Договор на одну ночь (СИ) - Мария Анатольевна Акулова
Но хочу я именно туда.
– Кофе неплохой. Может быть во второй раз даже выпить получится.
Отлично ловящий намеки Петр громко смеется в трубку. Я тоже слегка улыбаюсь.
— Ты любишь риск, Андрей.
Не спорю.
Риск не риск, но проконтролировать, уволили одну милую мадемуазель или нет, хотел. Почему бы не сегодня?
Глава 7
Андрей
Еще на первом году своего депутатства, на примере вполне рядовых на первый взгляд обращений граждан, я усвоил, что мелких дел не бывает.
То, что кем-то описано как частный случай, в итоге непременно окажется симптоматикой. И если ты с ней уже знаком, если ты разобрался в механике, то в нужный момент ты берешь себе целую тему и топишь, как дурной.
А чем больше у тебя тем, тем больше шансов задержаться в лидерах.
Лена Шамли – это интересный частный случай, в котором чувствуется симптом.
***
В Кали Нихта всё без изменений, только днем заведение выглядит еще проще, чем вечером.
Мы с Петром паркуемся на белой гальке почти в унисон. Здороваемся, как старые-добрые друзья. Это искренне, но и кое-что мы друг от друга тоже хотим.
Мы были бы дураками, считая, что греки сделают всё, а потом будут бесконечно ждать обещанных благодарностей. Нет. Работать должны и мы тоже. Уже.
Мои помощники, партийные юристы с полевиками вовсю трудятся. Конечно, Лазурный берег мы здесь при всем желании не сделаем, но пролоббировать парочку дорог, незначительные изменения в правилах застройки береговой, где-то льготу выбить, где-то подмочь с грантом – почему нет?
Главный вопрос Петра – это обновленный водоподвод в его поселок. Постараемся его решить.
На террасу Кали Нихта выходит Димитрий Шамли. Он мужик взрослый, видно, что не дурак, но очень зависимый от старосты Меланфии. Из тех, кто тише едет – дальше будет. Но это официально, а неофициально ему, конечно, хотелось бы взлететь повыше.
Не зря так старался, принимая старост. Я все заметил. Я внимательный.
Немного разволновавшись от вида незванных гостей, Шамли спешно надевает на лицо радушие. Раскрыв руки и широко улыбаясь, выходит нам навстречу.
– Какие дорогие гости на обед к нам приехали! Кирие Петр, кирие Андрей.
Мы пожимаем друг другу руки. Я дергаю уголками губ вверх, но быстро увожу взгляд на террасу.
Прощаясь со мной тем вечером, Шамли клялся, что виновница моей испорченной рубашки получит сполна. После шестого повторения, что меня это не интересует, я просто попросил девочку не увольнять.
Сегодня – проверка на договороспособность. Послушал или...
Среди шмыгающих между столиками тонких фигур меня интересует наличие одной. Я быстро ее нахожу.
Проезжаюсь взглядом, как будто проверяя на предмет физических увечий. Но это бессмысленно. Надеюсь, взрослых девок тут уже не бьют, потому что в мое время бывало всякое.
Возвращаюсь к лицу. Она сосредоточено принимает чей-то заказ. Кивает и вписывает в записную книжку. Профессионалка, блин. И сам не знаю, почему иронизирую.
Cразу же видно, что хорошая. Совестливая. И послушная.
То ли чувствует взгляд, то ли так совпадает, но дергает головой и пересекаемся.
Узнает. Пугается. Уводит.
Возвращается к парочке туристов, а я зачем-то считаю слегка ускорившееся девичье дыхание.
Не бойся, ладно уж. Я не враг.
– Очень благодарны, Андрей, что выбрали нас еще раз.
Это говорит мне Шамли, потому что Петр успел порадовать хозяина, что в Кали Нихта напросился я.
Снова дергаю губы вверх.
Поднимаемся вслед за хозяином на террасу.
– Для дорогих гостей лучший столик! – Шамли произносит пафосно и гордо. А ведет нас при этом к такому же обычному столику, как остальные, но указывает так, что сомнений нет: в его голове лучший это тут.
– Аня! – При обращении к подчиненным тон Шамли сильно меняется. Вздрагивают все официантки.
Я снова нахожу взглядом провинившуюся племяшку. Она оглядывается. Смотрит на дядю обижено. Отворачивается.
Вряд ли так уж хотела нас обслужить. Значит, произошло уже что-то другое.
В считанные секунды к нашему столику подбегает другая девчушка. Раскладывает старомодные кожаные книжки-меню.
– Я могу помочь вам выбрать?
– На твое усмотрение, друг, – киваю Петру. Он без раздражения берет выбор на себя.
Улыбчивый. Располагающий к себе. Настоящий староста.
Спрашивает у девушки элементарные вещи, позволяя раскрыться с хорошей стороны перед так и не ушедшим от нас Шамли. Петр умеет красиво со всеми. И помоложе, и постарше.
Реагируя на движение, слегка поворачиваю голову. Это Шамли делает несколько коротких шагов ко мне.
Упирает руку в стол. Склоняется.
Вдвоем провожаем взглядом упорхнувшую с террасы Лену.
– Не уволил, кирие Андрей. Как обещал вам. Руки дырявые, но сердце дрогнуло. Лена – дочка моего покойного брата. Я ее как родную растил. А выросло… Что выросло.
И что же не то выросло, мне интересно?
Визуально спокойная, старательная, ответственная.
Только в диалог с жалобщиком не вступаю.
– Но чаевых лишил. – Шамли сообщает. Возвращаюсь к нему взглядом.
– За что? – И мой тон, и вопрос его явно удивляют. В глазах зажигается растерянность, но быстре тухнет.
– У вас нет детей, Андрей. Вы ещё не знаете, как их воспитывать. С рук спускать нельзя. Дети должны привыкать к ответственности.
Хуею, конечно, но молчу. Мне многое здесь не нравится, но я не менять уклад приехал.
Шамли, еще какое-то время потусовавшись с нами и не получив приглашения присоединиться, откланивается. Не менее старательная, чем Лена, официантка Аня накрывает щедрый стол. Уверен, половина блюд не по заказу, а потому что Шамли так сказал.
Но пусть. Его право.
Мы приступаем к трапезе и разговору. В прошлый раз я не пробовал ничего. В этот убедился: вполне годно. Местами даже вкусно. Так как находиться мне здесь по меньшей мере месяц, надо привыкать.
Официантки грациозными юлами носятся между столиками. Подменяют друг друга. Чередуются.
И это ни черта не важная информация. Но я – заложник своей внимательности, а еще математического склада ума. Успеваю посчитать, сколько раз к нам пришла Аня и не Аня.
И заметить, что подходили все, кроме Лены.
Когда нахожу ее – раз за разом ловлю одно и то же. Взгляд перед собой. Движения на автомате. И невидимая для глаза «зона отчуждения» вокруг нашего столика.
– Племянница Шамли еще и поёт, ты знал? – Петр тоже провожает девицу взглядом и возвращается ко мне.
– Я ничего о них не знаю.
Петр кивает на сцену, где сейчас стоит бузуки (прим. автора:
