Встретимся следующей зимой - Холли Джун Смит
Я счастлив, что оставлю на ней этот след, хоть и знаю, что он исчезнет вскоре после того, как я уеду.
— Наш последний вечер, — вздыхаю я. — Есть что-нибудь, что мы не успели сделать?
Она качает головой, на ее лице сонная, довольная улыбка.
— Думаю, это был наш лучший год за все время, знаешь? Мы все вычеркнули.
Кайла принесла несколько новых игрушек, с которыми можно было поэкспериментировать, и клубничную смазку, без которой, как мы оба согласились, вкуснее. Прошлой ночью, по ее просьбе, я пробрался к ней в спальню с балкона и, зажав ей рот, ласкал ее своими пальцами.
Мой список был не очень длинным. После стольких лет, когда я не мог остаться с ней на ночь, все, чего я хотел — это проснуться с ней и заняться утренним сексом, то о чем я так долго мечтал в своей новой квартире в Лос-Анджелесе. Прошлой ночью мы выбросили нашу «книгу правил» и заснули в объятиях друг друга. Я проснулся от того, что ее рука оказалась у меня в штанах, а затем ее губы исполнили все мои желания.
— Рад, что осуществил все твои мечты.
Под водой она пытается лягнуть меня ногой, но я хватаю ее обеими руками и вдавливаю большие пальцы в ее ступню.
— Ты такой болван.
— Ага, но ты все еще любишь меня.
Это прозвучало неожиданно. Мой палец замер, и наши взгляды встретились. Мы никогда не говорили друг другу этих слов, вообще почти не говорили о своих чувствах. Какой в них смысл, когда понимаем, что очень быстро попрощаемся?
— Ох, Райан, — вздыхает она, пересекая ванну и забираясь ко мне на колени. — К сожалению, я, вероятно, могла бы полюбить тебя.
— Почему к сожалению?
Она кладет голову мне на плечо, переплетая свои пальцы с моими. Кончики наших пальцев соприкасаются, и мы прижимаемся друг к другу.
— Ее могу представить ничего хуже, чем быть за много миль от мужчины, которого я люблю.
Зафиксировано. Четко и ясно.
Мой рейс вылетает на день раньше, чем у нее, поэтому я задерживаюсь и каждую минуту наслаждаюсь ее словами, снова и снова прокручивая их в голове.
То, что есть у нас с Кайлой, я не могу представить ни с кем другим, но она права. Мы живем на разных концах света. Две жизни на двух континентах.
Она засыпает около трех часов дня, положив голову мне на грудь и закинув колено мне на бедро. Это неудобно, и я почти не сплю, но мне насрать. Я хочу каждую секунду быть с ней. Я провожу пальцами по ее волосам, считаю ресницы и думаю, приедем ли мы сюда однажды с детьми, которые будут наполовину похожи на меня, наполовину на нее.
Когда понимаю, что больше не могу тянуть время, я переворачиваю ее на бок, выскальзываю из кровати и натягиваю на себя одежду.
— Увидимся следующей зимой, Зайка.
— Увидимся следующей зимой, — бормочет она, прижимая мою подушку к груди и сворачиваясь вокруг нее калачиком. Одеяло сдвигается настолько, что видны изгибы ее спины и округлости ягодиц. Я оставляю поцелуй на идеальной круглой половинке, а затем укрываю ее.
Позже я пожалею о том, что не сфотографировал ее. Этот образ будет бесконечно преследовать меня, когда я приму решение отпустить ее.
Глава 11
Двадцать четвертое декабря — главное местное событие, и мне всегда нравилось, как моя семья устраивает праздничные мероприятия, объединяя сочельник и сам день Рождества в один долгий праздник еды и отдыха.
После целого дня насыщения и времяпрепровождения в джакузи мы собираемся, чтобы отправиться на городскую площадь на традиционный парад.
Проведя последние два отпуска в солнечной Калифорнии, я соскучился по тому, как местные жители собираются здесь, чтобы отпраздновать это событие. Задолго до того, как мы стали детьми, толпы людей собирались, чтобы увидеть, как Père Noël (прим. пер. — Ноэль — Санта-Клаус во французском языке) проезжает по городу на своих санях. В течение многих лет я думал, что это реальность, но без детских очков это явно просто мужчина в кузове грузовика, без северных оленей в пределах видимости.
Тем не менее, на улицах полно взволнованных лиц, которые задирают головы, чтобы полюбоваться огнями и уникальными экспонатами в витринах магазинов. Мама то и дело останавливается, чтобы показать все Кэмерону, но когда Ханна уводит его купить жареных каштанов, я оглядываюсь в поисках Кайлы.
Нам не требуется много времени, чтобы разыскать ее в одном из наших любимых местечек, на краю монумента, рядом с туристическим офисом.
Когда я протягиваю к ней руку, она на секунду бросает на нее взгляд, а затем делает вид, что не замечает меня.
— Кайла, — рычу я на нее.
— Я смотрю парад, — говорит она, пряча руки под бедра, чтобы я не мог до них дотянуться. — Отсюда открывается самый лучший вид.
— Все будет лучше видно, если ты, как всегда, протиснешься вперед вместе со мной.
Она запрокидывает голову и издает звук, похожий то ли на смех, то ли на стон.
— «Как всегда» подразумевает, что ты всегда здесь, а это вопиющая неправда.
— Ну, теперь-то я здесь.
Она по-прежнему не двигается с места.
— Ладно, тогда подвинься и освободи для меня место.
Пытаясь приподняться и сесть рядом с ней, я обнаруживаю, что моя уже взрослая задница такого же размера, как у двух маленьких детей, и в итоге, я сталкиваю ее с края.
— Райан, какого хрена? — она огрызается и морщится, когда кто-то из семьи, сидящей рядом, оборачивается, чтобы поприветствовать ее.
Кайла поворачивается ко мне спиной, а я снова спрыгиваю на землю и обнимаю ее за плечи. Она такого роста, что я могу положить подбородок ей на макушку.
— Ты все еще злишься на меня?
— Да, — фыркает она, но я уже чувствую, как она расслабляется у меня на груди.
Мы никогда не были друзьями, которые ругаются, по крайней мере, не по серьезным вопросам. Возможно, она пару раз выходила из себя, когда я обгонял ее в гонке к подножию лыжного склона. Потом
