Дьявол в руинах (ЛП) - Вольф Триша
Люциан, возможно, считает, что это противоречие можно уладить без происшествий, он жаждет мирных дней, но это не тот кровожадный мир алчности и власти, в котором мы живем.
Я киваю в знак согласия. Люциан не питает лояльности к Сальваторе, с тем же успехом он мог бы отрубить его голову за те злодеяния, которые Коза Ностра совершила против его семьи, поэтому он не станет препятствовать мне в устранении дона из этого мира. Но, несмотря на гнев, пылающий в душе, я не хочу причинять Вайолет вред, убивая ее отца.
— Боже, Ник. Тебя ждет долгая и изнурительная игра в «ударь крота», — говорит Люциан, и на его губах появляется дьявольская улыбка.
— Если мне придется убить каждого дона на восточном побережье, — бесстыдно пожимаю плечами, — я так и поступлю. — Люциан качает головой, но в его бледно-голубых глазах я вижу отблеск уважения. Возможно, мой друг еще не жаждет спокойных дней.
— Держись подальше от неприятностей, — говорит Люциан, хлопая меня по плечу. — Скоро мы снова поговорим.
Пока Люциан удаляется в бальный зал, чтобы присоединиться к своей жене, я ищу Брию, ее кроваво-красное платье зовет меня, манит, как сирена в темном и бурном море.
Есть и другой вариант расторгнуть брачный контракт — тот, на который монстр внутри моей головы рычит, дребезжа прутьями своей клетки.
Я могу погубить ее.
Один-единственный поступок может аннулировать контракт.
Один-единственный поступок отложил бы любой брак с Брией на неопределенное время.
Бриа будет страдать. Она будет наказана. Ее репутация будет разрушена.
Я боролся со своей природой все это время, чтобы никогда не причинять ей боль, но все мое тело требует, чтобы я ворвался в бальный зал, перекинул ее через плечо, оттащил в винный погреб и подверг ее ужасам моего мира, чтобы позволить чудовищу пировать и купаться в ее девственной крови.
Я облизываю губы, жадно наблюдая за ней. Мысль о том, чтобы овладеть ею, разрастается в навязчивую заразу, пуская корни в моей извращенной душе.
Глава 5
О ЖАЖДУЩЕЕ СЕРДЦЕ, О ПОТЕРЯННЫХ ЦВЕТАХ
Брианна
В пять лет мне сказали, что я не буду ходить в школу. Первую половину жизни я занималась дома с репетиторами и мамой, но образование продвигалось вперед.
В девять лет отец прекратил все мои внешкольные занятия. Он опасался, что верховая езда и танцы разорвут мою девственную плеву, и я буду считаться испорченной и не подходящей для брака.
Не обращая внимания на свое унижение, не понимая, за что меня наказывают, я сразу поняла, что быть девочкой — это плохо.
Когда стало известно, что у старшего Кассатто не будет сыновей, чтобы продолжить его наследие, в возрасте двенадцати лет меня стали охранять как редкое сокровище.
Ну, редкое — это не совсем точно. Скорее проклятое сокровище, которое высмеивали за то, что я женщина, а не мужчина, потому что в этом возрасте, когда мальчики становились мужчинами в нашем клане, я сама становилась женщиной.
Но мои перемены не были отмечены.
Они проливали кровь и были восхвалены. Я истекала кровью и была опозорена.
Я и дня не прожила без постоянного напоминания о том, что подвела своего отца, просто родившись не того пола.
Единственное, что удерживало меня от полной ненависти к нему, — это страх, который я видела в его глазах за меня, едва ли не больший, чем его беспокойство по поводу ухудшения здоровья моей матери.
Затем, к шестнадцати годам, после того как моя мать скончалась от инсульта, мне сказали, что у меня будут мачеха и сводный брат и что я буду учиться в школе в Италии. Пока мой отец развивал свою огромную империю, я была лишь обузой на его пути. Постоянное беспокойство о моей безопасности мешало ему.
