Мой бывший бывший (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Ушла, порвала с любовником и со всем миром впридачу, родила ребенка для себя и тянула вопреки всему.

Тянула, как лямку. Хотя все могло быть и по-другому!

Это мог быть наш ребенок. Наша с ней дочь! Моя дочь, в конце концов.

Моя девочка, за которую я порвал бы в клочья любого. Отрывал бы по пальчику, вырывал бы глотки.

Моя маленькая принцесса, которая точно бы никогда и ни в чем не нуждалась.

И которую вряд ли уж очень баловала переводчица в задрипанном музее.

Но не моя.

Андреевна!

Господи, как не пойти и не придушить эту?..

Хочется — прямо сейчас, благо между нами всего пара секунд на лифте.

Сжать руки на высокой шее и придушить, к чертовой матери!

Стоило оно того, Вик? Стоило меня предавать?

Хотя… Какое мне сейчас до неё дело? Её ребенок — её проблемы. Но боже, как же бесит…

От него она родила. От него — решилась. А я… А я два года из трех нашей семейной жизни её уговаривал обдумать вопрос рождения детей. И слушал отмазки, что нужно закончить учебу, нужно разобраться с работой… Вот эту всю ерунду.

Так и выходит, что просто — она не хотела детей от меня. От кого угодно, только не от меня!

Нет, смертельно необходимо выжить мою бывшую жену из Рафарма в скором темпе. А на прощанье — пожелать ей катиться к Завьялову.

Пусть, в конце концов, этот мудак хоть что-то для неё сделает. Раз уж он настолько запал ей в душу, что от него она даже ребенка родила!

И, слава богу, что есть эта чашка чая, которую можно с нейтральной рожей, медленно опустошать. Иначе Крис наверняка бы напрягло мое молчание.

В кармане вибрирует телефон — уже по звукам труб, поставленным на звонок, я понимаю — звонит Эд. Труба зовет, да! Меня потеряли?

— Где ты, Ветров? — сухо интересуется Козырь, когда я беру трубку. — На месте?

Необходимость вернуться к работе успокаивает. Отключиться от эмоций — иногда бывает спасением. Жизненно необходимым спасательным кругом. Кажется, я сейчас с ума сойду от этого бешенства.

— Почти, — честно откликаюсь я, успокаивающе проводя Крис по скуле. Успокаиваю я больше себя.

Вот она — моя женщина. Не какая-то там вертихвостка, а моя Кристина. И вот с ней у меня и будет и дочь, и сын, и все остальное.

Может, и вправду не стоит затягивать с женитьбой…

— Ну, окей, пусть твое «почти» решит, наконец, кадровые проблемы в переводческом, — небрежно бросает Эд, — потому что я теряю терпение.

— Я передам, Эдуард Александрович, — киваю я, хотя нет необходимости. Кристина это слышит — громкость у моего телефона на максимуме — и зябко ежится, а потом будто встряхивается, сбрасывает с себя напряженность и лишние эмоции. — Что-то еще?

— Смотрел уже иски, которые с утра прислали? Есть что-то серьезное?

— Да, — я хмурюсь, припоминая, — пожалуй, есть.

— Подтягивайся в курилку, обсудим, — Эд, разумеется, тут же сбрасывает.

Меня аж потряхивает от досады. Вот потерять черт его знает сколько времени, бегая вокруг моей бывшей жены — Козырь может. Выделить чуть больше времени на деловой разговор…

Впрочем, ладно, курилка так курилка.

Я как раз хочу накуриться до тошноты. Чтобы хотя бы было оправдание этой непонятной горечи в груди.



7. Фортуна обещает потепление

— Тук-тук…

Я аж вздрагиваю, отрываясь от листа с переводом. Это был контракт — пока небольшой, незначительный, но все равно рабочий. И налажать с первым же проектом для Рафарма, особенно тем, который Козырь лично сунул мне в руки и даже обещал сам проверить… Мне не хотелось, вообще никак! Поэтому ушла в себя.

За моей спиной стоит Николай. Опирается плечом о дверной косяк.

— Можно? — лукаво улыбается мой шеф, и я даже удивляюсь такому контрасту.

Во время рабочего дня он был в образе этакого сухого мрачного типа, от грозного взгляда которого сразу отказывало желание сходить покурить, и ты сразу вспоминала, что у тебя вообще-то ужасно мало сделано.

