Мой неласковый Муж - Екатерина Ромеро
Еся бы не выдержала, я уверен, она бы завалила аукцион либо еще по пути к нему, либо в первые минуты. Она боялась всего и признавала только мои руки. Подчинялась, да, она была покорной и милой, но только для меня, и это так не работало.
Мы боялись, что у Еси случится инсульт. Она ходила по самому лезвию, и я вместе с ней — это было опасно.
На третьи сутки ее практически не прекращающихся истерик я не выдержал. Еся все время просыпалась и плакала, она не смирилась, и зайти я не мог. Я боялся сорваться и просто сгрести ее в охапку. Это означало бы верную смерть для нас обоих, потому что Данте уже рыл землю, чтобы найти меня, и я не имел права так просто все испортить.
Тогда мне пришлось пойти на этот шаг. Мы делали так иногда на службе. Это спасало жизни, и я тоже хотел, чтобы Еся жила. Мы затерли ей память, искусственно поставили блоки, никакой амнезии у нее не было.
Каких-то двадцать минут, и моя осенняя девочка больше не помнит Монстра. Его нет, он исчез, так же как и ее страхи, и я хотел этого. Хотел, чтобы Еся не плакала, чтобы не боялась, чтобы не просыпалась от истерик.
Я хотел, чтобы моя девочка прекратила вздрагивать от каждого шороха и спрашивать постоянно об аукционе.
И это сработало. Ее состояние пришло в норму, показатели нормализовались, риск инсульта миновал. Давление перестало колебаться, Еся начала приходить в себя и прекратила эти жуткие истерики.
Она бы сошла с ума, черт, какой еще был у меня выбор?!
А после я увидел ее уже при выписке. Есе выдали фальшивые документы, я организовал ей полностью новую жизнь. Она начала жить, а я вернулся на службу. У меня не было ни сил, ни желания искать новую рабыню, мне нужна была пауза, и Данте был со мной согласен.
Нет, он не подозревал меня, я сделал все чисто, но я знал, что я все равно должен закончить начатое. Данте очень хотел этого, мы шли к этой цели десять лет, и я сам все запорол. Специально, чтобы она жила.
Жалею ли я об этом теперь, спустя год? Нет. Ни капли. Я ни о чем не желаю, потому что вижу, что Еся живет. Да, ее теперь зовут Николь, но она свободна. Она не рабыня, и у нее нет хозяина. Она живет обычной жизнью студентки, общается с друзьями, работает и учится. Это максимум, что я мог возместить ей после всего, что творил с ней, если бы не одно но.
Я скучал по ней. И ни служба, которая выжала меня как военного врача до капли, ни долг перед Данте не могли изменить этого. Я так скучал по Есе, что вернулся раньше, преждевременно разорвав контракт.
Тогда изначально мне казалось это идеальным планом. Данте все еще думал, что я на службе, а я… я мечтал. О ней. О своей жене, не фальшивой, нет. Нас и правда расписали заочно, так что Еся-Никки теперь моя законная жена, и я хочу этого. Впервые в жизни мне чего-то захотелось вне влияния Данте, и это была Еся.
Еся сказала мне как-то, чтобы я мечтал и жил, вот только в моих мечтах ничего не было, кроме нее.
Так появился Марат. До тошноты сахарный и правильный, добрый, нормальный мужчина (я читал характеристики среднестатистических мужчин).
Марат — это муж, которого Еся заслуживала, которого я бы хотел видеть рядом с ней. Так проще и ей, и мне. Без мрака, без боли и ее слез, на которые я больше не мог смотреть.
Я знал, что очень далек от понятия нормальности, но я готовился и очень старался понравиться Есе. Процесс «вылепливания» сущности Марата у меня занял несколько месяцев, и это было больнее, чем все годы моего рабства, вместе взятые.
Я оттачивал все, вплоть до реакций, привычек и движений, чтобы максимально затереть, спрятать и поломать себя самого. Арман теперь заперт в клетке. Я не позволяю ему ничего.
Арман сидит на цепи — впрочем, это для него привычно. Единственное, что я позволяю Арману, — смотреть на Есю и радоваться, что она жива. Остального он не заслуживает, знаю, я довольно самокритичен к себе, но Еся бы сразу узнала меня, явись я ей без этого скафандра ирискового Марата таким, какой я есть на самом деле.
Я работал со специалистом, который научила меня вести себя как муж, как семейный человек, у которого есть жена. Так я начал играть реального-выдуманного мужа Марата для Еси, чтобы Арман имел возможность хотя бы иногда быть с нею рядом.
Глава 10
«Самки часто меня трогали. Им нравилось мое тело, они могли любоваться им часами, целовать меня, лапать, как игрушку.
Я это особенно ненавидел. Их прикосновения к себе. Это тоже останется со мной даже спустя годы.
Они все одинаковые — похотливые богатые суки, которые текли при одном только виде молодого тела. Мне не повезло с генетикой, потому что я был мускулистым и крепким, высоким, спортивным. Меня кормили как быка, и, даже несмотря на побои и условия, я быстро превратился из мальчика в мужчину.
Теперь мне ничего не стоило завалить любую бабу и отодрать ее до искр из глаз даже без всяких таблеток, дула пистолета у виска и вина».
Я не могу уснуть. Снова. Боюсь, что, если задремлю, мысли улетучатся, а меня как раз сегодня прорвало. Перед глазами то и дело мелькают картинки, но я не могу собрать их в отдельный образ.
Только чувства. Что-то темное, запретное, опасное и в то же время безумно честное.
Моя героиня. Она попала в руки этого дьявола в маске и ненавидит его, а после что-то меняется. Монстр открывается ей, и она понимает, что… я не помню, точнее, как я вообще могу это помнить? Это же просто мои фантазии.
Я устала, я устала от этих лабиринтов ума, и, кажется, Марат был прав. Я просто хочу быть обманутой. Сама с собой играю, и это так необычно. Как будто сон во сне, лабиринт, загадка.
Так странно, я даже номер его не взяла, но дословно помню наш разговор. Почему я сбежала, чего именно я испугалась, ведь Марат не сделал мне ничего плохого. Пока что.
Иду на кухню, делаю кофе и смотрю в
