Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes
Мне кажется, даже дышать перестаю, когда в проеме появляются очертания Лус. Дверь мягко закрывается. Едва различимо щелкает замок.
И одновременно с этим я активирую лампу.
Секунда — Лусинэ вскидывает потрясенный взгляд на меня.
Оба замираем.
Девчонка следом в испуге роняет стакан с водой, пушистый ковер заглушает падение, но слабый звук будто взрывом звучит.
По крайней мере… в моей башке точно динамит башляет.
Детали.
Детали подмечаю мгновенно.
Черные волосы, собранные в косу. Татухи на руке нет. Стремная ночнуха в пол, которые, думал, уже давно не шьют. С века так… девятнадцатого. И глаза.
Сонные. Опухшие. Глаза.
Натурально сонные, потерянные, а такое не сыграешь.
За десять-пятнадцать минут не реально перевоплотиться в человека, спавшего до такой припухлости.
Лусинэ в ужасе подносит ладони ко рту. Взгляд мечется, расширяется, сигналит аварийно.
Поднимаю руки перед собой в неосознанном жесте, транслируя, что не обижу.
И сам цепенею на мгновение.
Я, блядь, дробно принимаю эту действительность вместе с возобновившимся рваным дыханием.
Принимаю…
…что ни хрена, сука, не существует никакой Лусинэ-Вики.
Это просто… чучундра Люси.
А там… просто официантка Вика.
Два разных человека.
С чудовищно похожими глазами.
Баста.
10. Барс
— Мы можем поговорить? — эта тихая просьба в разгар обручения от собственной невесты немало удивляет меня.
Киваю, предполагая, что Лусинэ имеет в виду разговор тет-а-тет, для которого нам предстоит найти укромный уголок.
Подзываю официанта и интересуюсь, есть ли в ресторане возможность уединиться, на что получаю утвердительный ответ, и нас провожают в «комнату невесты» — некое подобие удобной гардеробной для невест и всех, кому нужно переодеться, привести себя в порядок, попудрить носик во время свадебных торжеств.
Наша помолвка пока не свадьба, но масштабы практически совпадают. В ресторане минимум двести гостей.
Тот самый близкий круг.
Как только дверь за работником закрывается, изнутри щелкаю замком, чтобы нам никто не помешал.
Моя чучундра заламывает руки, я ненароком мажу по кольцу, которое час назад надел ей на безымянный палец, официально укрепляя её статус невесты. Странно, но дед каким-то невообразимым образом подобрал самое гармоничное украшение для тонких пальчиков Лусинэ. Даже мне нравится чертово кольцо на ней. Хотя никакого особо значения этот факт не имеет.
— Я тебя внимательно слушаю, — сажусь на диван, давая ей преимущество в росте, может, прием чуть урезонит адский тремор девчонки.
— Это ошибка! — пищит и замолкает.
Пока не совсем втыкаю. Но уже интересно.
— Я тебе не нравлюсь, — выдыхает через секунд десять и заливается краской.
Вот теперь я заинтригован по самые жабры.
— В общем, нам не стоит жениться.
Ты себе даже не представляешь, насколько права.
А кто сказал, что мы женимся?
Вслух не произношу, рано еще для этого перфоманса, я пока не получил лавэ.
— Обоснуй, — мой голос ровный и добродушный, хотя ржать охота от ситуации. — Почему сейчас? Почему не озвучивала раньше?
— Позавчера ночью, когда ты…
— Я же объяснил, это тупая шутка. И извинился.
Да уж, чего мне стоило успокоить её в ту ночь… Несколько минут как мантру твердил, что я дурак, решивший пошутить, пока благоверную перестала бить дрожь испуга. Договорились, что никто об этом не узнает, и я мирно съебался. Разочарованный и потухший.
— Дело не в этом, — судорожный выдох, новый виток румянца. — Барсег, ты так смотрел на меня… И всегда так смотришь… Свысока. Снисходительно. Даже с брезгливостью. С презрением. Но той ночью — особенно. Ты совсем не уважаешь меня. Не говоря о большем. И брак с подобными исходными не имеет будущего.
Пиздец.
— Я так не хочу, — разводит руки широко в стороны и переходит на отчаянный шепот.
Точно пиздец.
— Давай скажем, что не хотим этой свадьбы. Одна я не осмелюсь, а если оба…
Лусинэ резко обрывает себя и сникает.
Меня только сейчас догоняет истинный градус подлости, совершаемый мной против неё. Я ни разу не задумался о том, как себя веду, как она это воспринимает, как относится… Преследовал иную цель, шел за каким-то угаром. Вообще никак не парился о Лус.
Паскудная моя сущность, такие дела.
Встаю и издаю свистящий вздох. Медленно приближаюсь. Впервые, быть может, иду на нормальный тактильный контакт, когда беру её за руку и легонько сжимаю.
— Всё будет хорошо, ничего такого нет, тебе показалось. Давай не рубить, дату свадьбы окончательно не решили. Перекинем на следующий год. Притереться время есть. Я не отношусь к тебе презрительно.
По сути, нагло чешу. Но как ей сказать, что от одного взгляда на её нелепо измазанное лицо меня перманентно тошнило.
В желтых глазах гаснет та малая смелость, с которой девчонка сюда шла. Словно огонь потух. Вижу, что не верит. Чувствует фальшь.
Такой вот я конченый мудак, сказать правду о том, что и так не собираюсь жениться, не могу. Ей явно было бы в этом случае спокойнее. Но доверять этой девушке и кому-либо свои планы — не стану.
Пусть всё идет, как есть. А она — лишь важный винтик в этой истории. Но историю начал писать не я.
Мне хочется обнять Лусинэ. Дикий несвойственный порыв.
И стоит сделать маленькое колебание корпусом, она отшатывается, вырывая свою ладонь.
Понимаю.
— Пойдем?..
Открываю дверь и пропускаю невестушку.
Не глядя на меня, с опущенной головой бредет мимо.
Шагаю следом.
Размышляю о том, сколько стойкости этой хрупкой зашоренной девочке пришлось призвать в себе, чтобы набраться духу высказать мне свои страхи в лицо и попросить о разрыве, учитывая, как стесняется и еле дышит в моем присутствии.
В фойе замечаю за стеклянными дверьми курящего на крыльце Марка. Резко меняю направление.
— Запрещено же, — деланно цокаю, обглядывая других курящих.
— Да и похуй, — прагматичный ответ. — Пока администрация закрывает глаза на нарушение запрета, все будут дымить.
Друг провожает взглядом заходящую в наш зал Лусинэ.
— Необычная она у тебя.
— Ага. Харизматичная замухрышка.
— Не красавица, да, но, блядь… будто что-то мощное в ней есть.
— Забирай, — толкаю великодушно и улыбаюсь во все тридцать два.
Марк стреляет в меня осуждением, зная всё с самого начала, и скрипит вместе с выпускаемым дымом:
— Ну ты и уёбыш, Барс.
— Гены не пропьешь, дружище.
По его лицу проходит тень, замирает на секунду, затем ведет плечами, будто скидывая неприятные мысли.
— Не нагнетай, по-братски. Задрал со своей поганой кровью.
Фыркаю на его реплику. Не развиваю. Я об этом и не говорю никогда. Так, иногда самоирония хлещет из меня мелкими подколами. Марк просто
