Месть под острым соусом (СИ) - Морейно Аля

Время движется незаметно. Приготовления к свадьбе идут полным ходом. Мы со свекровью выбираем платье, остаётся подогнать его по фигуре, оставив небольшой припуск на возможный живот. Его пока почти не видно, но теперь с каждой неделей он становится всё больше и больше. Малыш растёт. 

На УЗИ нам сделали его первую фотографию. И хотя там мало что можно разобрать, сам факт, что на этой картинке изображён мой ребёнок, вызывает трепет и умиление. Беременность делает меня очень сентиментальной и плаксивой, я постоянно плачу по любому поводу.  

И кажется, ничто не способно омрачить мою радость, но однажды… 

 - Слушай, Маш, тут такое дело. Мои предки считают, что нам надо отложить пока свадьбу, – Дима в глаза не смотрит, отводит взгляд. Значит, сам знает, что неправ. 

- Как это отложить? Почему? На сколько времени? 

- Пока следствие идёт. Мало ли чем всё закончится. 

- Дима, а какое отношение это имеет к нашей свадьбе? Я не понимаю, зачем откладывать. У меня уже вот-вот живот будет огромный, я в платье не влезу! Ты же знаешь, что я не виновата, у меня случился обморок, есть медицинское заключение. 

- Вот и прекрасно. Если тебя оправдают, мы сразу после суда поженимся. Справка из консультации на руках, нас зарегистрируют по ускоренной процедуре. 

- Погоди. А если не оправдают? 

- Не знаю даже. Понимаешь же, что отец мой – не последний человек. Как на него посмотрят, если тебе срок дадут, пусть даже условный, а я женюсь на тебе? Получится, что невестка Рогозина – уголовница? Как он это избирателям объяснять будет? Да и сам факт, что ты сбила человека. Кто там будет разбираться, обморок у тебя был или передоз наркоты? Знаешь же, какие журналисты ушлые – разнесут сплетни, потом не отмыться. 

- Дима, если мы поженимся, то судья не рискнёт идти против твоей семьи и учтёт все смягчающие обстоятельства! 

- Маша, ну что я могу сделать? Отец сказал: нет, только если тебя оправдают. Иначе грозится денег не дать. А как свадьбу играть без денег? Жить потом как? У меня-то своих денег ещё нет, – он выглядит виноватым. Мне даже жаль его – родители вынуждают его делать то, чего он не хочет. Но мне никак не удаётся подобрать нужные слова и аргументы, чтобы он решился принять в этом споре мою сторону. 

- Да как-то справимся! В конце концов, не обязательно пышную свадьбу делать, можно просто расписаться. И потом, мы с тобой будем работать. 

- Да какое там работать? Тебе рожать меньше, чем через полгода. Знаешь, сколько денег понадобится? Твои вряд ли нам чем-то помогут. 

- Это да… Но как-то прорвёмся! Ребёнок же в любом случае родится, его никак не отменить и не перенести! 

- Отец сказал, что если тебя посадят, то после родов мы, возможно, заберём малого к себе. Дома ему наверняка будет лучше, чем с тобой в тюрьме. 

Киваю, как китайский болванчик. Не верю, что меня признают виновной, это просто не укладывается в голове. Мужчина, которого я сбила, жив, у его родственников есть деньги на хорошее лечение, не сомневаюсь, что врачи сделают всё возможное. У меня смягчающие обстоятельства. Разве ж судья – не человек? Должен войти в положение. 

Уговариваю себя, хотя сильно нервничаю. Суд уже вот-вот. 

- Дима, думаешь, мне могут дать реальный срок? 

- Кто его знает? Отец сказал, что семья там влиятельная, в городе их фамилия хорошо известна. Наверняка связи есть везде. Если захотят тебя наказать, то могут добиться и реального срока. 

- И что, твой папа никак не может мне помочь? Я же не чужой человек ему. 

- Маша, ну и не родная ведь пока. 

- Да как же так, если я ношу его внука? Или внучку, – рука непроизвольно ложится на живот. 

- Он не отказывается от внука. Но боится за свою репутацию. Ты же знаешь, что скоро выборы, а он баллотируется по мажоритарному округу, тут каждое, даже самое мелкое пятно на биографии, может стоить ему карьеры. Мы не имеем права рисковать. А вот если он пройдёт, то в случае плохого исхода суда, постарается посодействовать, чтобы тебя выпустили условно-досрочно. 

