Совилкупление (ЛП) - Карделло Рут

Во время войны я бы не сказал ей даже своего настоящего имени, но война закончилась, как и все данные обещания хранить правительственные секреты. Я в ее доме, прошу ее о помощи. Она заслуживает правды.

— Я могу отращивать конечности, — я показываю ей палец и указываю на белую линию на нем. — Несчастный случай в детстве. Этого было достаточно, чтобы меня не взяли в армию. Итак, когда ко мне обратилась правительственная программа, которая обещала мне способ отправиться на войну, я ухватился за этот шанс и согласился на все, не имея ни малейшего представления о том, что это может повлечь за собой.

— Значит, ты не можешь умереть?

— Я не непобедимый. Никто из нас. Потребовался месяц, чтобы мой палец снова вырос. Чем больше процедур они нам назначали, тем быстрее мы могли исцелиться, но ты должен быть жив, чтобы исцелиться. Мы потеряли нескольких хороших ребят, прежде чем поняли это.

Она заметно сглатывает и наклоняется, чтобы изучить мой палец.

— Что это за белая линия?

— Шрам. Они есть у всех нас. Мы заживаем, но не без следов от более серьезных травм, — я поворачиваюсь к ней спиной и задираю рубашку. Прохладный воздух квартиры овевает мою обнаженную кожу. — Я думал, что умер, когда это случилось со мной, но на следующий день уже исцелился, — я вздрогнул от легкого прикосновения, когда она провела пальцем по шрамам у меня на спине.

— Было больно?

— Ублюдски больно, — я опускаю майку и поворачиваюсь к ней лицом. — И это напугало меня. После этого я много раз просыпался в поту, и всегда меня преследовал один и тот же кошмар — мой разум прокручивал тот момент, когда я понял, что выхода нет. Забавно, как замедляется время, когда думаешь, что вот-вот умрешь.

— Это, должно быть, было ужасно, но ты не уволился. Ты продолжал работать на них?

— У меня не было выбора, но даже если бы мне его предоставили, я хотел быть там. Мы что-то меняли. По крайней мере, мы так думали.

Выражение ее лица смягчается.

— Мне жаль.

— Не жалей меня. Такова жизнь, — я провожу рукой по ее руке, наслаждаясь прикосновением. — То, чего мы хотим, не всегда возможно.

Она изучает мое лицо.

— Ты кажешься настоящим.

— Потому что я настоящий.

Качая головой, она говорит:

— Хорошо. Давай сделаем это. Давай выясним, что случилось с твоими друзьями.

— Как?

— Начнем с моего ноутбука.

— Твой ноутбук?

— Это компьютер, похожий на мой телефон, но на нем гораздо проще выполнять поиск. Подожди, я схожу за ним.

Когда она возвращается, я сижу на диване. Она заметно вздыхает, кивает, затем присоединяется ко мне. Я откидываю руку, чтобы она могла придвинуться поближе со своим ноутбуком, жду, что она будет печатать, но вместо этого Мерседес кладет его мне на колени и указывает на прямоугольное поле на экране.

— Все точно так же, как на моем телефоне. Когда ты печатаешь здесь, то получаешь доступ к Интернету с улучшенным искусственным интеллектом. Я не совсем понимаю, как все это работает, но думай об Интернете как об огромной базе данных информации, а об искусственном интеллекте как о чем-то, что помогает тебе разобраться в нем. Не все, на что он ответит, будет правдой. На самом деле, становится все труднее и труднее определять, что реально в Интернете, а что нет, особенно с видео, созданными искусственным интеллектом.

— Что такое искусственный интеллект?

— Искусственный интеллект, — она прикусывает нижнюю губу. — Действительно, действительно умные компьютеры, которые начали думать самостоятельно.

— Это звучит опасно.

— Да, мы все немного напуганы, но это существует, хотим мы или нет, так что тебе лучше научиться этим пользоваться.

— Как бомба, — мне не следовало этого говорить. После этого унылого комментария никто из нас, кажется, не знает, что сказать.

Она морщит нос.

— Хорошо, итак, введи вопрос, и посмотрим, что найдется.

