Энтони Капелла - Пища любви
Сладкое после такого сытного ужина должно быть незамысловатым — рикотта с медом и корицей, стакан vinsanto, сладкого белого вина, в котором плавает немного tozzetti, домашнего орехового печенья. Бруно как раз ставил в духовку противень с печеньем, когда к нему подошел Томмазо.
— Вот, — сказал Томмазо, доставая из кармана джинсов маленький пакетик. — Специальные травы для tozzetti.
— В tozzetti не кладут травы, — начал было Бруно, но увидел, что в пакетике всего пара щепоток какого-то порошка.
— Поверь мне, — подмигнул Томмазо — так будет гораздо вкуснее.
— Нет, — твердо возразил Бруно, отталкивая руку Томмазо, — Это отобьет вкус фундука. К тому же после такой еды уже не понадобится никаких других стимуляторов. Каким образом тебе удастся продемонстрировать девушке свои таланты, если она будет находиться в спальне, а ты на балконе?
Бруно решил подать аспарагус с теплым соусом zabaione; не таким, как он готовил в ресторане, по сложному рецепту, а попроще — с чувственной смесью взбитого яичного желтка и белого вина. Он еще не сказал Томмазо, что заканчивать приготовление этого соуса нужно непосредственно перед подачей на стол. Научиться пользоваться ножом — самое легкое из того, что предстояло Томмазо. К концу дня ему придется освоить и более сложные вещи.
В «Пансионе Магдалины», где жили студенты-американцы, Лаура терзалась сомнениями насчет новой баски. Да, она безусловно хороша, но есть в ней что-то фетишистское, не говоря уже о ее непрактичности — десятках малюсеньких крючочков и завязочек.
— Как она тебе? — спросила Лаура свою соседку Юдифь. — Не слишком ли сложно?
Юдифь окинула баску взглядом опытной женщины.
— Надевай. Вот и посмотришь, откуда у него руки растут.
— Думаю, с руками у него все в порядке, — сказала Лаура и покраснела.
— Если он сможет это с тебя снять, значит, в порядке. Пожалуй, тебя ожидает бурная ночка.
Томмазо осваивал взбивание яичных желтков, которые он время от времени добавлял в некую густую массу.
— Ты делаешь это слишком ожесточенно — говорил ему Бруно. — У тебя должны двигаться не только запястья, но и локти. Вот смотри.
Томмазо попробовал еще раз. Теперь оказалось, что он взбивает слишком энергично, и яичная пена разбрызгивалась по сторонам.
— Спокойнее, — поучал Бруно — Теперь еще разок.
— Бесполезно, — заявил Томмазо, откладывая в сторону веничек для взбивания. — Я не могу.
— Но это же необходимо. Попробуй еще раз.
— Почему же необходимо? Ничего подобного, — хитрил Томмазо. — Мы ведь будем сидеть за столом, и я могу зайти в кухню якобы для того, чтобы приготовить соус, который на самом деле приготовишь ты.
Бруно обдумал это предложение.
— А где я буду находиться?
— Здесь, конечно. Но Лаура не будет об этом знать. А когда все будет готово, ты потихоньку улизнешь.
— Что ж, ладно, — неохотно согласился Бруно. Все-таки это проще, чем научить Томмазо готовить.
В восемь часов вечера Лаура пришла по адресу, который ей дал Томмазо, и позвонила в обшарпанную дверь по соседству с магазином самокатов. В окошке, гораздо выше лица Лауры, показалась голова Томмазо.
— Входите, — крикнул он. — Открыто.
Лаура вошла в темный внутренний дворик и поплелась вверх по бесконечным ступенькам, пока наконец не забралась на самый верх. Там дверь тоже была открыта, и Лаура вошла. Квартирка оказалась маленькой и довольно бестолковой — четыре крошечные комнатки со стенами, обклеенными фотографиями из старых фильмов и портретами рок-звезд семидесятых годов. Но вид из окна буквально заворожил Лауру.
Внизу тянулись красные черепичные крыши теснящихся домов, магазинов и церквей — и так до самого берега Тибра. Слева, вдалеке на холме Яникул, мерцали огоньки. Впереди, на том берегу реки, освещенные дворцы и церкви Старого Рима казались островками в темноте окрестных домов.
— Вот это да! — благоговейно выдохнула Лаура.
Окно выходило на покатую крышу, которую превратили в подобие балкона, поставив туда два старых кресла и несколько кадок с цветами, потеснивших заросли телевизионных антенн. Томмазо встал со стула навстречу Лауре. Он был невероятно хорош собой. Его идеально вылепленное лицо обрамляли густые вьющиеся волосы, жесткие, как телефонный шнур.
— Привет, — сказал он, — Как жизнь?
— Великолепно. — Лаура подумала, что запах из кухни еще чудеснее, чем вид из окна. Он просто сбивал ее с ног. — Господи, что это? — спросила она.
— Обед, — просто ответил Томмазо.
— Это пахнет… — она глубоко вдохнула, — …волшебно.
— Да, неплохо, — скромно ответил хозяин — Будет готово через двадцать минут.
— Двадцать минут! — Лаура не была уверена, что сможет выдержать так долго. Ей хотелось попробовать это блюдо сейчас же, сию минуту.
— Так надо. Но это не страшно. Если подождать, будет еще вкуснее. Ожидание — это часть удовольствия. — Он провел рукой по ее спине, целуя Лауру в щеку в знак приветствия.
По телу Лауры пробежала легкая дрожь. Да, Карлотта была права.
После стакана prosecco Лаура совершенно расслабилась. Томмазо оказался прекрасным хозяином, внимательным и чутким. Лаура попросила его выключить отвратительную музыку, которая тихонько играла в комнате.
— Тебе не нравятся «Рамонес»? — удивился Томмазо — Но ведь они американцы.
— Мерайя Кэри тоже, — ответила Лаура. Странно, как у человека с таким изысканным вкусом к еде может совсем отсутствовать музыкальный вкус.
Рамонесов вежливо выключили, и Томмазо с Лаурой весело болтали, пока Томмазо нарезал нежные весенние овощи для pinzimonio — соуса с оливковым маслом, уксусом, солью и перцем. Кухня была полна профессионального оборудования шеф-повара, а некоторые особенно страшные ножи Лаура видела впервые в жизни.
— Когда ты этому научился? — спросила Лаура, глядя на то, как нож Томмазо пляшет на разделочной доске.
— О, это просто. А кроме того, — честно прибавил он, — у меня был очень хороший учитель.
От божественного аромата, который шел из духовки, у Лауры потекли слюнки.
— Так что же мы будем есть?
— Вот — он, как заправский официант, с легким поклоном вручил ей меню.
Лаура прочитала: «Закуска — verdure in pinzimonio. Первое блюдо — spaghetti all'amatriciana. Второе блюдо — abbacchio alia cacciatora. Гарниры — carciofi alla romana, asparagi con zabaione. Десерт: ricotta dolce; vin santo, biscotti».
— О господи! Мы же столько не съедим.
— Quanto basta. В самый раз. Тут всего понемножку, ровно столько, чтобы пробудить аппетит. Это не американские стейки, которые давят на желудок и превращают тебя в… — Он вдруг заволновался. Из-за закрытой двери послышался какой-то звук.
