Простые истины - Алина Аркади
‒ Будущая жена ‒ уточняю, ‒ улыбается Юра, довольно причмокивая и наслаждаясь предполагаемым статусом любовницы, ‒ и ему придётся с ней контактировать, когда я буду забирать своего сына, чтобы провести вместе время. И какие бы вы, девочки, ни прилагали усилия по очернению в глазах Егора образа идеального отца, как родитель я имею право на контакты с ребёнком.
‒ Идеального? ‒ Мой смех разносится ужасающим эхом в тишине двора, а Орехов кривится, наблюдая за моим адским хохотом. ‒ А ты идеальным когда стал, папаша? Когда дом на маму переписывал или когда просил минимальные алименты в суде? А, ‒ тяну, щёлкая пальцами, ‒ наверное, когда в тысячный раз оскорблял мать своего ребёнка, выливая очередной ушат дерьма. Или ещё вариант, ‒ наступаю на Юру, отодвигая к бордюру, ‒ вся твоя идеальность досталась Лесниковой, когда ты за спиной у жены развлекался в постели женщины, с которой у тебя исключительно деловые отношения. Ничего не упустила?
‒ Ты и раньше была той ещё сукой, но теперь заматерела, стала больно кусаться, ‒ цедит Орехов, растягивая губы в омерзительном оскале. ‒ Нужно было жениться на младшей Савёловой. У меня был бы брак с перчинкой.
‒ У тебя был бы брак с большими проблемами, ‒ останавливаю фантазии, рвущиеся из Юры. ‒ А точнее, его бы не было, потому что ты не в моём вкусе от слова «совсем». Я бы на тебя не посмотрела даже за большие деньги, не говоря уже о добровольном желании. Это Нина каким-то чудом рассмотрела под толстым слоем отрицательных черт тонкую полоску света, на которой держался ваш брак. Так что не льсти себе, Орехов. Слишком много на себя берёшь. Осторожно, не споткнись, ‒ делаю крутой разворот и иду к машине. ‒ Мы и так уже опаздываем в детский сад, а мне ещё нужно завести детей в группу и раздеть.
‒ Я пойду в суд! ‒ кричит мне в спину Орехов.
‒ Да хоть в два. Удачи, ‒ поднимаю руку над головой и машу ему, не оборачиваясь.
Я не Нина, которая удивляется каждый раз, когда Юра опускается в её глазах на ещё одну ступень. Давно осознала, каким на самом деле непорядочным человеком являются Орехов и его мать.
‒ Тёть Ян, ‒ шепчет Егор на заднем сиденье, как только возвращаюсь в машину, ‒ мне придётся ехать с папой? ‒ Обернувшись, вижу огромные глаза, наполненные страхом. ‒ Я не хочу. Там неприятная тётя, которая невкусные конфеты мне давала.
‒ И не поедешь, ‒ успокаиваю ребёнка, ‒ пока сам не захочешь.
‒ Я же говорил, ‒ шипит Мишка, толкая двоюродного брата в бок. ‒ Мама тебя дяде Юре не отдаст, пока тётя Нина не разрешит.
‒ Пусть мама совсем не разрешает, ‒ сопит племянник, со злостью отламывая детали на роботе, подаренном папой. ‒ Пусть только с бабушкой Лидой разрешает. Она хорошая.
Внимательно вслушиваюсь в диалог ребятни, делая вывод: как бы Орехов ни старался, сын не желает проводить время в его обществе. Нина никогда не позволяет себе говорить о Юре плохо в присутствии ребёнка, делая упор на то, что бывший муж есть и остаётся отцом, имея право на встречи с сыном. Но, видимо, у самого Егора совсем другое мнение, которое пока остаётся неизменным.
Отвожу детей в сад, заезжаю по дороге в супермаркет, закупившись необходимым, и возвращаюсь домой, чтобы приступить к работе. Двух заказчиков хватает за глаза и по времени, и по заработку. Ещё находясь официально в декрете, не сидела сложа руки, подрабатывая удалённо. Подруга помогла найти двух клиентов, начальников небольших фирм, которых вполне устраивал такой формат. Официально уволилась с предприятия, на котором отработала чуть больше года, когда Мише исполнилось три, и осела дома. Сашу вполне устраивало, что сын постоянно у меня на глазах, да и я занята делом, дополняя бюджет семьи. Именно два года назад мы и решились взять в ипотеку большую квартиру в хорошем районе, рассчитав всё заранее. Вот только через год муж погиб, и все обязательства легли на мои плечи. Я справляюсь, половину своего заработка отдаю банку, на вторую половину мы с Мишкой живём. Не шикуем, но вполне можем позволить себе многие траты, не ограничиваясь. Напряжённее стало, когда к нам переехала Нина с племянником, но как только сестра войдёт в колею, получая зарплату, станет легче.
Звонок телефона отрывает от монитора компьютера. На экране высвечивается имя моего клиента, который в последнее время звонит чаще обычного.
‒ Доброе утро, Константин Павлович, ‒ обычное приветствие.
‒ Доброе, Яночка, ‒ щебечет в трубку, раздражая. Всегда обращавшийся ко мне на «вы», последние месяцы Ивлев опустился до уменьшительно-ласкательных. ‒ Я в вашем районе, могу заехать?
‒ Зачем? ‒ приподнимаюсь, не желая принимать сейчас гостей.
‒ Я ведь вам должен был прислать документы. Вы просили, но в офисе не работает сканер, может, сделать копии у вас? Насколько я знаю, у вас имеется оборудование.
‒ Во всём офисе ни один сканер не работает? ‒ удивлённо моргаю, вспоминая, что офис-то у Ивлева приличный, и там точно не один сканер на двадцать сотрудников.
‒ Именно. Представляете! Всё оборудование разом полетело. Техники работают, исправляют, но это надолго.
Закрадываются сомнения в правдивости слов мужчины, который убеждает в поломке всего и вся разом, но мне необходимы эти документы для продолжения работы, поэтому, подумав несколько секунд, всё же соглашаюсь:
‒ Хорошо, Константин Павлович, подъезжайте. Я дома.
‒ Буду через десять минут, ‒ радостно выдаёт и скидывает звонок.
Не проходит и пяти, как на всю квартиру начинает трезвонить оповещение домофона, и, услышав в трубке знакомый голос, я впускаю мужчину в подъезд.
‒ Доброе утро, Яночка. ‒ На пороге Ивлев ‒ вылизанный, лощёный и настолько надушенный, что едва не закрываю нос от обилия ароматов.
‒ Доброе, ‒ стою в дверях, ожидая документы, но мужчина протискивается внутрь, нагло отодвигая меня. ‒ Да, хорошая у вас квартира, ‒ беспардонно заглядывает в детскую, а затем в спальню Нины, пока я, опешившая от его наглости, не преграждаю путь.
‒ Константин Павлович, документы, ‒ протягиваю руку, ожидая обещанного.
‒ Ну что же вы, Яночка, даже кофе не угостите начальство?
