Книжный фургончик Арии - Ребекка Рейсин
Нет времени на размышления. Мы собираемся уезжать, а последнее, чего я хочу, – это читать в спешке. Я целую дневник и прячу его в прикроватную тумбочку, отчаянно желая снова увидеть мужа, но зная, что его слова – лучшее, что могло мне достаться сейчас.
Глава 5
Кале
Когда мы прощаемся со старым добрым Лондоном и начинаем наше путешествие, мои мысли занимает лишь дневник. Приятно оказаться одной за рулем фургона и свободно поразмышлять о своем. Я еду вслед за Максом, так что о дороге можно не переживать. Вместо этого я провожу несколько часов, воскрешая в памяти те удивительные приключения, которые мы разделили с Ти Джеем. Скалолазание, марафоны ром-комов, хождение под парусом, и мое любимое – прогулки под дождем рука об руку. Он любил свою жизнь, и я за это держалась.
После долгого времени за рулем мы приезжаем в Кале, паркуемся и выходим, чтобы размять ноги под теплым солнечным светом, изливающимся на наши затекшие тела. Вокруг слышен французский говор, и я улыбаюсь, вслушиваясь в этот поэтичный язык. О-ля-ля, словно театральная постановка прямо на улице: мужчины яростно жестикулируют над крошечными чашечками с кофейным ликером, а женщины с загадочными глазами сидят, покуривая сигареты.
– Не слишком хочу снова столько ехать. Поппи болтало по всей дороге, – говорит Рози, лицо у нее побелевшее. Вести такую махину, как Поппи, – непростая работенка: даже для того, чтобы удержать ее на полосе, надо приложить довольно много усилий. Как и «Книжный магазинчик», розовый фургон Поппи обладала собственным сознанием и виляла из стороны в сторону, пытаясь привлечь к себе внимание. Они великие леди, которые прожили долгие и славные жизни, прежде чем попали к нам.
– Первый этап пройден, Рози. Ты молодец. Осталось меньше трех часов, и доберемся до Руана.
Она сдувает с лица волосы, и Макс обнимает ее. Он ничего не говорит, просто поддерживает, когда она в этом нуждается. Успокаивающее присутствие без всяких устных банальностей, потому что кому вообще нравятся банальности? Я люблю любовь, и когда вижу, как она сходит со страниц и воплощается в жизнь между этими двумя, становится тепло и уютно.
Но им это знать не обязательно.
– Снимите комнату.
Тревожность Рози в объятиях Макса быстро сменяется восторгом, она разглядывает все вокруг. Должно быть, частично из-за таких проявлений их любви меня внезапно поглощают фантазии: о Джонатане и о том как мы читаем рядышком друг с другом в мерцающем свете свечей. Ладно, не слишком уж страстная фантазия, но маленькими шажками и все такое.
Счастье Рози так заразительно, что я не сразу оцениваю открывающийся перед нами вид, но спустя мгновение вдруг замечаю их.
– Смотрите! – показываю я. – Отсюда видно белые утесы Дувра!
Они просто невероятны, и даже отсюда кажется, что их белизна словно излучает свет.
– Не могу сдержаться, песня застряла в голове. – Я начинаю напевать классический хит Веры Линн «The White Cliffs of Dover».
– Вау, – говорит Рози. – Хотела бы я прокатиться там на канатной дороге, увидеть их поближе.
– Я тоже. – В мире столько всего неизведанного, надеюсь, эта поездка во Францию вдохновит нас не останавливаться, ехать так далеко, как позволят наши фургоны. – Но пока нас ждет другое приключение. И это Le Phare, настоящий маяк.
Рози стонет: она не фанатка высоты.
– Сколько ступеней?
И физической активности.
Я притворяюсь, что не знаю.
– Не придуривайся, я тебя насквозь вижу.
– Ладно. Всего две сотни и семьдесят одна малюсенькая крохотулечная ступенька.
Она фыркает.
– Никогда не пойму, почему вам доставляет наслаждение причинять себе боль. Что классного в том, что будут ныть мышцы?
Я хватаю ее за локоть и веду.
– Из классного – вид, глупышка.
Мы находим маяк и покупаем билеты под бурчание Рози; ее голос становится громче, когда мы доходим до середины, и ноги уже начинают дрожать от напряжения.
– Напомните мне, почему мы не могли посмотреть на то же самое море с земли?
Я смеюсь.
– На такое сказать нечего.
Макс оставил нас далеко позади, и я в очередной раз праздно задаюсь вопросом, не супергерой ли он тайно. У него никогда не кончается энергия. Бедняжка Рози крякает, бурчит и проклинает день, когда с нами познакомилась.
Мы поднимаемся уже медленнее, груди (осмелюсь ли я сказать, чресла!) вздымаются. В конце концов мы вознаграждены великолепным видом с верхней площадки маяка. Макс уже у ограждения и машет нам рукой.
– Что скажешь?.. – подстрекает ее Макс, улыбаясь. Я отмечаю, что у него дыхание не сбилось ни на йоту.
Уперев руки в боки, Рози улыбается в ответ и, задохнувшись, выдавливает:
– Вау!
У подножия скалы разбиваются волны, и нас захлестывает соленый запах моря. Этого достаточно, чтобы восстановить наши силы после долгого сидения в фургонах, и я наполняюсь энергией, готовая продолжить наше путешествие.
– В следующей жизни я буду смотрительницей маяка, – говорю я, представляя себя укутанной в плед, с книгой в руке, и накатывающие на берег волны.
– Может, ты не заметила, но они сейчас не сильно в ходу, – отвечает Рози.
– Даже лучше, не придется работать. Я претендую только на вид.
Рози улыбается.
– Будешь как Рапунцель, а? Прятаться в своем замке.
– Что-то вроде того.
Я представляю будущую себя, затворницу маяка, и вижу, как подростки, подбегая, стучат в мою дверь, а потом взвизгивают и улепетывают, словно я новая Страшила Рэдли[7]. Le вздох.
– По кофе и идем на второй заход? – спрашивает Рози, заглядывая в свой планер. – По времени как раз укладываемся. – Она улыбается, как победитель.
Мы находим небольшую французскую кондитерскую, по стенам которой вьется ароматный жасмин, наполняющий благоуханием воздух. Отыскав стулья, мы усаживаемся плечом к плечу и лицом к улице, словно солдаты. Мне кажется странным, что французы не сидят вокруг стола, а смотрят вдаль. Меня уже пожурили во время прошлой моей поездки в Париж, когда я повернула стул, чтобы сидеть лицом к Ти Джею. Я узнала, что так не делают. От этого воспоминания я улыбаюсь, и какой-то дьяволенок внутри замышляет проделать это и сейчас, чтобы посмотреть, что будет, но я его приструниваю.
Через несколько минут официант принимает наш заказ: два café au lait[8] и tartelette fraises[9], а Максу достаточно травяного чая и свежего воздуха. Как он еще жив при таком питании, мне не понятно.
Следуя общепринятому кафешному этикету кочевников, мы достаем телефоны и подключаемся к открытому вай-фаю, чтобы проверить, какие новости могли пропустить с последней остановки. У меня вроде ничего. Мир продолжил вращаться и без моей