— Вы уже вошли вообще-то, Николай Андреевич, — я чувствую себя странно под пристальным взглядом серых глаз драгоценного начальства.

— Ну, я стучал, — Николай чуть пожимает одним плечом, — вы не ответили, Виктория.

А еще я не заметила, как он вошел в наш мини-мирок на четверых переводчиков. А кстати, почему больше никого нет на месте?

— Да, я… Заработалась… — я бросаю взгляд на часы. Круто. Сорок минут как закончился мой первый рабочий день в Рафарме. Я его пережила! И меня даже не подняли на вилы, и не сожгли на костре как ведьму, околдовавшую главу компании.

— В следующий раз учтите, что сверхурочные оформляются отдельно, — Николай проходит в кабинет и присаживается на край соседнего со мной стола. Тот стол — моего официального куратора до конца испытательного срока. Впрочем, сейчас Алисы уже нет, ну и хорошо.

— Ну, как прошел первый рабочий день? — со вполне искренним любопытством интересуется Николай. Я аж теряюсь слегка. Это он так контакт с новой сотрудницей налаживает или что-то еще?

И как прошел мой рабочий день? Честно? Я чуть тушуюсь, чтобы подобрать описание моих впечатлений так, чтобы его можно было подать на блюдечке непосредственному руководству.

— Виктория, ну не молчите, — Николай смеется, чуть склоняя голову набок, — в конце концов, вы не преступница, а я — не полицейский. И все что вы скажете — не будет использовано против вас.

Надо же. Мужик и с чувством юмора — редкий зверь. А этот — еще и симпатичный. Ох-хо, джекпот? Судьба решила в кои-то веки выкинуть мне три семерки?

Ну, это вряд ли. Я-то со своим везением уже тридцать лет живу. И все про себя знаю. Но поводов обостряться паранойей у меня вроде как нет.

— Хотите откровенности? — я чуть потягиваюсь и замечаю, как заинтересованный взгляд Николая скользит чуть ниже линии моих ключиц. На секунду, на мгновение, но скользит.

Ай-яй-яй, Николай Андреевич! Мои глаза в другом месте расположены!

И все же приятно, блин…

Нет, чисто теоретически я должна бы переживать из-за недавнего расставания с Русланом, но как-то… Стало легче, когда у меня появился повод не отвечать на его звонки. Он встретил меня позавчера у подъезда моего дома, попытался покаяться, включить самца и полезть обжиматься, но слился, как только услышал обещание вызвать полицию и обвинить его в домогательствах.

Руслан меня раздражал. Слишком назойливый, слишком требовательный, слишком обидчивый.

Я не познакомила его с дочерью — я ему не доверяю!

Я не вожу его к себе — у меня, наверное, уже мужик есть!

Я не могу носиться к нему по первому свистку этого горячего восточного юноши — все, капец, я к нему равнодушна, да таких, как я — у него как грязи, а я не ценю внимание его божественного сиятельства.

Поэтому на свадьбе — да, я выбесилась. Еще бы не выбесилась — имеет же наглость, при мне тискать левую бабу. Ты уж честно скажи, что вот оно — твое. Ты это хочешь! От меня отвали, раз уж так!

Зато сейчас, несколько дней спустя — мне уже ровно. Я будто выдавила прыщик. Оно поболело, но мы же знаем, что в прыщиках нет ни пользы, ни красоты…

Это, наверное, возрастное — не разбиваться сердцем из-за всякого мудака. Какая жалость, что когда меня бросил Ветров — у меня такого навыка не было…

А вот внимание Николая мне внезапно льстит. Тем более, что как успели мне наболтать разговорчивые девчонки — он аболютно свободен. И сидит тут. Таращится на меня. Пусть это далеко от мечтательного “он полюбил меня за мою бескрайнюю душу”, но не все же сразу.

Мы пока что просто разговариваем.

— Откровенность — это замечательно, — Николай кивает, чуть поправляя на носу очки, — да, Виктория, я с удовольствием бы услышал ваши искренние впечатление от нашего… — он заминается, но больше для проформы, — дурдома.

Так ласково говорит… Вообще я уже поняла, что тот костяк переводчиков, что в Рафарме упорно держится — это фавориты Николая Ольшанского. Он упрямо не дает в обиду именно своих. А на новичков еще смотрит. Пристально! Он не очень доволен подбором Кристины, как я поняла…