Второй шанс на счастье (СИ) - Лакс Айрин
Богдан усмехается. Ловит ладонями за талию. Снимает наши шлемы, повесив на руль. Обхватывает ладонями моё лицо. Зеленоватые глаза лихорадочно блестят. Губы под его настойчивым взглядом начинает жечь ещё сильнее. В нём слишком много голода и страсти.
Муж на меня так никогда не смотрел и — понимаю — не посмотрит. Наш брак — это всего лишь договорённость сторон, ничего больше. Богдан сейчас так близко. Молча, не говоря ни слова, переплетает пальцы с моими. Всего на мгновение задумываюсь о том, почему он не носит своё обручальное кольцо. Но потом, когда он прижимается своим лбом к моему, всё перестаёт иметь значение.
Я слышу, как он дышит. Глубоко и часто. Шумно сглатывает. Его тело прижато к моему. Он поспешно расстёгивает куртку — свою и мою, толкается вперёд. Чтобы обжигало жаром через тонкий слой нижней футболки. Но этого мало…
Богдан забрасывает мои руки к себе на шею. Зажимает ладони замком на моей талии. Я покрываюсь мурашками от каждого его вдоха и выдоха. Воздух наэлектризован вокруг и покалывает кожу.
Между нашими губами всего жалкие пару сантиметров. Мне хочется уничтожить и их тоже. Желаю почувствовать его вкус так сильно, что меня вот-вот сорвёт в огненную пропасть.
Я несмело переношу одну ладонь на его щеку. Он рывком обхватывает меня за шею и со стоном врывается в мой рот языком. Не тратя время на неторопливую ласку, сразу начинает устанавливать свои права. Жарко и голодно целует, дрожа всем телом. Распластывая меня и расплавляя мою волю.
Всхлипываю, но распахиваю рот шире, принимая его остервенелый поцелуй. Я за несколько лет изголодалась по острой, обжигающей ласке. И сейчас пью её так же жадно, как и Богдан.
Невольный стон вырывается изо рта. Богдан отстраняется. Пьяно улыбается. Прижимается губами к моим, целуя коротко и нежно. Дразнит языком чувствительную кромку губ и смеётся, слизывая частые вздохи.
— Да-а-а-а, вот так, Марьяна. Скучала? — баюкает лицо в широких ладонях. — Признайся, что скучала. Ты отвечаешь мне так жадно, что я начинаю терять терпение.
Богдан напирает телом, почти распластывая меня на мотоцикле. Мои пальцы сами зарываются под его футболку, гладя горячий мужской торс.
— Ещё, — требует он. — Ниже…
Богдан выглядит так, словно плохо понимает, что происходит. Но я выгляжу наверняка не лучше. Оголодавшая по его мужской ласке и запутавшаяся в узах навязанного брака. Как никогда раньше, сейчас мне просто хочется разрубить этот узел. Пусть даже будет немного больно, лишь бы не тянуть ярмо лжи.
13. Марьяна
Анализировать поступки и собственное поведение не хочется. Ничего не хочется — только почувствовать себя любимой, желанной до дрожи и помутнения рассудка.
Кипучая страсть без единой разумной мысли — вот что это такое. Кажется, это есть между нами до сих пор. Обоюдоострое желание быть ближе, несмотря на запреты. Только сейчас я — чужая жена, а он чужой муж. Но мы рвано дышим и целуемся так, что звенит в голове. Как будто одних поцелуев хватит, чтобы осушить голодную тоску.
Пальцы Богдана очерчивают пламенные дорожки у меня под одеждой. То выше, то ниже. Преступно низко. Ещё немного — и он достигнет предела, уводя меня за грань. Но пока только сводит с ума дразнящими прикосновениями. Щекочет, лишает желаемого. Замирает, снова начинает ласкать, раскрывая пальцами.
Я прогибаюсь в спине, посылая всё к черту. Распахиваю рот в громком стоне. Дрожу всем телом от яркой вспышки удовольствия. Не протестую, когда он меняет положение и разворачивает меня к себе спиной. Он хочет быть ближе, ничего не объясняя и не обещая.
— Чёрт, как жарко, — охрипшим голосом говорит Богдан.
Остервенело стаскивает с себя куртку, небрежно бросая её на сиденье. Его влажные пальцы дрожат на моих бёдрах. Жадно тянется ко мне, целует шею сзади, отбросив волосы в сторону. Захват пальцев на моих бёдрах усиливается. Богдан прижимается теснее и теснее, опаляя. Становится жарко. Кажется, даже под напором ледяного душа не удастся остыть. Остаётся только гореть. Дотла. Вместе.
