уитшифе». — Не может быть, чтобы звонил Филип. Он увидит меня через несколько минут. — Хихикая, она добавила: — Право же, до чего страстным женихом он становится!
Она спустилась по лестнице и заперлась в маленькой комнатушке, где стоял телефон, не желая, чтобы кто-нибудь слышал, как она отвечает на страсть Филипа.
Впрочем, ее собеседником оказался вовсе не Филип, потому что, пока она еще оставалась в комнате с телефоном, он появился собственной персоной. Лидия провела его в гостиную. Она обратила внимание на то, каким удивительно элегантным он выглядит в смокинге, а также на то, как утонченно изящны его длинные худые пальцы. На щеках его не было румянца, вызванного алкоголем или чем-либо другим. Вид у него был спокойный и сдержанный.
— Чертовски нервничаю, — довольно неубедительно сказал он. — Я пришел слишком рано или опоздал?
— Нет, почтив самый раз… Хотите выпить?.. Боюсь, что кроме вишневой наливки ничего нет. У папы пунктик насчет того, что перед едой не следует «портить себе вкус». Но я могла бы сбегать наверх и принести вам немножко джина, который держит у себя Аврора.
