Татьяна Бочарова - Мой суженый, мой ряженый
Так она и поступила. Дирижер выслушал ее спокойно, без эмоций и обид и, покачав головой, проговорил:
— Жаль. Очень жаль. Ты только-только распелась.
— Мне самой жаль, — вздохнула Женя. — Но ничего не поделаешь, слишком много дел.
— Хотя бы до Нового года дотяни, — произнес Лось просительно.
— А какой смысл? — удивилась Женя.
— Смысл есть. Я как раз сегодня хотел всем объявить — нас приглашают на фестиваль в Санкт-Петербург. Прямо на новогодние праздники, тридцатого, тридцать первого и первого. Два концерта, один из них в филармоническом зале. После них — гулянка до самого утра, фуршет, дискотека, словом, все, что вам, молодым, надобно. Днем экскурсия по городу, обед в ресторане и отъезд.
— Какой отъезд? Вы о чем? — Из-за Жениного плеча высунулась любопытная физиономия Любы.
— Да вот, уговариваю Женю не бросать пока что хор — предстоит интересная поездка.
— Что за поездка? — оживилась Люба.
— В Санкт-Петербург, — объяснила Женя.
— Класс! Просто супер! — Люба просияла от восторга и тут же набросилась на подругу. — И ты хочешь слинять? Нет уж, дорогая, ничего у тебя не выйдет! Когда мы едем, Всеволод Михалыч?
— Под самый Новый год.
— Значит, новогоднюю ночь будем вместе праздновать?
— Разумеется. — Лось улыбнулся и выразительно глянул на Женю.
Та стояла, раздираемая сомнениями. С одной стороны, конечно, заманчиво смотаться на праздники в Петербург, тем более, это город ее мечты. С другой — что делать со Столбовым? Он как раз только вчера говорил, что намерен сразу после Нового года показать ее работу одному из коллег по университету. Это значит, что нужно пахать весь декабрь напролет, не поднимая головы.
— Значит так, — прервала ее размышления Люба, — вы ее не слушайте, Всеволод Михалыч. Никуда она не уйдет, поедет с нами, как миленькая.
— С каких это пор ты за меня решаешь? — недовольно проговорила Женя.
— С таких! Только дурак откажется от того, что тебе предлагают. Давай хоть кого спросим, вон, Анжелку, например. — Люба кивнула в сторону хорошенькой и застенчивой Анжелы Бабченко.
— Да брось ты! — Женя поспешно дернула ее за рукав. — Оставь человека в покое.
Люба пожала плечами.
— Не хочешь — пожалуйста, можем кого-нибудь другого спросить. — Она пошарила глазами по залу. Взгляд ее наткнулся на Карцева, который с отсутствующим видом направлялся мимо рояля к окну. — Его! Он у нас глупей всех.
— Перестань! — прошипела Женя, но Люба, весело смеясь, уже шагнула вперед.
— Эй, Карцев! Иди сюда, дело есть.
Тот остановился и вопросительно поглядел на Любу.
— Какое дело?
Кажется, это были первые слова, которые Женя услышала из его уст — до этого в ее присутствии он только пел или молчал.
— Иди сюда, говорю, — велела Люба.
— Обойдешься, — холодно проговорил Карцев. — Я отсюда неплохо слышу. — Лицо его, как обычно, выражало угрюмость и неприветливость.
— Ладно. — Люба улыбнулась. — Скажи нам, ты поедешь в Петербург выступать? Там фестиваль хоров, как раз под самый Новый год. Поедешь или нет, признавайся!
— Не знаю. — Он неопределенно пожал плечами. Подумал секунду, потом добавил. — Поеду, наверное.
— Вот, видишь! — Люба победоносно оглядела Женю. — Даже Карцев поедет! Даже он!
Жене стало неловко и противно. И зачем Любка так издевается над парнем? Будто он, действительно, полный отстой, которого никто за человека не считает. Она посмотрела на Карцева и виновато улыбнулась. Тот на ее улыбку никак не отреагировал, лицо его осталось все таким же непроницаемым и отчужденным.
Было ясно, что Любины слова его ни малейшим образом не задели и ему на них наплевать с высокой колокольни, равно, как и на Женино сочувствие.
— Это все? — язвительно произнес он, немного погодя. — Можно идти?
— Иди, свободен. — Люба шутливо помахала ему рукой.
Карцев молча повернулся и продолжил свой путь.
— Зачем ты так? — с укором проговорила Женя.
— Правда, Люба, зачем? — поддержал Лось. — Мне казалось, у нас в хоре все друг к другу хорошо относятся.
— К нему никто хорошо не относится, — отрезала Люба и тут же затормошила Женю. — Не увиливай от темы. Главное мы выяснили: если уж такой лох, как Карцев, понимает, что нужно ехать, то тебе и сам Бог велел.
— Хорошо, — тихо сказала Женя. — Хорошо. Я поеду.
Она удивлялась самой себе. Снова этот Карцев вынудил ее действовать против собственных принципов, и как вынудил — без малейших уговоров и усилий, одним своим присутствием! Действительно, Женя просто не могла не поехать, если он сказал, что едет. Значит, нисколько он ей не надоел на самом деле, а по-прежнему вызывает симпатию и жгучий интерес.
Женя вдруг испугалась, что Люба поймет, почему она изменила решение. Однако та уже позабыла о Карцеве и принялась с жаром выпытывать у Лося подробности предстоящей поездки.
Через несколько минут пришел Санек и, узнав о фестивале, принялся с ходу строить радужные планы.
— Девчонки, надо будет стопудово сходить в Петропавловку. Говорят, там классно.
— Лучше в Эрмитаж, — заспорила Люба. — А еще лучше съездить в Петергоф, только жаль, фонтаны зимой не работают.
Постепенно вокруг дирижера собралась большая компания. Все шумели, спорили, высказывая свое мнение. Лось, отвечая на вопросы, смеялся:
— Ну, раз все уже все знают, можно ничего не объявлять, а сразу начать репетицию.
Женя встала на место и тут же спиной ощутила взгляд Карцева. «Не буду оборачиваться, — твердо решила она. — Хватит с него и того, что я еду в эту дурацкую поездку. Пусть поймет, что когда ему улыбается девушка, нужно в ответ тоже улыбнуться, хотя бы из вежливости». Она демонстративно расправила плечи и вскинула голову, а когда репетиция окончилась, ушла домой в обществе Санька, даже не оглядев зал.
8
Столбовой размашистыми движениями чертил на доске схемы и формулы. Женя сидела за столом и задумчиво смотрела на его удивительно ладную и стройную для своего возраста фигуру. Интересно, как он отреагирует на то, что она сейчас скажет?
Столбовой закончил писать и обернулся к Жене.
— Как вам такой вариант?
Она пожала плечами.
— Если честно, мне это даже в голову не приходило.
— Напрасно. — Взгляд Столбового сделался серьезным и суровым. — Должно было придти. Должно было обязательно придти, Женечка. Если вы хотите участвовать в конференции, да еще в качестве моего ассистента…
— Николай Николаевич! — перебила его Женя. «Сейчас или никогда, — стучало у нее в мозгу, — потом будет поздно и неловко».