Минуя пик единения, мы трясёмся от удовольствия. Тела сотрясает крупной дрожью. Богдан помогает мне справиться с одеждой. Притянув за шею, целует. Уже нежнее и спокойнее, но с обещанием последующего продолжения.
— Хочу тебя. На всю ночь. Поехали в гостиницу? — предлагает легко и просто.
Говорит это так, как, наверное, предлагал это десяткам девиц до меня и предложит, несомненно, ещё не раз потом. Волны удовольствия штормят, но уже не так сильно. Осознание произошедшего ударяет тупой болью в затылок.
Я сама позволила ему это. Хотела близости. Какой-то частью понимала, что всё кончится этим, и ждала. Как я могла опуститься до такого? Мне стыдно за себя.
Богдан замечает перемену в моём настроении. Я жду, что он успокоит меня. Безумная надежда. Я хочу, чтобы он лёгким толчком отправил весь остальной мир куда подальше и просто забрал меня. Вырвал с корнем из привычной обстановки. Лишил всего и дал новый смысл жить. Но вместо этого я вижу, как тухнет пожар в его взгляде. Последняя искра тонет во мгле.
— Хорошо, — по слогам произносит он. — Буду довольствоваться пятиминутным сексом. Снять напряжение в конце тяжёлого дня тоже бывает неплохо, да? — обводит порочным взглядом моё тело. — Но не думай, что отделалась так легко. Я распробовал тебя, Марьяна, — проводит пальцем по губам. — Ты жутко горячая, когда голодная…
Я невольно подаюсь навстречу его ласке с пошловатыми нотками. Но следующие слова заставляют меня отшатнуться.
— Антон был прав. С мужем тебе невероятно скучно, если ты была готова отдаться в пяти минутах езды от трассы…
Бью его в грудь раскрытыми ладонями. Богдан перекатывается с носка на пятку, отстраняясь с ленивым видом кота, ушедшего только потому, что он сам захотел. Опирается задницей о седло байка и закуривает.
— Ты говорил с другом обо мне? — спрашиваю дрожащим голосом.
— Так, обсуждал… Тоха сказал, что ты горячая штучка, — усмехается. — Но насколько ты горячая, ему никогда не узнать.
Лёгким ветерком относит сигаретный дым в мою сторону. Я обхватываю себя за плечи. Хочется оказаться как можно дальше от мужчины, смешавшего меня с грязью. Хочется убежать и от себя, позволившей ему сделать это. От себя даже, пожалуй, хочется сбежать даже больше.
— С чего вдруг такая уверенность насчёт никогда, Богдан? — говорю так только для того, чтобы уязвить его.
Наступает очередь Богдана быть ошарашенным. Он давится сигаретным дымом, закашливается.
— Надо же. Значит, я не ошибся насчёт тебя, — щелчком отбрасывает сигарету. — Ты как-то звонила мне, помнишь?
— Да, это было всего один раз. Знаешь, зачем я звонила? Я узнала, что беременна. Хотела сказать тебе. Не понимаю, на что надеялась. Просто… Просто хотела, чтобы ты знал.
— Да. Я помню твой звонок. Но кое-что ты знать не могла. Я был в это время рядом. Наблюдал по ту сторону. Смотрел, как ты веселишься и танцуешь с Виталиком, как крадёшься на тёмную террасу, чтобы целоваться с ним, — Богдан презрительно сплёвывает в сторону. — И потом ты выбегаешь позвонить мне. О, какая ты несчастная и полная желания обрадовать меня новостью о своей беременности. Прелесть!
— Нет. Всё было не так! Ты и понятия не имеешь, что тогда произошло! — слова даются мне с трудом.
Сейчас я понимаю, что моё умалчивание о некоторых проблемах семьи сыграли против меня. Богдан знал, что меня держат в строгости, но я стыдилась признаться того, что жила под гнётом тирании.
— Я допустила немало ошибок. Но тогда я просто не могла поступить иначе. Брак был навязанным. С самого начала!
— Я не заметил твоих горьких слёз. На вечеринке ты выглядела довольно счастливой, — холодно обрубает мои попытки оправдаться.
Потом достаёт телефон. Через мгновение выражение его лица меняется.
— Разборки откладываются на потом. Надевай шлем. Мне нужно срочно вернуться в город.
