Карабинер (СИ) - Элен Форс
Мне хотелось провалиться сквозь землю, вычеркнуть это из своих воспоминаний.
Я закуталась в одеяло и легка лицом к стене, щёки пылали от сжирающего стыда. Перед глазами так и стояло насмешливое лицо, когда я упрашивала мужчинe стать моим покровителем. Зейд брезговал такой как я.
По щекам текли слёзы. Не о такой жизни в Италии я мечтала. Нет, совсем не о такой.
Ночью я всё также не могла заснуть, мне постоянно мерещились шаги. Было страшно, что кто-то опять попытается причинить мне физическую боль.
Я устала. Физически и морально. У меня не было сил бороться со всем миром. Я устала на столько, что предлагала себя чужому мужчине. Отчаяние пробило дно.
Если бы у меня была мама, я бы сказала, что хочу к маме… но у меня никогда никого не было.
— Ты опять не спала? — Утром я еле сползла с кровати. Марина смотрела на меня с жалостью. Девушка по сравнению со мной не была ничем обременена. — Я тебе говорила, что, чтобы спать тут спокойно, нужно найти влиятельного ебаря.
— И где найти его? — Спрашиваю девушку на полном серьёзе. — Как будто это просто!
— Ха. Не строй из себя дурочку. Ты хорошенькая, любой мужик с удовольствием захочет позабавиться с такой, как ты. — Марина приглаживает мои волосы не первой свежести и разглядывает лицо с глазами как у панды от бессонных ночей. — Ну правда, нужно немного отмыть тебя.
Не любой захочет. Не любой. Адское пламя начинает сжигать меня заживо.
— Проехали. — Мне не хочется обсуждать моё фиаско даже в собственных мыслях с самой собой, не говоря уже про Марину. — Давай поторопимся.
Очередной день сурка. Зарядка. Завтрак. Общественно полезные работы. Потом обед. И снова работы. Особо не на что было бы жаловаться, если бы мужчины не приставали везде и повсюду. Они вылазили из каждого угла как тараканы вечно голодные и охотные до секса.
— Эй, цыпа, иди-ка сюда. — Подзывает меня мужчина по ту стороны решётки. У меня холодеет всё в груди. Мы были в тюрьме временного содержания, здесь содержались мужчины и женщины. Раздельно, конечно, но мы могли видеться на прогулках. Между нами была тонкая решётка, сомнительная преграда.
— Боже, не смотри на него. Пошли отсюда. — Зашептала Марина напугано и повела меня силой в противоположную сторону. — Я не знаю, как его зовут, но у него татуировка с черепом, он состоит в местной мафии. С такими не шутят, их даже полицейские боятся.
— Я с кем разговариваю, шлюшка? — не унимается лысый, просовывая пальцы в решётку и раскачивая её.
Боже, у меня на лбу тату шлюхи? Почему все обращаются ко мне именно так?
— Приведите её ко мне! Я хочу отодрать её в пухлый зад. Маленькая дрянь, на моём члене ты не будешь такой молчаливой.
— Пошли скорее. — Мы ретировались с улицы. Марину сразу же пригласили на допрос, а я решила вернуться в камеру. Я уже знала, что она ходит ублажать своего покровителя в обед, он работал в участке. Девушка собиралась выйти в ближайшее время на свободу, но интуиция мне подсказывала, что мужчина поиграется с ней и отправит подальше отсюда, найдя новое развлечение.
Как и всегда я не шла по коридору, а бежала сжавшись, надеясь, что никто не обратит на меня внимание.
— Оу. А кто у нас тут идёт? — жирный дежурный преградил мне путь у самой камеры будто ждал здесь именно меня. — Меня ищешь?
— Пропустите меня, пожалуйста. — Прошу его вежливо, глядя в пол. Не хочу провоцировать. Обычно мужчины ждут за что можно зацепиться, им нужен крошечный повод, чтобы напасть на тебя. — Мне нужно в камеру.
— Пошли. Там как раз сейчас никого нет. Покажешь мне, чему тебя Марго научила. -
Все в тюрьме знали про Марго и её девочек, но самой Марго и её подельников тут не было. За деньги они избегали наказания. Разве после этого можно говорить о справедливости?
В такие моменты я начинала жалеть, что вообще пыталась что-то объяснить на допросе.
— Если тронете меня, я отгрызу Вам член. — Моя слабая угроза не могла напугать, только рассмешить. После бессонных ночей выглядела я жалко, но местным было без разницы куда засовывать член.
— Не отгрызёшь. Тебе понравится. — Дежурный протягивает ко мне руку, накрывает ладонью щёку и слегка постукивает, имитируя пощечину. Ему нравится унижать женщин, он получает удовольствие от власти. — Вы все сначала нос воротите, а потом Вас не оттащишь.
— Ты работаешь вообще? Почему я постоянно застаю тебя не за работой? — Меня спасает Сантьяго с папкой в руках. Полицейский проходит мимо нас с двумя конвоирами. Я была так напряжена, что увидела полицейского в последний момент. — Клянусь, скоро напишу на тебя жалобу.
Дежурный фыркает, но отлипает и уходит. Я выдыхаю и бегу в камеру, прячусь под одеяло и молю Бога, чтобы о моём существовании забыли хотя бы завтра. Конечно, я прекрасно понимаю, что долго так не протяну, рано или поздно кто-нибудь зажмёт меня.
Бессилие берёт вверх и я проваливаюсь в глубокий сон. Сплю как убитая до самого утра, пока меня не поднимает с кровати Марина, потому что уже пора вставать. Мы идём на зарядку, во время которой, я постоянно ловлю на себе взгляд лысого бандюгана из итальянской мафии. Не так я себе представляла мафиози. В моей голове все члены мафии были крутыми мужчинами, а этот напоминал уголовника — извращенца. Ничего крутого, просто отбитый наркоша за решёткой.
Выдержав гляделки, я пошла на завтрак, взяла свою порцию каши и села за стол. У меня не было аппетита, пропал вкус к еде, к жизни в целом. Я ковырялась ложкой в тарелке, мечтая умереть. Исчезнуть. В голове блуждали чёрные мысли, от которых мне становилось страшно.
Я расклеилась. Сломалась. И была согласна на всё лишь бы хотя бы разочек вдохнуть свежего воздуха и не пугаться собственной тени.
— Эй, жопастая, я же сказал, что заставлю тебя орать. — лысый бугай резко сел напротив меня, наводя переполох на всех женщин в столовой. Я поняла сразу, что он проплатил, чтобы попасть в женское отделение. Марина рассказывала мне о подобном.
Такие, как Лысый сидят пожизненно, ему нечего терять и вот он развлекается как может в тюрьме временного содержания. Для него это было приключение, чисто для острых ощущений.
Я вскочила на ноги, надеясь, что успею убежать. Лысый оказался проворнее, он ухватился за резинку моих штанов и притянул обратно, уложил на стол, прямо на кашу лицом.
Мужчина зажал меня, вдавил в шершавую поверхность,
