Невыносимое счастье опера Волкова (СИ) - Коваль Алекс
Мы с Виком переглядываемся. Ревность? Мне, слегка опешившей, не сразу удается сформулировать вопрос. Зато с языка Волкова срывается заковыристый мат и только потом более-менее цензурное:
– Чушь! Какая на хрен ревность?
– Обыкновенная, – и бровью не повел Ларин. – Во все времена из-за нее какие только ужасы люди не вытворяли. Бабы, конечно, вписывались в подобные разборки реже, но и такие случаи на нашей с тобой практике встречались. Ну, встречались же, Волк?
– Бред!
– Кхм, какая ревность, Лень? – прокашлявшись, спрашиваю уже я. – Я видела ее впервые! Мужиков у нее не уводила! Я вообще понятия не имела, что у Вика есть сестра до апреля этого года. Кого нам было делить?
– Ну, давай подумаем – “кого вам было делить”, Нин?
– Некого!
– Да? Давай я помогу, смотри. Во-первых, ты “увела” у нее брата, – кивает в сторону Волкова Ларин, загибая палец. – По молодости, вспомни, настолько было огромно твое влияние на Волка, что он фактически от семьи отрекся на десять лет? И сейчас опять ты возвращаешься – он выбирает тебя. Все просто. Во-вторых, – загибает второй палец, – ты забрала у нее дочь. Не буквально, а фигурально выражаясь. Злость и так копится, а тут еще и Руслана на больную мозоль давит. Приняла и полюбила. Дети, они ведь зачастую не фильтруют, что можно говорить, а что нет. Вполне возможно, что Руся рассказывала Ольге про тебя. Ольгу это, закономерно, бесило. Потому что она далеко, а ты близко. Плюс, – загибает третий палец Ларин, – добавим сюда твою полную финансовую состоятельность и независимость на фоне ее полного провала. По всем фронтам. Включая любовный. Понимаешь? Ревность, граничащая с завистью к твоей жизни, твоему положению, твоему существованию, в принципе. А не ревность к конкретному лицу. Хотя и не без этого.
У меня по спине прошел обжигающий холодок. Ощущение, будто несмотря на жаркие плюс тридцать на улице, спина покрылась легким инеем. Пальцы на чашке сжались сильнее. За нашим столиком повисла задумчивая тишина.
Нет, у меня даже в мыслях не было рассматривать ситуацию в подобном ключе! И уж тем более я никого не собиралась уводить и злить, провоцируя на ревность. Наоборот! Если бы Леля реально захотела, я была бы рада помочь ей стать ближе к Ру. Помогла бы восстановить отношения с Виком. Но если бы я видела отдачу. Если бы видела ее желание.
А тут, оказывается, вон как…
Я вздрогнула, зябко передернув плечами. Вик это заметил. Обнял, прижимая к себе, показывая молчаливую поддержку.
Да, Леня прав. Нам с Ольгой было “кого делить”. Вот только любви Виктора и Русланы хватило бы и на нас двоих. Если бы Леля не выбрала кривую дорожку злости, зависти и мести.
– С ума сойти…
– Она больная на голову, если так, – прошипел Волков, уткнувшись губами мне в висок. – Просто больная идиотка!
– Все это копилось и назревало, – продолжил Леня. – А потом, по словам Шляпина, у вас, – кивает Волкову Ларин, – с Ольгой случилась размолвка. Точно Шляпин не сказал, что произошло. Он и сам все знает только со слов Ольги. Но якобы вы с ней поругались. Ты обозначил сестре ее место, она дошла до ручки.
– Размолвка? – хмурится Вик и тут же, потирая затылок, подтверждает, – да. Было дело. Последний раз, когда мы с ней разговаривали. Как раз в тот день, когда Тони с Русей в кафе Шляпин поймал. Где-то за час до вашего, – смотрит на меня Вик, – возвращения домой.
– Погоди, но мы на тот момент еще даже не встречались!
– Видать, ей хватило. Плюс мы правда в тот день конкретно разругались. Я послал Лелю на все четыре стороны с ее нравоучениями и положил трубку. Блть! – выругался Волков. – Если бы я знал, что эта овца настолько поехала крышей в своем Питере…
– Ты не мог знать, – говорю упрямо. – И ты все сделал правильно, – сжимаю пальчиками коленку Вика, заставляя посмотреть на меня. – Ольга могла бы вынести из этого разговора урок и попытаться наладить отношения, а не наоборот.