- Ты спрашивал у него про деньги на адвоката? А то бесплатный адвокат – совсем неопытная девочка. Мне бы для подстраховки нанять кого-то позубастее. 

- Нет у него свободных денег. Говорит, что всё в деле крутится. А в связи с выборами он не хочет светить лишними средствами. Да что ты переживаешь? Не посадят тебя! Разве что штраф какой-то присудят. Но с этим, думаю, отец должен помочь. 

Глава 7

Июнь 2012 г. 

Возможно, Димин отец поступает правильно, я вижу логику в его поступке. Ему во что бы то ни стало нужно выиграть выборы, а невестка-уголовница в идиллию его семьи не вписывается никак. 

Но почему-то мне кажется, что у него достаточно влияния, чтобы помочь мне выкарабкаться из западни, в которую я угодила. На его стороне деньги, связи и статус. Если бы мы с Димой расписались и я официально стала Рогозиной, то и отношение у следствия ко мне наверняка было бы иное, и для суда это было бы серьёзным смягчающим обстоятельством. Если бы он нанял мне хорошего адвоката… Тогда с меня бы сняли обвинение, и все от этого только выиграли бы. Но он, вероятно, боится использовать даже косвенные рычаги давления на суд. Он позиционирует себя честным политиком и не хочет создавать прецедента, чтобы в нём усомнились избиратели. А что будет при этом со мной – не так важно. И что будет с моим ребёнком, его внуком? Неужели карьера политика стоит того, чтобы жертвовать благополучием малыша? 

Почему Дима идёт на поводу у отца? Почему не объяснит, что я отчаянно нуждаюсь в помощи и больше мне её ждать неоткуда? Если они бросят меня на произвол судьбы, то может пострадать ребёнок. 

Разговор с женихом выбивает из колеи. Я нервничаю, хотя врач мне строго-настрого запретил волноваться. Спустя несколько часов начинает тянуть живот. Со временем боль не утихает, приходится вызывать «скорую». 

Врачи в роддоме констатируют угрозу прерывания и кладут меня на сохранение. Снова нужны деньги, которых у мамы нет. 

Дима приезжает лишь наутро, покупает необходимые лекарства и отправляется в университет. Скоро сессия. Напуганная перспективой оказаться за решёткой, я пыталась получить разрешение сдать зачёты и экзамены досрочно, но декан не счёл мои аргументы достаточными и отказал. Жаль, я могла хотя бы закончить второй курс… 

Впрочем, хандрить нельзя! У меня всё будет хорошо, иначе быть не может! Я невиновна, суд не сможет это проигнорировать. 

Первое заседание назначено уже на следующей неделе. Конвой приезжает за мной прямо в роддом. Полицейские недовольно переговариваются за дверью, ожидая, когда закончится капельница. 

Я представляла себе зал суда огромным, с множеством людей. Но в реальности помещение оказывается небольшим и едва вмещает немногочисленных присутствующих. 

Вглядываюсь в лица зрителей, выискивая Диму, но не нахожу. Что могло случиться, что он не пришёл? Встречаюсь глазами с мамой. Лицо опухшее, бледное. Впервые вижу её сгорбленной – обычно, что бы ни случилось, она ходит с высоко поднятой головой и прямой спиной. 

Судья объявляет начало заседания. Сторону обвинения представляет адвокат. Он предоставляет суду какие-то справки, медицинские заключения, счета за лечение. Адвокат зачитывает документы, сыплет медицинскими терминами, большая часть из которых мне непонятна. Из всей обвинительной речи я делаю вывод, что пострадавший мужчина жив, но находится в тяжёлом состоянии. За границей ему сделали несколько операций, но в результате аварии он стал инвалидом. 

Вслушиваюсь в каждое слово. Самое важное для меня, что этот человек жив, но настораживают слова об инвалидности и разрушенной карьере. Панический страх перед решением судьи множится чувством вины за покалеченную жизнь. 

Мой адвокат, молоденькая девушка, смотрится убого. Не нужно быть специалистом в юриспруденции, чтобы понимать, что представитель обвинения – акула, а мой – маленькая беззубая рыбёшка. Она тоже предъявляет суду выписки из моей карты, медицинские заключения. Однако адвокат настаивает, что эти документы никакого отношения к делу не имеют, что это манипуляция и игра на чувствах, которые не чужды даже самым беспристрастным судьям. В результате часть справок к делу приобщать отказываются.