Мой бывший бывший (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Все-таки правильно я сделал, что не стал дожидаться, пока она оклемается и снова возьмет трубку — после катка «Разъяренный Козырь» некоторые особо чувствительные просто сразу увольняются и уходят в запой. Ну, или в острую фазу депрессии. Хотя это вообще-то почти одно и то же.

— Я же тебе говорил, что не надо так нарываться, — ворчу я, поднимая телефон и опуская его на стол перед Кристиной, — сказал Эд тебе её оформить — оформляй. Ведь не факт, что он бы тебя стал слушать, даже если бы все сложилось, как ты планировала.

Нет, конечно, попытка была отважная и дерзкая, как обрисовывала мне свой план Крис — у неё все складывалось. В теории…

В теории и Николай должен был не вдохновиться языковыми навыками Викки. А он… Он нашел язык моей бывшей «достойным». Ольшанский — и такой приговор в моем уме не сочетались абсолютно. Уж я-то знал въедливый характер Ника, который был ужасно переборчив в плане тех, кто должен был ходить в его подчинении.

Ни одного из кандидатов, которых предлагала ему Кристина, Ник, пять лет проработавший в Японии и знавшим японский даже лучше русского, так не оценивал. В лучшем случае было «терпимо», обычно же было «не впечатлили». А после того, как Ника уволили, а после еле уболтали его вернуться обратно и спасти результативность работы переводческого отдела — Ольшанский и вовсе задрал планку.

Так что вполне закономерно, что мы рассчитывали, что откажет Вике именно он, но в этом плане Кристине пришлось соображать на ходу, чем вывести Викки из себя.

Правдой. Лучше всего человек выводится из себя правдой. И это сработало, разумеется!

Кристина дышит неровно и разъяренно.

— У нее вообще ничего нет, — шипит она, — ни профильного образования, ни нормального опыта работы. Она работала переводчицей в каком-то задрипанном музее, который еле-еле сводит концы с концами. Её сократили вот только что — они решили, что слишком роскошно для них держать лишнюю единицу японского переводчика, лучше, мол, оставить пару английских. И тут, разумеется, твоя Вика наткнулась на Козыря, который на неё залип. Везучая дрянь…

— Уймись, — не удерживаюсь я, тем временем обрабатывая информацию. Занятно. Неужели Завьялов не мог помочь любовнице хоть с каким-то приличным трудоустройством? Он же был у нас хозяин заводов, газет, пароходов.

По-крайней мере, когда явился в отцовскую адвокатскую контору — вел себя тот мудак именно так. Нагло, нахально, будто весь мир должен был целовать ему ноги.

Но все это время я предполагал, что да, лицензии Вику лишили, но «папик» у неё по-крайней мере обеспеченный. Да, наша звездочка не работает адвокатом, как мечтала, работает где-нибудь там секретаршей, таскает Андрею Викторовичу кофе и обеспечивает его интимный досуг — да, это не по ее амбициям, но все-таки. Она сама это выбрала! Она сама выбрала его, предав меня.

Но какой-то там музей… С чего все оказалось настолько плохо?

Завьялов бросил её? Разорился? Надо будет навести о нем справки. Позлорадствовать над ублюдком, разрушившим мой брак. Нет, формально он меня спас, открыл глаза, что верность — это не про мою жену, но…

Но боже, с каким удовольствием я бы раздавил и его. Только отцовская просьба и остановила меня от этого. У него с этим утырком были свои дела. Поэтому… Поэтому мне оказалось проще уйти самому из отцовской адвокатской конторы.

Впрочем, от этого я только выиграл. Место в Рафарме было местом под солнцем. В первом ряду.

— Он хотел меня уволить, — Кристина отпивает из стакана, что я ей подал, глоток воды, — из-за какой-то выскочки. Меня! Я на него пять лет пашу!

Первый раз вижу Кристину в таком раздрае. Впрочем, она и неудовольствие Эда огребает впервые, до этого он к её работе претензий не имел.

Да, это было очень неожиданно. Эд обычно ценил верность. Но… И исполнительность он тоже ценил…

— Тебе лучше сейчас успокоиться, — замечаю я, — и не нарываться. Сейчас — ты в зоне риска, еще раз подставляться тебе нельзя. Я сам разберусь с Викой.

