Джейми Макгвайр - Случайность - 3 (ЛП)

— Ну? — поторопила Джулианна. — Наш Сэм внизу с фотоаппаратом. Вероника, тоже. Что скажешь, если мы отправимся по этой дороге?

— Если я смогу сделать это в этих туфлях, — сказала я, идя осторожно к ней.

Она взяла мою руку и повела по коридору. Прежде чем я дошла до основания лестницы, Джулианна и Фрэнки прошли мимо меня и поспешили вниз, чтобы они могли поймать меня, если вдруг я полечу вниз по лестнице. Я ухватилась за перила и сделала первый шаг. Я слышала несколько взволнованный шепот, пока не появилась в поле зрения, а потом был коллективный вздох. Джулианна схватила Веронику за руку от волнения, хотя она старалась делать фотографии.

Уэстон посмотрел на меня исподлобья, но его взгляд был нечитаемым. Выражение его лица не изменилось. Он просто смотрел на меня, пока я не сошла с последней ступеньки. Когда я подошла к нему, он сделал глубокий вдох.

— Ну? — сказал Питер, толкнув локтем своего сына. Уэстон открыл, было, рот, но ничего не вышло, поэтому он просто покачал головой.

Все засмеялись вокруг нас.

Уэстон открыл пластиковый контейнер и протянулся к запястью моей левой руки. Розовые розы, такие же, как в бутоньерке, которую я хотела закрепить на лацкане его пиджака. Сэм протянул мне бутоньерку, что я подобрала накануне вечером. Она была все еще холодной. Внутри прозрачного контейнера были затуманенные места, и маленькие капельки пота соответствовали блестящим шарикам, которые образовались вблизи линии роста волос Уэстона. После десятков снимков: внутри, снаружи, внутри опять же, с родителями, друг с другом, и стоя около белого лимузина, Уэстон повернулся, и наконец-то я шагнула в автомобиль, быстро наклонив голову. Водитель, Луи, закрыл дверь, как только Уэстон присел рядом со мной.

— Я никогда раньше не была в лимузине, — сказала я, разглядывая вокруг интерьер.

Кожаная скамейка, на которой мы сидели, могла уместить может трех человек, но скамейка напротив нас охватывала почти всю длину лимузина. Тонировка на окнах закрыла солнце, и веревочная окантовка потолка превратила каждый цвет в более насыщенный. С пассажирской стороны была линия из стаканов и бокалов рядом с вырезом для ведра со льдом. Я не была уверена, для чего нам лед, и как думал водитель, мы будем его использовать.

Жевать?

— Я тоже, — сказал Уэстон.

— Правда?

Он пожал плечами.

— Я взял Hutton’s кабриолет в прошлом году. Он пощекотал нервы. Этот гораздо лучше.

В прошлом году Уэстон ходил на выпускной с Альдер. Я работала, но видела все модные автомобили и лимузины, которые проезжали мимо «Молочной королевы», как они следовали по главной улице по направлению к школе. Я вспомнила, как видела Уэстона и Альдер в том блестящем белом кабриолете. Ни один из них не улыбался, и я задавалась вопросом, понравился бы мне разговор, когда рядом бы сидел Уэстон Гейтс по дороге на выпускной.

Я собралась это выяснить.

— Каково было в прошлом году?

— Плохо, — сказал он с улыбкой.

— Тогда, почему ты захотел пойти в этом году?

— Потому что ты сказала «да».

Я вытянула свой рот в сторону и покачала головой, уставившись на поддельные белые полоски наращённых ногтей на концах моих пальцев. Они не давали мне покоя, и были сделаны после полудня, когда Джулианна взяла меня, чтобы сделать их. Это было для меня загадкой, почему женщины наклеивали эти вещи на свои ногти. Мои руки были довольно бесполезными в течение большей части дня, хотя я советовала состричь их как можно короче.

— Ты всегда красивая, но мне нравится платье и все остальное, — сказал Уэстон, сжимая мою руку.

— Мне нравится твой костюм и галстук.

Оба были черные, но костюм был скроен у´же, чем брюки Сэма или Питера, которые носились на работу. Лохматые коричневые волосы Уэстона были на пару сантиметров короче, чем обычно, но не опущены вниз и не спутаны на голове, как большинство мальчиков делали, когда играли в переодевания. Он выглядел мягким, и я вроде хотела запустить пальцы в него. Глаза Уэстона остановились на мне с такой нежностью, что кровь прилила к моим щекам. Я обернула свои руки вокруг его бицепса и прижалась к его боку. Его губы коснулись моего виска один раз и затем снова.

— Это не последний раз, когда мы будем в модных шмотках и в лимузине, — прошептал он.

Я знала, что он имел в виду. Он любил намекать на наше будущее, и хотя это одновременно радует меня и пугает до смерти, я наслаждалась тишиной. Наш район не далеко от школы, поэтому у нас было только несколько драгоценных минут наедине, прежде чем мы бы могли ступить на тротуар возле аудитории перед большой частью города для торжественного Гранд-Марша. Я схватила его за руку крепче, пытаясь удержать момент.

Посчитав это нервным, Уэстон накрыл рукой мою.

— Расслабься. Мы просто делаем это на память. Все, что нам нужно сделать, это наслаждаться этим.

— Я уже.

Слишком рано лимузин замедлился, и дверь открылась.

Отец Лизы Каль держал дверь с приветливой улыбкой на лице. Он был одним из многих отцов, которые действовали в качестве лакеев, направляя лимузины и кабриолеты на парковку и даже объединили для посетителей выпускного.

— Выходи, — сказал он, отступив в сторону.

Уэстон вылез со своего места и стоял на бетонной школьной стоянке, прежде чем предложить мне свою руку. Я вылезла и обхватила его руку. Вместе мы прогулялись вокруг лимузина.

— О, боже, — прошептала я.

Сотни людей стояли по бокам дорожки, ведущей к палате общин области, где выпускной проходил каждый год. Замигали и запищали фотокамеры, которые стали бы конкурентами любой группы папарацци, прежде чем мы даже сделали шаг. Родители, бабушки и дедушки, братья и сестры, студенты младших курсов стояли в пять рядов далеко за пределами дорожки. С другой стороны, Уэстон погладил мою руку. Я расслабила мертвую хватку, понимая, что мои пальцы уже зарываются в его руку. Мы остановились для фотографии, а потом папа Лизы прожестикулировал для нас, чтобы мы продолжили двигаться дальше. Уэстон привел меня к следующей остановке, где десятки людей подняли свои телефоны, фотоаппараты и видеокамеры. Вспышки замигали, как стробоскопы. Я была так рада, что Уэстон делал это раньше, хотя я не хочу об этом думать.

— Все в порядке, Эрин. Я обещаю, — сказал он.

Он улыбался перед камерами, а затем наклонился, поцеловав меня в щеку.

Люди толпились вокруг нас, фотографируя, словно документируя это для чего-то большего, и это казалось милым. Мне казалось, что это станет свидетельством будущих разговоров.

— Это ужасно. Почему люди делают это? — сказала я сквозь сжатые зубы, выдавливая улыбку.