Наши тонкие струны - Крис Таллик

Нет, глупый маленький принц не поцелует принцессу. И она не исцелится. Так и останется… чудовищем.

– Иди домой, Максим, – говорит Маша устало. – Проследи, чтоб у Крис все было в порядке. Увидимся.

Хлоп! Двери закрываются, и автобус отъезжает, мигая желтым поворотником. Сердце Макса сейчас разобьется на части.

Но никто на него даже не смотрит.

Всем все равно.

015. У меня есть groove

Если кому не все равно – у Крис все в порядке. В безусловном и абсолютном порядке.

В их (с Максом) комнате – тишина и темнота. Компьютер завершил свой рендеринг и впал в спящий режим.

Крис не хочет спать. Она просто валяется на кровати, раскинув руки. Она кажется совершенно спокойной. Лишь иногда ее длинные пальцы сжимаются и впиваются в черный бархат покрывала, и тогда бархат идет складками.

С девочками такое бывает.

Но если бы кто-нибудь мог сейчас прочитать ее мысли, он бы сильно встревожился. Даже настолько, что вызвал бы врача, пожалуй.

Или сразу полицию.

В прихожей щелкает замок. Стараясь не шуметь, Маск снимает кроссовки и ставит на полочку.

Нет, он не идет на кухню за бутербродами. И в ванной не задерживается. Он проходит в свою половину комнаты. Трогает мышку на столе, и компьютер оживает, но только затем, чтобы вскоре выключиться уже по-настоящему.

После этого и Макс тоже падает на постель. И лежит, закинув руки за голову.

– Крис, – зовет он негромко. – Ты здесь?

– Меня нет.

Молчание.

– Крис…

– Чего тебе?

– У тебя все в порядке?

– Это ты сам придумал так спросить? Не поверю никогда.

Макс слегка смущен.

– Ну, это… я Машу встретил. Возле дома. Проводил… немножко. Она попросила за тобой проследить.

– Что проводил – молодец. А будешь следить – глаза выцарапаю.

– Вот все-таки ты злобная фурия.

Макс выжидает с минуту. Подумав, заходит с другого конца:

– Крис… я там сделал ритм-секцию для вашей песни. Бас прописал с миди-клавы, потом подредактировал. Хочешь послушать?

– Не сейчас.

Макс огорчен. И все-таки он не выдерживает. Поднимается и заглядывает в ее половину пространства – темную и печальную:

– Слушай, Крис… возьмите меня в свой проект, а? Я у Маши спрашивал. Она вроде не против.

Сестра садится на кровати. Удивленно смотрит на брата.

– Так нет еще никакого проекта. Мы даже название не придумали. Ты о чем?

– Вот со мной и будет.

– Тебе школу заканчивать нужно.

– Вот и закончу. Досрочно. Нахрен сдалось еще год убивать? Все равно я в Первый Мед не поступлю, и думать нечего.

– Дурак, что ли? Мать всю жизнь мечтает, что ты врачом будешь. Она как услышит, тебе все лишнее отрежет скальпелем.

Макс переступает с ноги на ногу и злится, как шестиклассник:

– Не отрежет. Я за это у нее вайфай заблокирую. А вы все равно лучше меня никого не найдете, спорим?

– Обоснуй, – предлагает Крис. – У тебя даже слуха нет.

– Зато у меня есть groove. Я любой ритм забить могу на раз. Я в курсе всех трендов, даже в кей-попе, и не смейся, пожалуйста. Я знаю, где любые сэмплы можно скачать. Мои биты, чтоб ты знала, московские рэперы покупают. Ну, то есть два раза купили, а в третий раз на деньги кинули… Зато я потом жалобу разослал по всем платформам, их и забанили. Поняла? Я много чего умею, Крис. Я бы вообще один работал, но это скучно.

– Скучно ему. А у нас что, цирк с конями?

– У вас… – Он держит паузу на пару тактов, а потом продолжает. – У вас самый офигительный цирк, который я видел. Точнее, слышал. Когда Маша начинает петь, у меня мурашки по всему телу… У тебя тоже?

Крис в темноте кивает.

– А ты пишешь хорошие песни. Нет, правда. Я же много чего слушал. Это не попсня, и не рэп кринжовый, и не говнорок. Это лучше. Это… как тебе сказать… Из этого можно совсем новую музыку сделать. Которой еще никогда не было. Если ты рискнешь.

Крис не отвечает.

– Ты не думай. Это не бред. Я знаю, как это должно звучать. Это должен быть такой… темный вайб… чтобы мурашило и от голоса, и от текста, и от звука. Как трип-хоп, только по-новому. Я уже почти придумал, как это будет. Рассказать?

Крис сглатывает слюну. Вот ведь странно: как бы паршиво ни было у нее на душе, о музыке она может говорить часами. И ее брат тоже.

Так они и разговаривают, пока не слышат за дверью тяжелые шаги. И дверь отворяется без предупреждения.

– Вы чего там шепчетесь? – спрашивает темный чел. – Ну-ка живо спать. Заговорщики, блин.

Затем этот черт продолжает свой путь, шаркая шлепками. В уборную, куда же еще.

Две пары зеленых глаз блестят в темноте.

– С-сволочь, – шепчет Макс. – Долбаный скуфидон. Ненавижу его.

– Ему пофиг, – говорит Крис.

Макс ударяет кулаком в ладонь.

– А мне нет. Я не хочу это больше терпеть. Или, может, ты хочешь?

– Н-нет.

– Знаешь, Крис, о чем я мечтаю? Вот заработаем мы миллион. Купим автобус и будем на гастроли ездить, по разным городам и странам. В автобусе удобно комбики возить и инструменты. А ночевать будем в придорожных отелях, по классике, с блэкджеком и шлюхами… Ну ладно, без блэкджека. Но про все остальное я серьезно. Вот мне семнадцать исполнится, я на права сдам. Буду вас сам возить, а иногда с тобой будем за рулем меняться. Кормить меня можно сэндвичами. Как тебе такое, Крис?

Его сестра сидит на кровати, поджав ноги. При этих словах она поворачивается к нему и улыбается. Пожалуй, в первый раз за этот вечер.

– Спасибо, брат, – говорит она. – Водитель нам точно пригодится. Так что ты уже на проекте… Осталось заработать миллион.

016. Просыпаемся и пляшем

Контрольный прогон для комиссии устраивают в учебном театре на Моховой. Это недалеко от института, за Летним садом, и еще немного пройти пешком. Там – настоящий зрительный зал с рядами кресел, расставленных полукругом, и выдвинутая вперед сцена, как в телестудии. Темный паркет и темный занавес. Если верить Бессонову, на этом фоне их костюмы будут смотреться сногсшибательно.

Жаль, что этого не видно, когда ты сам внутри костюма.

Ближе к вечеру ВИА «Молодость» собрался в полном составе. У девочек и мальчиков разные гримерки. Фил Филиппыч не преминул посетить обе. К парням зашел без стука, проверил костюмы и заодно принюхался: не курят ли какую-нибудь