Постель не повод для знакомства (СИ) - Халь Евгения
— Боже, какой бред! — морщится Артем.
— Согласна. Но твой папа одобрил. Так вот, возвращаясь к терпению, ты должен себя сдерживать. Марк ничего такого не сказал, а ты на него с кулаками. Ну клуб, ну певички. Ну и что? Это можно даже расценивать, как комплимент.
— Да ты не понимаешь! — он бросает полотенце со льдом на кровать и садится. — Этот чистоплюй не меня обидел, а мою маму. Она — певица. В 90-е годы была очень известной. Отец с ней познакомился в ночном клубе. И через месяц ушел к ней от матери Марка, потому что она такая же зануда, как и мой братец. Если не хуже. Мою маму Ириша Сатыкова. Знаешь такую?
У меня аж челюсть отвалилась от удивления. Вечная пионерка-пенсионерка. Я много раз ее видела по телеку. Особенно часто ее клипы крутят в рубрике "Ностальгия" на разных музыкальных каналах. А еще Ириша Сатыкова каждый год выступает в дискотеке 90-х на Новый Год. Яркая блондинка, миниатюрная, заводная. Всегда в коротких юбках и сапожках. Никак не выйдет из образа группы "Тираж".
Ах, вот в чем дело! Значит, Марк брату на любимую мозоль наступил. Теперь понятно. А еще понятно, откуда у Артема эти огромные, распахнутые медовые глаза. У его мамы такие же. Хорошо, что сынок внешностью в папу не пошел. У нашего Сан Саныча глазки маленькие, буравчики такие цеплючие. И так глубоко посажены, что их с овчарками искать нужно.
— Мне и в голову не пришло, что это очень личное. Но все равно нужно сдерживаться. Особенно, если учесть, что Марк тебя специально спровоцировал. А ты не поддавайся, Артем! Иначе проиграешь.
— Ты такая хорошая! Спасибо тебе! — он осторожно берет мою руку и целует пальцы. Серьезно, без обычного ерничанья. У него мягкие и горячие губы. И поцелуи такие нежные! Поэтому я не отдергиваю руку.
— Вика, я хочу тебе подарить половину неба, — проникновенно шепчет Артем. — Выбирай: правую или левую?
Минутка лирики закончилась. Шалопай вернулся. Но какой красивый шалопай! Высокий блондин. Глаза лукавые, а руки сильные и нежные. Даже страшно представить, сколько наивных мушек застряло в янтарном меду этих глаз! Спортивный, подтянутый, накачанный, в чем я успела убедиться, когда прилегла на его грудь. Но в меру, без бугристых мышц и вздувшихся вен. Правда, бабник жуткий. Но кто без греха?
— У тебя кто-то есть? — вкрадчиво спрашивает Артем, продолжая целовать мои пальцы.
— Так, — все же освобождаю свою руку, и, чтобы пресечь поползновения, завожу ее за спину. — Давай расставим все точки над "Ё". Меня интересует только карьера и больше ничего. Я не ищу мужчину.
— А если мужчина ищет тебя? — томно спрашивает он, комично поигрывая обеими бровями. — Лети в мой сад, халубка!
Не выдержав, смеюсь, но твердо отвечаю:
— Пусть ищет в другом месте. Уйдите, мущина, в сад!
— Понял. Раз ты такая недотрога, то это даже интереснее. Именно такую я давно ищу. Надоели мне легкодоступные. Скучно с ними. Мы, мужики, по натуре своей охотники. И вот только соберешься поохотиться, а олень уже сам в кровать прыгает.
— Бедняжка, — сочувственно цокаю языком. — Как же ты устал от славы и аплодисментов! И от охотничьих трофеев!
— А вот и устал, — горячо возражает он. — Это не смешно, поверь. Это грустно. Предлагаю погрустить вместе вечером при луне. Ты, я и небо. Я тебе уже подарил половину неба. Так что оно твое на законных основаниях. Ты не подумай: я не жмот. И целое бы подарил. Просто нужно же и на нашу свадьбу что-то оставить.
Невозможный человек! Тяжело вздыхаю и встаю с кровати.
— Вопрос закрыт, — произношу это строго, чтобы он понял, что здесь ему ловить нечего.
Он пытается возразить, но в этот момент звонит портье Сережа:
— Виктория Алексеевна, инвестор приехал. Кинг Конгыч рычит, рвется с поводка и велит всем встречать благодетеля возле входа.
— Спасибо, Сережа! Бегу!
— Артем, полная боевая готовность! Инвестор здесь! — кричу уже из коридора и мчусь к лифту.
Шеф уже стоит возле входа.
— Где тебя носит, Вика? — шепотом рычит он.
