Арина Холина - Магия на каждый день
— Вон там переоденьтесь, — Амалия указала Вике на ширму.
Вика зашла за красивую японскую ширму и обнаружила полупрозрачное белое неглиже — комбинацию и шортики.
Одевшись, вышла к хозяйкам, которые зажгли, казалось, штук сто свечей всех мастей — крошечных, длинных и толстых, круглых, в форме звезды, розовых, прозрачных, из чистого медового воска…
— Становитесь сюда. — Амалия затащила Вику на пушистый круглый коврик. — Закройте глаза. Поднимите немного подбородок.
Вика почувствовала, как теплые сухие руки втирают ей в лицо и плечи что-то приятное, пахнущее шиповником, отчего уходила тяжесть из висков и возвращалась давно забытая, простая человеческая радость от жизни — независимо от Евгения Дмитриевича, то есть подлеца Женьки, от поездок в Милан, от количества кредитных карт в сумочке и от желания (или нежелания) стюардессы первого класса угодить богатой клиентке. Неожиданно Вика вспомнила, как в детстве на даче шла с подружками на речку — сначала по пыльной песчаной дороге, потом по высушенному солнцем лугу, мимо соснового бора, а потом уже не шла, а бежала — к воде, к пресной воде, от которой так приятно пахло и которая обещала быть такой теплой и прозрачной… И никаких в ней нет пиявок, никаких ужей — только счастье до посинения, только солнце и нежное песчаное дно с ракушками!
В это время Амалия подвела Вику к джакузи, помогла устроиться в ванне, и вода — или что там в ней бурлило — обволокла ее тело, которое стало таким легким, что ей показалось, будто сейчас она взлетит к потолку. И вдруг по рукам и ногам Вики разлилась нега. Скрюченные от постоянной нервотрепки мышцы расслабились, и тепло проникло внутрь. Пять голосов тихо читали что-то на непонятном языке, и от их бормотания Вике делалось еще лучше — она чувствовала, как из души уходят боль и отчаяние. Она не знала, сколько времени провела в этой странной ванне, — что-либо понимать начала лишь тогда, когда ощутила, что джакузи пусто.
И вдруг на Вику обрушился шквал холодной воды. Она зафыркала, завизжала, но, даже несмотря на шок, почувствовала, сколь необычна эта вода на вкус — сладкая и ароматная.
На Вику снова надели черный халат, усадили ее за туалетный столик, намазали кремами, от которых кровь быстрее забегала по жилам женщины. Затем уложили ее волосы, подкрасили и отвели пить чай.
Вика чувствовала себя молодой, счастливой, сильной и независимой — наверное, первый раз после того, как вышла замуж. «И что это я вдруг расхлюпалась? — оптимистично думала она. — На меня ведь записаны три дома и молочная фабрика! Никуда этот козел не денется! Да я его авторитетом задавлю, мерзавца!» Вика ощущала, что ее сил хватит сейчас на то, чтобы голыми руками тащить по МКАД «КамАЗ», груженный бетонными плитами.
— А что это было? Ну, то, чем вы меня обливали… — поинтересовалась она, попивая жасминовый чай.
— Роса, — ответила Амалия.
— Роса? — словно не поверила Вика.
— Ро-са, — по слогам повторила Анна. — Это такая вода, которая ночью бывает на траве.
— Ну, да, знаю, — согласилась Вика. — Только как вы ее собрали?
— У нас свои секреты, — усмехнулась Настя.
— Да, кстати… — слишком бодро произнесла Глаша. — Я вас немного обманула. На самом деле ванна, которую вы сейчас принимали, стоит пять тысяч. Просто я не думала, что вы мне поверите. Но теперь-то вы понимаете, что одна роса тянет на…
Вика жестом прервала ее, отсчитала еще сорок бумажек, положила на этажерку и с улыбкой безгранично довольного человека спросила:
— Девочки, а можно я иногда буду к вам приезжать? Просто так. Не по делу. Думаю, как-нибудь мне захочется лишний раз сказать вам «спасибо».
— Конечно! — воскликнула Саша. — Будем рады.
В холле Вика снова заглянула в то зеркало. И теперь увидела в нем совсем, видимо, другую женщину. Какую именно, Аглая не стала спрашивать, но глаза Вики сразу как-то особенно заблестели. И, вообще, вид у нее был такой, словно она сейчас начнет петь.
— Ладно, до свидания, — кивнула Вика. — Еще раз спасибо. Если что — обращайтесь.
И она протянула Аглае визитную карточку. Но едва гостья ушла, Глаша швырнула ее, не глядя, в плоскую серебряную вазу в прихожей. Затем Аглая поднялась к себе, а Настя в это время вытащила визитку из вазы и спрятала в кармане.
Где-то через час Вика, несмотря на протесты метрдотеля и увещевания охраны, ворвалась в кабинет знаменитого французского ресторана, обозрела пьяненького мужа, окруженного шестнадцатилетними моделями, велела официанту принести морковный фреш — для нее, лимонад и кофе — для Евгения Дмитриевича и выпроводить девушек.
— Я не понял, ты чего творишь, жопа? — спросил как обычно ласковый и вежливый наедине с женой Евгений.
— Сейчас я тебе все объясню… — пообещала Вика. — Сейчас, урод, ты получишь ответ на все свои вопросы…
Глава 5 К черту колдовство!
— Они просто… ну, в общем, повернулись на этой своей Шанели! — воскликнула Саша, с недовольством разглядывая свое отражение в винтажном платье.
— Эй! Повежливее! — одернула ее Настя. — Это все-таки наши родственницы, так что выбирай выражения, когда говоришь о том, что они давным-давно двинулись на своей гребаной магии!
— Тебе не нравится магия?! — Саша сделала большие глаза.
— А тебе? — усмехнулась Настя.
Саша вздохнула, села на стул, закурила сигарету и сказала, смотря Насте в глаза:
— Мне не нравится Шанель, мне не нравится магия, мне не нравится Истра, и мне надоело жить в доме с тремя — тебя не считаю — взбалмошными, капризными, самовлюбленными ведьмами.
Настя села на один стул с Сашей, вынула у сестры изо рта сигарету, затянулась.
— И что делать-то?
Саша пожала плечами.
— Я чувствую себя в западне, — сказала она. — Все эти традиции: мужененавистничество, черный цвет, обязанность называть дочерей на А… Мне иногда бывает душно — буквально, кажется, что не хватает воздуха, что я разучилась дышать. Я, знаешь, чувствую себя, как эта Вика, которая не может жить без шопинга в Милане. Хочется и рыбку съесть, и с горки прокатиться…
— Да-а… — протянула Настя. — Наши дамы загребают страшные деньги. Если я буду актрисой, о черной икре на завтрак придется забыть.
— А ты будешь?
— Не знаю. Нам ведь уже почти двадцать пять.
По традиции, в двадцать пять каждую женщину Лемм посвящали в ведьмы — это была торжественная церемония, на которой девушка объявляла, какой именно магией намерена заниматься.
— Они будут об этом говорить? — с тревогой поинтересовалась Настя.
— Непременно! — кивнула Саша.