— Этого я и боюсь, Ветров, — взгляд Кристины обжигающе резкий, — что ты сам начнешь с ней разбираться и увлечешься разбирательством. А потом и ею. Милые бранятся, только тешатся, а?

Ревность Кристины раздражает немыслимо. Умеет же выдуть слона из мухи.

Увлекусь? Я? Викой?! Той самой, что по-прежнему флиртует со всем и каждым, той самой, на которую самым позорным образом залип женатый Козырь.

Странно. Я никогда не думал, что Эд выставит дело ниже бабы, хотя… Хотя я помню, что у него было с Клингер. Там он вполне забил на дела и спустил часть собственного состояния просто на то, чтобы пустить пыль в глаза будущей жене.

Ну, вот и сейчас — он разделал Кристину при Вике, будто пытаясь впечатлить последнюю.

Нет, это ни в какие ворота не лезет. Пусть Викки тратит свое очарование на всякого мимо проходящего мужика, я до неё больше не опущусь.

— Уймись, — я говорю это чуть суше и чуть раздосадованней, — тебя уже совершенно заносит, Крис!

— Ну, а что? Скажешь, нереальный вариант? — раздраженно огрызается Кристина. — Помучаешь её еще чуть-чуть, потом она упадет тебе в ноги, ты её простишь, удочеришь её дитятко и снова женишься. Хэппи-энд. Все счастливы. Ну, кроме меня, но кто я для тебя, а?

Хорошая попытка, Крис, но я же говорил, что никуда спешить в этот раз не собираюсь. И обостряйся, не обостряйся этим своим «все люди, как люди, а я — не замужем» — бесполезно.

Так, стоп!

Дитятко?!

— У неё ребенок есть? — я спрашиваю это настолько буднично, что даже Крис чуть расслабляется, не ощущая в моем голосе подлинного любопытства.

Юля — одна из секретарш Крис, притаскивает нам чай. Один зеленый, второй черный — все как по нотам. И есть чем занять руки. Так кстати. Мне нужно это сейчас — хотя больше хочется не сжимать тонкую фарфоровую ручку чашечки, а швырнуть этой несчастной посудиной в стену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А лучше — в голову Викки.

— У неё дочка, — фыркает Кристина раздраженно, — совсем малявка. Мария Андреевна Титова. И нам ведь сказано — мамашек с маленькими детьми рассматривать в самую последнюю очередь. Это же и идиоту ясно, что работницы из них никакие.

— Ну, в переводческом четыре единицы не набраны. Для них уже и последняя очередь покатит, если они язык знают, — я пожимаю плечами. Казаться хладнокровным внезапно оказывается очень непросто — внутри лихорадит в шторме кровавое море.

— Ну, так что, — Кристина скрещивает руки на груди, и глядит на меня с вызовом, — значит, мы можем брать кого попало с улицы? А ты, наверное, спишь и видишь, как удочеришь чужую малявку, а, Ветров?

— Всю жизнь мечтал, — саркастично откликаюсь я. В оправдания я ударяться не намерен — делать мне нечего, еще поощрять ревность Кристины.

Хотя… Не сказать, что у неё нет поводов для ревности сейчас…

Андреевна.

Ан-дре-е-вна!

Она не только спала с Завьяловым. Она еще от него и родила.

Вот почему она в такой паршивой ситуации с работой — немногие папики, вроде Завьялова, согласятся, чтобы любовница от них рожала. Он ведь был женат. Причем женат он был не сколько на женщине, сколько на деньгах её отца. У Завьялова был свой официальный наследник. На кой черт ему еще и на стороне дети?

И на кой черт его жене те, кто могут отпилить от завьяловского наследства хоть даже лишнюю крошечку?

Обычно таких вот залетных дурынд заставляли сделать аборт. Чтобы надежно, чтобы никто потом не явился и не потребовал наследства, денег, чего угодно. Делить капитал никто не любит.

Вика же осмелилась родить. И, судя по всему, алименты ей Завьялов не выплачивал. Ребенку от папочки досталось только отчество.

Викки не хватило пороху явиться к нему с требованием признать отцовство? Или она оказалась слишком гордая для этого?

Да, это походит на правду. Моя Викки такой и была. Её послали, вышвырнули, ну, максимум деньжат на дорожку кинули. А она и обиделась.