Воровка - Тара Кресцент
Каким бы сексуальным он мне ни казался.
А что касается его ультиматума?
Я не позволю ему манипулировать мной. Я отказываюсь. Он не имеет права в одностороннем порядке устанавливать правила.
Я достаю из сумочки потрепанную визитку, когда добираюсь до своей квартиры, и пишу ему.
Я: Я собираюсь украсть эту картину. И что бы ты ни думал, это не признак того, что ты мне интересен.
Он отвечает почти сразу.
Антонио: Ты сохранила мою визитку. Я польщен.
По моим щекам разливается жар. Я не хотела об этом упоминать. Теперь мои действия превратили мои слова в ложь.
Я: Я не шучу насчет картины.
Антонио: Я так не думал. Удачи, Лучия. Пусть победит лучший вор.
Ха. Я бросаю телефон на стойку. Понятия не имею, почему я так долго фантазировала об этом парне. Антонио Моретти ― просто отстой.
Кто бы мог подумать, что Антонио приснится мне этой ночью.
Я снова в его доме, стою в центре гостиной, сердце колотится в груди. Дрожь пробегает по моему телу. Я говорю себе, что чувствую ужас, а не возбуждение.
― Тебе придется взять меня силой, ― заявляю я.
Он устраивается на диване, вытянув ноги, и смотрит на меня понимающими глазами.
― Мы оба знаем, что мне не нужно принуждать тебя, Лучия. ― Он произносит мое имя как ласку, и все внутри меня трепещет от его тона. Давненько мужчина не говорил со мной так. С пылом и обещанием страсти. ― Ты хочешь этого так же сильно, как и я.
Ненавижу, что он прав. ― Что ты собираешься со мной сделать?
Он наклоняет голову и изучает меня, улыбка появляется на его губах. ― Что бы ты хотела, чтобы я сделал, cara mia?
Все.
Я сжимаю губы и отказываюсь отвечать. Антонио смеется себе под нос и двумя пальцами показывает мне подойти. Я двигаюсь к нему, даже не думая отказываться. Он обхватывает рукой мое запястье и притягивает меня ближе.
― Я собираюсь наказать тебя. ― В этих словах звучит угроза, но его глаза обещают, что я буду наслаждаться каждой минутой. ― Я перегну тебя через колени и сильно отшлепаю за то, что ты думаешь, что можешь украсть у меня. ― Он тянет меня к себе на колени. ― Но только если ты хорошо попросишь.
У меня перехватывает дыхание. Его близость отключает мой мозг. ― Да, ― говорю я, мой голос ― просто шепот. ― Пожалуйста…
Он раздевает меня полностью, усаживает к себе на колени и кладет руку мне на поясницу. ― Красивая, ― тихо говорит он. ― Очень красивая, tesoro.
Затем он шлепает меня.
Сначала обжигает боль, сладкая и восхитительная, а потом она сменяется приливом удовольствия. Он гладит меня между шлепками, и каждое нервное окончание в моем теле отзывается на его прикосновения. Шлепок его ладони по моей покрасневшей ягодице разжигает мое возбуждение. Я двигаюсь на его коленях, беззастенчиво ерзая киской по его бедрам, отчаянно нуждаясь в любом трении для моего ноющего клитора.
Мои мышцы напрягаются и пульсируют. Жар нарастает…
И вот так я просыпаюсь. Балансирую на крае освобождения, дрожу от желания, обливаясь потом, с именем Антонио на моих губах.
Я могу кричать до посинения, что он меня не интересует, но мое подсознание только что опровергло это.
Я хочу Антонио Моретти.
Проклятье. Будь оно все проклято.
Кто-то стучит в мою дверь. Я приоткрываю глаз и нащупываю телефон. Семь утра. Какого черта? Слишком рано для воскресенья, черт возьми. Даже церковные колокола еще молчат.
Я сползаю с кровати, надеваю халат и выхожу, чтобы выяснить кто это.
Валентина и ее дочь Анжелика стоят у моей входной двери. Как только моя лучшая подруга видит меня, она с облегчением прислоняется к дверной коробке.
― Ты в порядке.
― Да? ― Я поднимаю бровь на свою крестницу, гадая, знает ли она, что происходит, а она пожимает плечами. ― Заходи.
Она входит, Анжелика идет за ней по пятам. Она оглядывает мою гостиную, и я ожидаю, что она спросит, почему у меня до сих пор нет мебели. Вместо этого она достает из сумки iPad и протягивает его дочери.
― Посмотри что-нибудь, детка, ― говорит она. ― Мне нужно поговорить с тетей Лучией наедине.
Я в недоумении. Я позволяю Валентине затащить меня в спальню и закрыть дверь.
― Ты в порядке? ― требует она, поворачиваясь ко мне. ― Правда в порядке?
― Да. Может, ты расскажешь мне, что происходит?
― Ты, ― пролепетала она. ― Антонио Моретти. В его доме. Ни о чем не напоминает? ― Ее глаза прищуриваются. ― Ты ведь стащила Тициана, не так ли?
― Да.
Она вскидывает руки вверх.
― Лучия, ты когда-нибудь слушаешь, что я говорю? ― Она делает глубокий вдох. ― Он причинил тебе боль?
― Что? Нет.
Она оглядывает меня с ног до головы, словно убеждаясь, что я говорю правду.
― Расскажи мне, что случилось.
― Хорошо. ― Я опускаюсь на свой надувной матрас и похлопываю рядом. ― Присоединяйся ко мне. У Анжелики единственное кресло в доме.
Она бросает неодобрительный взгляд на мою имитацию кровати.
― Когда ты уже купишь себе нормальную мебель? Ты здесь уже три недели.
― Ну наконец-то, ― говорю я с ухмылкой. ― Должно быть, ты действительно волновалась, если так долго выдержала.
Выражение ее лица обещает убийство, если я немедленно не введу ее в курс дела, поэтому я поспешно добавляю:
― Ладно, ладно. Вот что произошло. Синьора Занотти сказала мне, что картина находится у Даниэля Росси.
― Ловушка, ― говорит она категорично.
― Да, но я этого не знала. Поэтому я присоединилась к