Я думаю о своих последних минутах в 1945 году и о технологии, с которой, как я слышал, экспериментировали. Филадельфийский эксперимент казался неправдоподобным, когда я услышал о нем, но я сам был живым доказательством того, что вещи не обязательно должны казаться возможными, чтобы произойти. Итак, я печатаю: Может ли магнитный взрыв превратить кого-то в столовое серебро?

Экран меняется, и появляется ответ: Теоретически, взрыв магнитного поля может привести к тому, что атомы или молекулы кого-либо разорвут свои химические связи и изменят конфигурацию.

Я пишу: Есть ли какие-либо свидетельства того, что кто-либо был превращен в неодушевленный предмет магнитным оружием.

Компьютер отвечает: Такая концепция является чисто вымышленной и относится к области произведений фэнтези или научной фантастики. Человеческое тело состоит из сложной биологической материи, которую невозможно переделать в металл с помощью любой из современных технологий.

— Не отчаивайся. Даже у искусственного интеллекта есть пределы. У него не было бы доступа к правительственным секретам, — говорит Мерседес и постукивает себя по подбородку. — Если только они не несекретные. Я знаю, что некоторые документы автоматически становятся публичными спустя время. Спроси, где мы можем найти рассекреченные документы.

Я делаю это, и компьютер выдает список: Национальные архивы и записи, Электронный читальный зал ЦРУ, Архив национальной безопасности, Библиотека Конгресса… Доступ к некоторым есть онлайн.

Во мне загорается искра надежды. Изучение того, как использовать современные технологии, может напугать некоторых людей, но я выжил, когда меня чуть не разрезали пополам. Я могу это сделать.

Мы начинаем с поиска моего имени в связи со Второй мировой войной. Требуется несколько попыток, но в конце концов мы находим свидетельство о моей смерти. Причина смерти? Пожар. Тело обуглилось до неузнаваемости. Никаких записей о моем зачислении в армию. Все это имело смысл, но разве наши имена не должны были героически всплыть после окончания войны?

Я ищу мужчин из моего подразделения. Они числятся как давно умершие, и у каждого указаны причины смерти, из-за которых их тела были настолько повреждены, что не поддались бы опознанию.

Все они мертвы? Или, как и я, каким-то образом все еще живы?

Мерседес прижимается ко мне, и я обнимаю ее за плечи.

Я сделаю это.

Я узнаю, что случилось с моими друзьями.

Глава одиннадцатая

‡

Мерседес

Провиденс, Род-Айленд

2024

Я медленно просыпаюсь, не открывая глаз, и улыбаюсь, заново переживая любимые фрагменты сна, за которые мне удалось ухватиться. Я никогда не считала себя особо творческой личностью, но помню каждую деталь. Если просмотр фильмов о супергероях вдохновляет на такого рода сны, я никогда не буду смотреть ничего другого.

Одеяло плотно укутывает меня, сохраняя прекрасное тепло. Я устраиваюсь поудобнее и замираю, когда что-то сжимает меня, как рука. Только в этот момент я понимаю, что подушка под моей щекой мускулистая и у нее бьется сердце. Да, я под одеялом, но я не одна.

Я глубоко вдыхаю и решаю, что рай пахнет кедром и корицей. Хью.

Мои глаза распахиваются, и я запрокидываю голову, чтобы подтвердить то, что я уже знаю. Он не только все еще здесь, но и обнимает меня. Наши ноги переплетены. Одна моя рука зажата под его телом и онемела, но мне все равно.

Последнее, что я помню, что делала прошлой ночью, это как положила голову ему на плечо, пока он продолжал набирать вопросы и переходить по ссылкам. Даже не знаю, то, что ему потребовалось совсем немного времени, чтобы научиться так же хорошо пользоваться Интернетом, как я, говорит об эволюции человечества или ее отсутствии.

Он прижимается ко мне, и впервые в жизни я чувствую прикосновение определенной части возбужденного мужчины к своему бедру. Да, это определённо то самое.

Я прочитала изрядное количество романов. Я знаю, к чему это может привести без особых размышлений. Все, что мне нужно сделать, это просунуть руку между нами и немного подбодрить его. Он бы застонал и потерял контроль. Я не принимаю противозачаточные, но у него восьмидесятилетняя сперма, так что… вот и все. Если верить любовным романам, поцелуй в шею свел бы Хью с ума. Он сорвал бы с меня одежду, предъявил права на каждый дюйм моего тела, и тогда…