Барбара Фритти - Желанная моя
Он согласно кивнул.
– Когда я сегодня проснулся, и подумать не мог, что ужинать буду с тобой.
– Я тоже. Никак не могу привыкнуть к твоему возрасту.
– Ну, спасибо, – холодно произнес он.
– Я не в плохом смысле, – поспешила оправдаться Алекса. – Просто я помню тебя подростком и все никак не привыкну к тебе новому, взрослому. Ты только представь, мы пьем алкоголь.
– Это ты пьешь, а я все еще жду официанта.
– Ты меня прекрасно понял.
– Понял. В самом деле, странно, – согласился Брейден. – В последний раз мы с тобой выпивали на свадьбе моей кузины Мэри. Тайком протащили шампанское в гараж.
– Мне тогда ужасно не понравилось. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Я притворилась, будто мне нравится, потому что хотела казаться крутой, а на самом деле подумала: «Какая гадость!»
– Я тоже.
– Ты выпил залпом, – напомнила Алекса.
– Потому что гадость, – улыбнулся Брейден, тот Брейден из прошлого, с которым она делилась секретами, ее лучший друг. Ей сразу стало легко и просто.
– А я думала, что тебе понравилось.
– Я тоже хотел выглядеть крутым.
– А теперь ты любишь шампанское?
– Нет. А ты?
Она покачала головой.
– Когда мне стукнул двадцать один год, мой парень подарил мне бутылку очень дорогого шампанского, и мне не хватило духу сказать ему, что я шампанское не люблю.
При упоминании другого парня глаза Брейдена потемнели. Во всяком случае, Алекса подумала, что причина в этом, но уточнить не успела: подошел официант и положил перед ними меню.
Брейден заказал пиво. Официант удалился, сказав, что тут же вернется и примет остальной заказ.
Алекса взяла меню, пробежала глазами большой список закусок.
– Что здесь самое вкусное?
– Энчилады, большие буррито [5], тамале [6]. Не припомню ничего плохого, – ответил он, листая меню.
– Ты часто здесь бываешь?
– Заходил несколько раз после возвращения.
– Когда ты вернулся?
– Месяца два назад.
Официант принес Брейдену пиво и спросил, готовы ли они заказывать.
Алекса заказала куриные энчилады, а Брейден – буррито с говядиной и отдал официанту оба меню.
Официант ушел, и Брейден поднял бутылку с пивом:
– Салют.
– Салют. – Алекса чокнулась своим бокалом с его бутылкой и, раскованная выпитой текилой, спросила: – Брейден, я сильно изменилась, как ты думаешь?
– Ну, тебе точно не двенадцать лет, – кивнул он.
Его взгляд скользнул с ее лица вниз, и она смущенно скрестила руки на груди. Естественно, что с последнего визита в Сэнд-Харбор ее фигура точно округлилась.
– Алекса, ты красавица, – добавил Брейден, поднимая глаза и глядя на нее в упор.
Ее бросило в жар, щеки вспыхнули румянцем.
– Ты не должен так говорить.
– Знаю, что не должен, но это правда. Я всегда знал, что ты станешь красавицей.
– Не понимаю, как ты мог знать. У меня в детстве было столько веснушек, а волосы от соленого воздуха вились мелким бесом. И я была слишком тощая. И голенастая. Тот твой глупый приятель Пол говорил, что у меня ноги, как у лошади.
– Если это тебя утешит, Пол облысел к двадцати трем годам.
– Отлично. Мне его совсем не жалко.
– Я так и думал. – Брейден помолчал, глотнул еще пива, явно погружаясь в воспоминания. – Ты была симпатичной в двенадцать, но стала еще красивее в шестнадцать.
Алекса изумленно уставилась на него.
– Откуда ты знаешь? Ты не видел меня в шестнадцать.
– Видел. Но ты меня не видела.
– О чем ты говоришь? Где ты был? Где я была?
– Ты была в своей средней школе в Виргинии, – сказал Брейден.
– Ты не приезжал в Виргинию.
– Приезжал. Летом после смерти отца. Школьная экскурсия в Вашингтон, округ Колумбия. Когда наша группа отправилась на экскурсию в Пентагон, я махнул автобусом в Александрию и ждал перед твоей школой до звонка. Я не знал, что скажу, если вдруг увижу тебя, и уже хотел отказаться от своей затеи, когда ты вышла кое с кем… с каким-то парнем. – Его голос, смягчившийся от воспоминаний, снова посуровел. – Он обнимал тебя одной рукой, что-то сказал, ты рассмеялась. А потом он тебя поцеловал. – Брейден пожал плечами. – Ну, я и уехал. – Он снова поднес к губам бутылку.
– Почему ты не заговорил со мной? – спросила Алекса, не в силах справиться с изумлением. Брейден приезжал повидаться с ней, а она и не знала!
– Ты была с другим.
– Почему ты не предупредил меня, что приедешь? Мы бы что-нибудь придумали.
– До последней минуты я не был уверен, что оторвусь от группы и приеду.
– Брейден, я не понимаю. Ты только сегодня сказал мне, что не перезвонил после смерти отца, потому что мы больше не были друзьями.
– Какие друзья, Алекса? Ты перестала звонить, не объявлялась, ты просто жила дальше. Ну, и я постарался сделать то же самое. А когда подвернулась та экскурсия, я подумал, какого черта, запишусь. Посмотрим, есть ли причина возобновить общение.
– Как мне жаль, что ты не подошел тогда. – У нее болезненно сжалось сердце от печали по упущенной возможности. – Я знаю, что нарушила свое обещание не пропадать.
– Незачем снова говорить об этом.
– Нет, мы должны поговорить, потому что ты не понимаешь. Моя мама после развода была в жутком состоянии. Она плакала днем и ночью. Иногда просто сидела в своей комнате, обхватив руками колени, свернувшись в комочек, раскачивалась из стороны в сторону и рыдала так, будто у нее сердце разрывается в самом прямом смысле. А когда не плакала, то рвала и метала. Она пере-ехала на восток, чтобы папа не мог со мной видеться. Она использовала меня как оружие, а я даже не могла винить ее, потому что папа обращался с ней отвратительно. Я была ее единственной опорой, и это отнимало у меня все силы.
Начав объясняться, Алекса уже никак не мог-ла остановиться.
– Брейден, мне казалось, что я утопаю в ее депрессии. Мне не к кому было обратиться. Все мои друзья остались далеко-далеко, и ты, казалось, был в миллионе миль от меня. Я знала, что мама никогда не разрешит мне вернуться в Сэнд-Харбор, ведь они с тетей перестали даже разговаривать друг с другом. Поэтому каждый раз, когда ты спрашивал меня, когда я приеду, я лгала тебе, притворялась, что это обязательно случится, а все становилось только хуже и хуже. Я чувствовала такую безысходность. – Алекса судорожно вздохнула. – Это был самый худший период моей жизни.