– И все равно! Ничего этого могло бы и не быть…
– Вот только не вздумай винить себя, Вик! Ты не ясновидящий и не Бог, чтобы предвидеть и предотвращать. Ты просто человек. Я просто человек. И она просто… ну, она просто тварь, а не человек. Твоей вины здесь нет.
– Это пздц. У меня не семья, а семейка Адамс какая-то! Кулагина, если ты решишь меня бросить, вот от всего сердца заявляю: я тебя пойму!
– Не дождешься! – улыбаюсь я, клюнув Волкова в губы. – Так, и каким образом она к умышленному убийству пришла? Я так понимаю, все было спланировано? – оборачиваюсь обратно к командированному. Тьфу ты, Ларину!
– Было. Недавно Шляпин проболтался Ольге, что, возможно, скоро ему удастся заполучить крутого пиарщика к себе в штат.
– Еще один самонадеянный ублюдок, – тихонько рычит Вик.
– Не без этого. Ну и, разумеется, Олег, между делом, озвучил фамилию Антонины.
– Ольга ее узнала.
Кивок.
– И усмотрела в этом шанс, – пожимает плечами Леня, – убрать так называемую соперницу. Не своими руками, но при своем непосредственном участии.
– Херня. За такой промежуток времени, а прошел целый месяц с нашей ссоры, Ольга должна была остыть.
– И остыла. Пока вы не блеснули по телику.
– Чего?
– Что? – выпалили мы с Виком одновременно.
– Свадьба Бурменцевых наделала много шума, все сливки собрались. Ваши счастливые лица засветились в каких-то новостях. Плюс социальные сети пестрили кадрами с мероприятия. Короче, не заметить там вас было сложно. Ольгу это добило.
– Вот же дрянь!
– Шляпин сначала пошел в отказ, но Ольга поставила ему ультиматум: либо люди Олега убирают Нину, либо протекция ее отца в Сочи закончится. В таком случае его бы задавили проверками, и отели, готовящиеся к открытию, посыпались, как карточные домики. Шляпин, разумеется, выбрал второе.
– Своя рубашка ближе, – фыркает Вик.
– Точно. Плюнул Олег и на долг Игната, и на сделку, которая с твоей фирмой, Нин, принесла бы ему миллионы. Он понимал, что стоит Ольге только щелкнуть пальцами и его выкинут из Сочи, как плешивого котенка. Кстати, Олег думал, что отец и дочь действую заодно. То бишь, твоя хитрая сестрица и его водила за нос.
– Прям злобный, сука, гений! – долбанул кулаком по столу Вик.
Посуда звякнула. Немногие посетители кафе оглянулись, потревоженные посторонними звуками. Вик начал заводиться. Ладонь сжалась в кулак, челюсти ходуном заходили, а ноздри, как у разъяренного бизона, раздуваются. Про то, что он, обнимая меня, был напряжен каждой клеточкой, вообще молчу.
Тема Ольги все эти дни и так была для него больной – Волкову поймать до сих пор не удалось – так еще и на служебных проверках Вика затюкали расспросами о сестре. Кидали в его адрес подозрения, вплоть до намеренного сокрытия ее местонахождения! И то, что у него из-за этой психопатки чуть не умерла любимая женщина и ребенок, их совершенно не волновало. Родная кровь и все дела…
Вот только “родная кровь” тоже бывает разная.
Я перехватила его ладонь, сцепив наши пальцы в замок. Поглаживая подушечкой большого пальца напряженные костяшки, мысленно призывала расслабиться и отпустить уже ситуацию. Хотя и понимала, что пока Ольга на свободе, Вик не успокоится. Она – потенциальная угроза для меня и Ру. И Волкова, откровенно говоря, бесит, что он оказался в этой ситуации бессилен.
Господи, как же мне хочется, чтобы весь этот кошмар закончился! Невыносимо смотреть на любимого человека в таком состоянии. Как бы там ни было, такого удара в спину от сестры Вик не ожидал. И хоть он злится, психует, ругается, но я-то знаю, что где-то глубоко в сердце у него болит. От предательства. От мысли, что однажды Ру придется объяснить, где ее мать и почему она за решеткой. Честно говоря, от последнего и мне не по себе. Но пока мы приняли решение Руслану во все произошедшее не посвящать. Ольга и так редко дочери звонила, так что по первости отговоримся ее отъездом. А дальше? Дальше жизнь покажет. Кем бы Ольга ни была, она ее мать. А родителей не выбирают. Даже таких. Увы.
