Ребекка Донован - Любить – значит страдать
– Кажется, я сломала запястье. – Она держалась за левую руку, ту самую, которую выставила вперед, чтобы смягчить падение.
– Расслабься и не делай лишних движений. – Мой голос звучал твердо, хотя я дрожала как в лихорадке.
– Прости меня. – У нее из глаз брызнули слезы. – Прости меня, я виновата.
Не обращая внимания на мамины причитания, я изо всех сил пыталась ее успокоить.
– А теперь давай посмотрим, сможешь ли ты встать. – Я взяла маму под руку и помогла подняться.
Когда мы дошли до машины, она уже рыдала навзрыд. Теперь самое главное было сохранить хладнокровие и вспомнить, где находится больница.
– Все хорошо, – пробормотала я себе под нос. – Все будет хорошо. – Затем скосила глаза на плачущую маму и сказала чуть громче, специально для нее: – Все будет хорошо.
Она немного успокоилась и уже не плакала, а только судорожно всхлипывала.
– Ну, ты как? – Я боялась отвести взгляд от дороги и вела машину, вцепившись обеими руками в руль.
– Прости меня, – снова прохрипела она.
– Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
– Думаю, все будет нормально, – прошептала она, вытирая рукавом кровь с лица.
– Кто этот парень? – рискнула спросить я, заметив, что она уже пришла в себя. Но она лишь молча покачала головой. Тогда я повторила свой вопрос уже более настойчиво: – Рейчел, кто этот парень?
Она шумно сглотнула и с тяжелым вздохом сказала:
– Я должна ему деньги.
– За что? – нахмурилась я.
Она не ответила, а я не стала настаивать.
На всякий случай, если меня вдруг спросят в полиции, я попыталась припомнить, как выглядел тот громила. Здоровущий и явно скользкий тип, но вот его лица я не запомнила. А потом до меня вдруг дошло. Имелось единственно возможное объяснение того, почему мама задолжала ему деньги.
– Это твой дилер, – громко произнесла я. Рейчел упорно отмалчивалась. Я стиснула зубы, чтобы побороть душивший меня гнев. – Дай мне свой телефон, – потребовала я, когда мы наконец подъехали к отделению неотложной помощи.
– Что? Зачем? – удивилась она.
– Позвоню Шарон, попрошу забрать тебя, – звенящим от еле сдерживаемой ярости голосом произнесла я. – Тебе, возможно, придется какое-то время пожить у нее, пока не утрясешь свои дела.
– Эмили! – взмолилась она. – Пожалуйста, не уходи!
– Нет, здесь я не останусь, – не глядя на нее, отрезала я. – Пожалуй, съезжу домой, соберу тебе сумку. Оставлю ее на крыльце. Пусть Шарон потом возьмет.
– Только не надо… – заскулила она. – Только не надо никому говорить! Хорошо?
Я повернула к маме перекошенное от отвращения лицо. И у нее еще хватает наглости просить меня врать! Я решительно покачала головой.
– Ну пожалуйста, – жалобно произнесла она. – Собираюсь сказать им, что меня ограбили, но лица налетчика разглядеть не успела.
Один глаз у мамы уже практически заплыл, у крыльев носа запеклась кровь. Она дышала со свистом, из уцелевшего глаза непрерывным потоком текли слезы. Словом, краше в гроб кладут. Но мне было совершенно не жаль ее. Я презирала эту омерзительную женщину, которая пресмыкалась передо мной, выпрашивая подачку в виде лжи во спасение.
– Можешь не волноваться, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Я не расскажу в полиции, что твой наркодилер избил тебя за то, что ты задолжала ему денег. Это не мое дело. Поняла?
Она в очередной раз судорожно всхлипнула и, оставив телефон на сиденье, выползла из машины. Едва дождавшись, чтобы она закрыла за собой дверь, я нажала на газ и рванула с места.
И только когда я выехала на главную дорогу, до меня вдруг со всей очевидностью дошло, что на самом деле произошло. Я плотно сжала дрожащие губы, на глазах выступили слезы злости, меня трясло от негодования.
Припарковавшись на улице, я дрожащей рукой взяла ее телефон. И едва успела отправить сообщение Шарон, как зазвонил мой мобильник.
– Эмма? – услышала я голос Джонатана. – С тобой все в порядке? Ты где?
Я закрыла глаза и сморщилась, точно от боли. Он был на моем футбольном матче.
– Хм… Мне надо было забрать форму, – попыталась я объяснить ситуацию.
– Что случилось? – взволнованно спросил он. – Эмма, ты где?
– Пришлось отвезти Рейчел в больницу, – стараясь сохранять спокойствие, ответила я. – Джонатан… – начала я.
На меня снова накатил приступ неконтролируемой ярости, и я принялась дышать носом, чтобы остановить слезы.
– Так ты в порядке?
– Угу, – пробормотала я и, сделав глубокий вдох, добавила: – Там был какой-то парень. Пришел к ней за деньгами. И он здорово ее отделал.
– Что?! – заорал Джонатан. – Скажи, он тебя бил?
– Нет, у меня все нормально. Но она в жутком состоянии, – закусив губу, ответила я.
– Ты сейчас где? – спросил он. – Я возвращаюсь в Уэслин. Ты где?
– Еду к ней домой, – ответила я. – Надо собрать ее вещи, чтобы она могла пожить у Шарон.
– Эмма, мне кажется, тебе не стоит туда возвращаться.
– Он ушел, – вытирая слезы, сказала я.
– Ладно, тогда дождись меня. Не вздумай одна входить в дом, – строго предупредил меня Джонатан и отключился.
Я снова выехала на шоссе и попыталась успокоиться, по привычке отметая весь негатив. И когда свернула на подъездную дорожку, то уже вполне держала себя в руках, хотя и чувствовала странное оцепенение. После нашего поспешного отъезда входная дверь так и осталась распахнутой настежь. Джонатана пока не было. Я оглядела улицу на предмет незнакомых машин, но ничего подозрительного не обнаружила. Значит, дилер решил не возвращаться.
Подняв защитный экран, я остановилась в прихожей и прислушалась. Тихо. Затем осторожно поднялась по лестнице. И уже собралась было войти в ее комнату, когда услышала какой-то скрип. Резко развернулась, но на лестнице никого не оказалось.
Облегченно вздохнув, я направилась в ее спальню. И тут краем глаза заметила открытую дверь в свою комнату и застыла на месте. Что-то явно было не так. С отчаянно бьющимся сердцем повернулась в сторону открытой двери. На полу посреди комнаты валялась синяя бархатная коробочка. Коробочка, в которой я хранила кулон, подаренный Эваном. Коробочка, которая должна была лежать под бельем в верхнем ящике комода.
Выходит, онвсе-таки вернулся.
Выкрикивая: «Нет! Нет! Нет!», я кинулась назад и врезалась прямо ему в грудь. Отскочив, осторожно попятилась. Он как раз выходил из моей комнаты. На его лице играла мерзкая ухмылка. И мне показалось, что он сейчас ударит меня, как до того ударил мою маму. Страх сжал горло, я приготовилась бежать. И в этот момент я увидела у него в руке свой кулон.