— Извини, папа, мы там номер проверяли, — Артем спешит ко мне на выручку.
— Улыбку нацепите поширше. Поширше, я сказал! Чтобы прямо от аппендицита вверх змеилась до морды лица, — шеф так широко улыбается, что его глаза превращаются в щелочки.
Вытягиваю шею, пытаясь через стеклянные двери рассмотреть, что там происходит. Возле входа стоит черный лимузин, принадлежащий отелю. Рядом суетится охрана олигарха: высокие смуглые здоровяки, и еще какой-то мужик ростом поменьше. Горничные под руководством Зины разматывают красную ковровую дорожку от машины до парадного входа.
— А это с ним кто такой? — шепчет Артем.
— Это его личный советник в России и по совместительству юрист, — поясняет запыхавшийся Марк, становясь рядом с нами.
Стеклянные двери распахиваются, и заморское чудо заходит, наконец,
— Добро, так сказать, пожаловать, — бросается к нему шеф. — Чувствуйте себя, как дома, — Кинг Конгыч двумя мощными лапами обвивает тонкую руку инвестора.
На фото в интернете инвестор казался выше. Наверное, фотографы ему льстили, пытаясь получить гонорар пожирнее. В жизни Эйтан оказался невысоким, сухопарым, в черном костюме, белой рубашке и черной кипе на голове. Его лицо украшала иссиня-черная аккуратная испанская бородка с небольшой проседью.
— А за ощущение дома нужно доплачивать? — серьезно спрашивает Эйтан.
— Вот шутник! — радуется шеф. — Это было хорошо! Нет, все бесплатно. От всей души! Ваш люкс уже готов. Если хотите, можете посмотреть отель. Устроим экскурсию по нашей этой… альма, — тут шефа капитально заклинило, как обычно, когда он пытается говорить красиво и витиевато.
— Альма матер, — шепчу в ухо Сан Саныча.
— Ну я ж и говорю: альма матери нашей, вашей, короче, вы поняли, что я имел ввиду мать-кормилицу, — шеф аж взмок от интеллектуального усилия.
Вытащил из кармана пиджака платок, вытер лоб и запихал мокрый платок в карман форменной куртки носильщика, который, покраснев от натуги, катил мимо него тележку с чемоданами.
— Если есть вопросы, то вот три управляющих, — Сан Саныч показал на меня и Марка с Артемом.
— Три? — брови инвестора удивленно ползут вверх. — Богато живете!
— Ну, не совсем управляющих. Это так… цыплята пока. Они в курей еще не выросли. Кандидаты на место управляющего и совладельца. Так что к ним тоже присмотритесь, — Кинг Конгыч поймал за шиворот несчастного носильщика, который как раз разворачивал тележку, извлек из его кармана платок, еще раз вытер лоб, и снова запихал платок ему в карман, прошептав напоследок:
— Иди отсюда!
— Куры — это хорошо, — мечтательно поводит носом инвестор. — У меня дедушка на них хороший куш сорвал. Пока ему не сорвали… эээ… самое дорогое за это.
— В каком смысле: сорвали? — нервно моргает шеф.
— В прямом. Представьте себе: он на базаре кур продавал. И чтобы они казались больше, и, соответственно, дороже, он им в попу — прошу прощения у прекрасной дамы — вставлял соломинку и дул. Куры раздувались. Хозяйки за таких птичек хорошо платили. Приносили домой, пытались разрезать, и тут из кур воздух со свистом и выходил. Дедушку поймали, и… тоже немного пообщипали и малость оторвали.
Я не выдерживаю и нервно хихикаю, закусив губу, чтобы не расхохотаться.
— Смешно, — соглашается со мной Эйтан. — А вот дедушке не было потом весело.
— И что все оторвали? — свистящим шепотом спрашивает Сан Саныч, округлив от ужаса глаза.
— Нет, ну немножко осталось. Иначе бы не получился мой папа, и, естественно, я. Но это я так… к слову пришлось. А теперь познакомьтесь: мой советник и юрист Виктор, — Эйтан показывает на мужчину, который о чем-то тихо беседует с портье. — Виктор! Подойдите к нам, пожалуйста.
Мужчина оборачивается, и… у меня сердце падает в пятки. Улыбаясь, к нам уверенным шагом направляется мой бывший почти муж, от которого я сбежала, едва мы успели подать заявление в ЗАГС. Ну все! Мне конец! Такой подлянки от судьбы я не ожидала. Ну почему все так? Мало в Москве юристов? Не мог этот еврейский подарок найти кого-то еще? Начинаю понимать, что чувствовали те курицы, которым в попу вставляли соломинку.