Он завладел кланом Венета, и после нападения, доказавшего, что я подвергаюсь опасности во время его завоеваний, я была выброшена из своего укромного кокона и отправлена в чужую страну. Неумелая, неосведомленная, неуклюже спотыкающаяся в незнакомом мире.
И я была влюблена в Доминика Эрасто.
Отец доверил меня нашей большой калабрийской семье. Его сестра, моя тетя Марго, взяла меня к себе, и я посещала частную школу вместе со своими кузенами.
В семнадцать лет я пережила первое душераздирающее предательство. А для уроженки преступного мира, где мужчины дышат этим пороком как воздухом, это очень важно.
Достаточно было одному из младших членов клана моего отца сделать одно унизительное замечание в мой адрес, и я увидела, как Ник пустил ему пулю в лоб. Странно, но это никак не повлияло на мои чувства. Ник был моим защитником. Я доверила ему свою жизнь.
Сокрушительный удар последовал позже, когда я подслушала, как Лука завуалированно высказался о том, что чувства Ника ко мне больше, чем к сестре. Ник поднял на него опасные глаза и заявил:
— Она еще ребенок. Я уберу эту маленькую сучку и верну себе империю, когда придет время. А до тех пор никто, блять, ее не тронет.
Мир, в котором я существовала, разбился вдребезги.
Я вернулась в Калабрию с открытыми глазами, а моя вновь обретенная ясность стала болезненной, зияющей раной. Ник никогда не был моим ангелом-хранителем. Он не был моим защитником. Он был зверем, охраняющим башню для своего пленника.
Я несколько месяцев перебирала в памяти каждый момент, проведенный с ним, наши взаимодействия, исправляла то, как я сначала неправильно истолковала его поведение по отношению ко мне как привязанность, перестраивала свое иллюзорное увлечение и наконец приняла правду.
Мой сводный брат был моим врагом.
Теперь, когда мне исполнилось восемнадцать и я наконец-то представляю ценность для отца, я как спелый персик, готовый к тому, чтобы острые зубы мафии вонзились в мою пухлую мякоть.
У меня есть цель.
Я обещана Сальваторе Карпелле, дону нью-йоркской Коза Ностра, второй по могуществу преступной организации после организации моего отца. Менее чем через две недели меня переведут из одной клетки в другую. Брачный контракт связывает меня с человеком, которого я видела всего один раз, и только для того, чтобы он мог увидеть меня лично, оценив, как скот на аукционе.
Что вполне уместно, поскольку я чувствую себя так, словно меня ждут не дождутся отправить на убой.
Несмотря на пренебрежение отца в последние пару лет, я полагаю, что должна быть благодарна ему за то, что он сделал единственную вещь, которая действительно принесла мне пользу, пусть и ненамеренно. За последние два учебных года, с тех пор как он женился на Эленор, а меня отправил к тете, я стала немного самостоятельнее. Чуть более осведомленной, сообразительной.
Смертоносной.
Приобретенные мною специфические навыки намного превосходили то передовое образование, которое я уже получила от своих наставников.
Как женщине, связанной с преступной организацией, искусство обольщения может не только сохранить вам жизнь, но и помочь манипулировать окружающими вас, казалось бы, сильными мужчинами. Этому меня научила моя кузина Елена. Благодаря ей и моей тете Марго я поняла, как необходимо использовать свое тело в качестве оружия.
А потом, конечно же, было мое настоящее, буквальное обучение владению оружием.
В какой бы комнате я ни находилась, я всегда слежу за тем, чтобы поблизости был предмет, который я могу использовать в качестве оружия. Я никогда не даю никому — даже своим телохранителям — шанса загнать меня в угол или изолировать.
Моя калабрийская семья действует несколько иначе.
После сотен лет жестокого обращения и угнетения калабрийские женщины из Ндрангеты создали подпольный союз между собой. Жены и дочери кланов больше не страдают молча, они нашли способы защищать друг друга. Прятаться, когда это необходимо, и наносить удары незамеченными, когда нет другого выхода.
Этот новый мир изменил мое мировоззрение, и поначалу я была в ужасе. Мне хотелось вернуться домой, в свой безопасный кокон, где ядовитая смесь любви и ненависти моего отца оберегала меня.
